– Очень смешно. Я знаю, что ты беспокоишься. Я тоже.

– Не жди, что я за три минуты навсегда распрощаюсь с родителями. – Судорога перехватила ей горло.

– Я этого не жду, – ответил он. – Но твой отец рисковал чужими жизнями. Я не желаю рисковать твоей.

Отец не станет вредить ей, но Жозефина отчетливо понимала, что Себастьян, потеряв первую жену, сделает все, чтобы защитить ее.

– Что ты предлагаешь? – спросила она, уступая его беспокойству.

– Нелл, – позвал Себастьян сестру и что-то прошептал ей. Она кивнула.

– Жозефина, – сказала Элинор, – буду рада предоставить в ваше распоряжение Корбетт-Хаус, пока ваши родители заняты возвращением домой.

Эмбри тут же обернулся и прищурился:

– Я не…

– Прекрасная идея, леди Деверилл, – вмешалась мать Жозефины. – И хорошая возможность познакомиться с твоим новым положением, дочка.

– Да, конечно, – угрюмо кивнул отец.

– Мы придем навестить вас утром, ваши величества, – сказал Себастьян. – Мои поверенные помогут вам скорее вернуть средства, полученные от продажи земли. И банковские ссуды, полагаю. Теперь в Сан-Сатурусе усовершенствовать нечего.

– Действительно. – Принни подал руку, и Эмбри тряхнул ее. – Я прослежу, чтобы банк простил причитающиеся ему проценты.

Последний раз, взглянув на дочь, король поднялся в карету. Мать поцеловала Жозефину в щеку.

– Я пошлю Кончиту с твоими вещами в Корбетт-Хаус. Пожалуйста, приезжайте утром. – К удивлению Себастьяна, она взяла его за руку. – Оба.

– Приедем, мама. Yo te amo.[9]

– Те amo, querida.[10]


Когда они утром подъехали к Бранбери-Хаусу, Себастьян почти ожидал увидеть все двери и окна распахнутыми, а дом – выпотрошенным. Вместо этого слуги сновали как муравьи, укладывая огромный багаж в несколько нанятых карет. Себастьян ненадолго задумался, сколько английских денег Эмбри потратил.

Не высказываясь на этот счет, он помог Жозефине выйти из кареты. Его подмывало самому провести ночь в Корбетт-Хаусе, но, как ему ни хотелось защитить Жозефину, он не думал подавлять ее.

– Готова? – спросил он, целуя ее пальцы.

Расправив плечи, она кивнула.

– Если я смогу убедить их остаться, по крайней мере, до свадьбы, это приемлемо?

– Это было бы…

– Нет, – перебила она. – Они не могут остаться. После наводнения они должны спешить назад в Коста-Хабичуэлу, иначе столкнутся со слишком многими вопросами.

– Я сожалею об этом. – Себастьян кивнул, когда дворецкий отодвинул стопку шляпных коробок, чтобы позволить им войти. – Если есть возможность, я хотел бы, чтобы они остались. Ради тебя.

– Интересно.

Он поднял взгляд. Эмбри стоял наверху лестницы, пристально глядя на них.

– Ваше величество, – сказал Себастьян для слуг, стараясь сдержать сарказм в голосе и сомневаясь, что преуспел. – Полагаю, мои поверенные помогли?

– О да. Мне только и надо было, что отдать деньги и написать свое имя несколько сотен раз. – Он отошел от перил. – Зайдите ко мне в кабинет. Вы оба. Я не хочу вас разлучать.

Хорошая новость, поскольку Себастьян не имел никакого намерения упускать Жозефину из виду.

– Конечно.

– Где мама? – спросила Жозефина, когда они поднялись по лестнице.

Эмбри что-то буркнул и указал в глубину дома:

– Занята. Упаковывает твои вещи. Я сказал ей, что ты-то никуда не торопишься, но мое слово, похоже, сейчас ничего не значит.

Они вошли в кабинет, и Себастьян закрыл дверь.

– Я, возможно, позволил бы вам избежать неприятностей, если дело касалось бы только банковских денег, – сказал он.

– Высокомерный наглец. Да, вы меня переиграли. Поздравляю. Вы не только меня погубили. От меня зависит жизнь двух с половиной десятков человек. – Он повернулся к дочери: – Ты когда-нибудь думала о них, Жозефина?

– А ты думал о людях? – парировала она и закусила губу. – Я много раз просила не подвергать опасности жизнь людей. Ты когда-нибудь думал о них, об их семьях, их детях?

Он грохнул кулаком по столу.

– Я думал о своем ребенке. Ты была для меня главным.

