Ульяна Соболева - Реквием

Макс пошел к мерсу, а я так и стояла на месте, продолжая молча реветь и боясь посмотреть на Жору, которого продолжало выворачивать наизнанку.

— Тебе нужно особое приглашение? — спросил Макс, и я, выдохнув, побежала к машине, забралась на переднее сиденье.

Какое-то время мы ехали молча, потом он привычным движением включил радио и посмотрел на меня:

— Скажи, ты всегда умудряешься за сутки вляпаться в столько неприятностей, мелкая? Или это особо счастливый день у тебя?

— Особо счастливый, — ответила я, все еще промакивая платком свои разбитые губы.

— Да ты везучая, я смотрю. Ходячий талисман.

Макс остановился у обочины и повернулся ко мне, наклонился и приподнял лицо за подбородок.

— Точно цела? Зубы не выбили?

Я открыла рот и показала ему зубы в жуткой улыбке на все тридцать два.

— Не скалься. Тебе не идет. Жить у меня будешь какое-то время. Что ты там умеешь? Гладить, стирать, жрать готовить? Вот этим и займешься. И чтоб не слышно тебя было и не видно.

Я быстро закивала, не веря, что он согласился.

— Спасибо. Я буду… я.

— Молчать! Когда я говорю — ты молчишь. Это правило номер один. Поняла? — он снял куртку и бросил на заднее сидение… Я замолчала, рассматривая порезы у него на руке. Ткань, хоть и черная, вокруг них казалась темнее.

— Поняла, я спрашиваю?

Подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. Очень светлые. На зимнее небо похожи, только сейчас не холодные и не страшные, как там… когда Длинного бил.

— Ты оглохла?

— Ты сказал молчать — я и молчу. У тебя в тачке есть аптечка?

И в этот момент Макс расхохотался, а я вместе с ним, размазывая слезы по грязному лицу. Кажется, я выиграла второй раз. Но ведь будет отдача? «Обязательно будет» — пообещал внутренний голос.

Артур проснулся ближе к вечеру, розоватые солнечные лучи пробивались через прозрачные занавески, он приподнялся на локте и посмотрел на спящую рядом девушку. Она свернулась калачиком, поджав ноги и обняв подушку. Спит. Совсем как ребенок. Рот приоткрыт, синеватые веки подрагивают, прядь волос упала щеку. Артур осторожно потрогал ее лоб — прохладный. Теперь он рассматривал ее пристально, изучая каждую черточку, запутываясь в воспоминаниях как в паутине. Ища сходство и он его находил, черт возьми, видел так явно, что даже не верилось как раньше он этого не замечал. Даже ее поза во сне. Васька всегда сворачивалась комочком на краю постели. Заметил родинку на правом боку, маленькую, словно раздвоенную. Убрал волосы с лица — за маленьким ухом небольшой шрам. Когда-то, в клубе, где она пела, произошла драка, разбили окно и кусочек стекла поранил кожу. Артур помнил этот шрам, сам останавливал кровь, клеил пластырь, а она хныкала, что он выдирает ей волосы. Это его Васька — никаких сомнений. Что он чувствует теперь? Артур совершенно запутался. Собственные эмоции наложились друг на друга как картинки. Нежность к Ваське и страсть к Инге. Получалась гремучая смесь, странная и непонятная. Чувства слились в одно целое. Тогда, восемь лет назад, она значила для него намного больше, чем он мог себе признаться. Любил ли он? Теперь ему казалось, что любил. Своеобразной любовью с долей жестокости и эгоизма, но любил. Любит ли сейчас? Не просто любит, он с ума сходит по этой самоуверенной, упрямой женщине. Если раньше он не понимал этого сумасшедшего влечения, то теперь все стало на свои места. Подсознательно его потянуло к ней снова, как и много лет назад. Она просто ЕГО женщина. Это где-то заложено глубоко внутри, в уголках памяти, на самом первобытном уровне в подкорке мозга. Ее запах, ее тело, ее движения все в ней создано для него. Вот почему увидев ее снова, Артур потерял голову. Просто он узнал ее. Неосознанно, но узнал. Сколько раз он вспоминал нежную девочку Ваську? Довольно часто, но всегда запрещал себе думать о ней. Воспоминания для слабаков. Он не собирался страдать из-за бывшей, которая так быстро нашла ему замену. Легче было выкинуть из головы, и он выкинул, засунул далеко-далеко воспоминания и думал, что забыл, а она вернулась. Яростный ангел мщения. Настало время поговорить. Честно, по душам и решить, как они будут жить дальше. Будут ли ненавидеть друг друга или построят на пепелище разрушенных чувств что-то новое? Самое страшное для Артура было в этот момент то, что он прекрасно понимал — последнее слово все-таки за ней, за Ингой. Она будет решать, простить его или нет, а ему останется только принять любое ее решение.