– Тогда поздравляю вас, Эмбри. – Шагнув вперед, Себастьян загородил Жозефину. – Она через месяц станет герцогиней. И обещаю вам, что до конца дней буду создавать вашей дочери жизнь, которую вы для нее хотели. – Он посмотрел на документы, все еще загромождающие стол. – Возможно, вы не заметили, но один документ не был пересмотрен. Десять тысяч фунтов в год позволят вам весьма удобно где-нибудь устроиться. Даже с двумя с половиной десятками человек, полагающихся на ваши… навыки.

Эмбри посмотрел на него:

– Десять тысяч в год? Это сходная цена за будущую герцогиню? А что, если я отменю это дело и заберу ее с собой?

– Я не поеду с вами, отец. Папа, ты дал мне прекрасную жизнь и замечательные возможности. Я никогда не буду обсуждать это. Но я выросла. Я не хочу больше путешествовать с вами. Я хочу… Я хочу быть с Себастьяном.

Нижнее веко Эмбри задергалось.

– Вы дадите мне минуту поговорить с дочерью, ваша светлость? – спросил он.

– Нет.

– Пожалуйста, Себастьян. Я хочу попрощаться.

Он натянуто кивнул:

– Я буду рядом.

Жозефина посмотрела ему вслед. Себастьян закрыл за собой дверь, но Жозефина не удивилась бы, если бы он стоял у самой двери.

– Он немного властный? – прокомментировал ее отец. – Я должен был заметить это.

– Он знает, что вчера я почти сбежала из Лондона, – сказала она, решив, что это не повредит придуманной истории. – Я ценю человека, который ценит меня выше всего на свете.

– Это легко сделать, когда этот некто самый могущественный человек в Англии и имеет доход больше ста тысяч фунтов в год. Некоторым из нас приходится зарабатывать на жизнь.

– Это несправедливо. – Она вздохнула. – Я не хочу бороться, папа. Я хочу пожелать вам всего доброго. Куда вы с мамой отправитесь?

– Думаю, в Пруссию. Там оценят дружественную колонию в Центральной Америке. – Он взглянул на нее: – Было бы полезно, если бы ты вышла замуж за прусского аристократа.

– Ты снова хочешь попытаться?

– Это почти сработало. – На губах отца промелькнула улыбка. – На сей раз, я остановлюсь на ссуде и акциях. Ты снова могла бы стать принцессой, милая.

– Папа, тебя могли арестовать. И повесить! Тебе в этот раз очень повезло. Ты готов снова рисковать?

– Я учусь на своих ошибках. В следующий раз я их не сделаю.

– Но у тебя есть десять тысяч в год. Ты можешь купить землю или организовать торговую компанию.

– Я не готов сидеть на стуле и считать монеты. Десять тысяч – хорошее начало, но я могу добиться большего успеха. И с тобой мог бы сделать это лучше.

– Нет. Если ты действительно желаешь мне добра, будь счастлив за меня. Во-первых, это ты выбрал для меня Мельбурна.

– Я? – Он поморщился. – Тогда обними своего старого отца. Мы должны до сумерек уехать в Брайтон.

Она положила руки ему на плечи.

– Обещай, что напишешь мне, как ты делал, когда я была юной. – Она не верила в россказни отца, но все-таки было приятно видеть, что он по-прежнему полон энергии.

– Напишу. – Он отстранил ее. – Иди, попрощайся с матерью.

Слезы навернулись ей на глаза, но Жозефина решительно отогнала их. Отец не любил проявлений слабости, и она ее не покажет.

– Пожалуйста, береги себя.

Она направилась к двери, когда он сел за стол собрать документы. Теперь ему придется действовать без нее, и вполне возможно, что у него уже есть план очередной попытки возвеличиться. Здесь, в Англии, он все еще король. Но бедный и жалкий, а он не согласится жить в забвении и бедности.

Прощание с матерью было тяжелее, и к концу они обе плакали. В окно Жозефина увидела шагавшего по саду Себастьяна и вздохнула. Когда это случилось, она не знала, но в какой-то миг своей жизни она, должно быть, совершила нечто хорошее, очень хорошее, если небеса позволили ей прожить жизнь рядом с ним.

– Ты сделала хороший выбор, девочка, – сказала мать, подходя к окну. – Думаю, он тебя очень любит.

– Я его очень люблю. Спасибо, что помогла нам вчера вечером.

– Не думаю, что твой отец понимает, как ему повезло. Другой человек с радостью упрятал бы его в тюрьму.

– Я пыталась ему это сказать. Он не слушает.

– Он тебя слушает. Другой вопрос – принимает ли он это. Надеюсь, после этого урока он будет осторожнее.

– Так ты знала, как далеко он зашел?