Артур не выдержал и притянул ее к себе, как когда-то. Девушка не сопротивлялась, уютно устроилась у него на груди, продолжая спать. Что она скажет, когда проснется? Все вернется на круги своя или изменится?

Артур услышал, как попискивает ее сотовый, протянул руку к тумбочке. На дисплее написано «Герман». Пусть звонит. Только его сейчас не хватало. В прошлый раз Инга подорвалась и сбежала. Только звонок Новицкого все же Артура встревожил. Реальность вернулась. Инга приняла предложение папика, а сам Чернышев безнадежно женат. Эти минуты, когда они вместе, ворованные, и в скором времени окончатся или им обоим придется принимать сложные решения. Девушка приоткрыла глаза и тут же села, на постели натягивая на себя простыню.

— Мне послышалось или кто-то звонил?

Артур раздумывал ровно секунду:

— Папик твой звонил, беспокоится, наверное.

Она схватила сотовый, и Артур почувствовал укол ревности. Явный и болезненный. Подумал, что Инга сейчас перезвонит Новицкому, но она отключила мобильник и бросила его обратно.

— Тебе уже лучше?

— Намного. Отдай мои вещи, я не могу целый день ходить в одних трусах и мне нужно в душ.

Артур посмотрел на девушку, чувствуя легкую перемену в ее голосе. Она больше не разговаривала с ним свысока.

— Ты можешь надеть мою футболку.

Инга встала с постели, заворачиваясь в простыню.

— Я хочу, чтобы ты знала, что никакого отношения ни к записке, ни к отказу в помощи я не имею, — быстро сказал Артур и тут же замер, ожидая реакции.

Инга посмотрела ему в глаза, и устало ответила:

— У меня нет причин сомневаться в том, что я видела своими глазами.

— Значит, война продолжается? Ты по-прежнему меня ненавидишь и по-прежнему мечтаешь отомстить?

Девушка усмехнулась:

— А ты боишься? Ты прав — ничего не изменилось и не изменится никогда. Ты продолжаешь лгать, отрицая свою вину. У тебя не хватает смелости признаться. Так что для меня ты — трус и подлец, а секс ничего не меняет. И твоя внезапная забота тоже.

Она хотела пойти в ванную, но Артур удержал ее за руку:

— Я не писал эту записку, Инга. Я клянусь тебе, что не писал. Какой смысл мне отпираться, если ты говоришь, что видела ее своими глазами?

— Где моя сумочка?

«Решила уйти, ничего не меняется, она мне не верит».

— Уходишь? Иди. Сама все решила, вынесла приговор и приводишь в исполнение? А как же мое слово? Мне не положена защита?

— Где моя сумочка?

Артур поднялся с постели, достал из горшка с цветком ключ и открыл шкаф. Бросил Инге сумку.

— Давай! Вали! Я держать не буду! Никогда и никого!

Инга порылась в сумке, достала паспорт, потом пожелтевший клочок бумаги из — под корочки.

— На, смотри. Я ее сохранила. Знала, что когда-нибудь ты все будешь отрицать.

Она бросила записку ему на колени. Артур развернул сложенный вчетверо лист и быстро пробежался по нему глазами.

— Похоже, — задумчиво произнес он, — даже очень. Только это все же не мой почерк.

Инга ухмыльнулась.

— А чей?

— Не знаю. Хотя мне очень хотелось бы узнать. Подожди, у меня сохранились накладные, я дописывал там от руки. Сейчас ты увидишь, что я не лгу.

Артур взял пиджак, висевший на спинке стула, и сунул руку во внутренний карман. Достал бумаги.

— Вот, посмотри здесь и здесь, а теперь на записку. Я букву «т» по — другому пишу и букву «а», у меня она на печатную похожа, а тут завитушка внизу.

Инга внимательно рассмотрела оба документа.

— Допустим. Хотя твой почерк мог измениться за несколько лет.

Артур вспылил.

— Найди человека, который устанавливает подлинность документов, и он тебе скажет, что это писал не я.

— Тогда кто? Кому это нужно, кроме тебя?