Ирина Степановская - Рецепт счастья от доктора Тины

– Дочь Магомета, – хмуро отозвалась она.

– Вот что, Магомет, – Слава приставил пистолет к виску Лысой Головы. – Быстро командуй своим людям, чтобы все они отсюда уехали. Немедленно. Покинули, так сказать, базу. И так же срочно вызывай сюда своего нотариуса с документами на дом. Взад это хозяйство сейчас возвращать будем. Да не вздумай болтать в телефон какой-нибудь пароль. Так удачно прооперированная твоя башка вмиг разлетится. Говори, какой номер набрать.

Магомет сказал, и Слава нажал на кнопки, поднес телефон к губам Магомета.

– Всем людям срочно покинуть базу, – сказал Магомет в телефон.

– «Меня до завтра не беспокоить». Повторяй!

Магомет повторил. «Чего это он так послушен?» – думал Азарцев.

– Я все подпишу, – хрипло сказал Магомет. – Все верну. Только оставьте жизнь. Мне и дочери.

– Сначала подпиши. Где твой юрист?

– Был здесь.

– Зови.

Магомет назвал в телефон какое-то имя.

– Принеси все бумаги сюда.

Вошел юркий человек с папкой, и Азарцев узнал в нем того самого нотариуса, который подсовывал и ему документы на подпись. Сейчас этот человек застыл в недоумении.

– Иди сюда, – позвал его Магомет. – Давай бумаги на этот дом. На кого писать дарственную?

– Пиши обратно, как было. Все паспортные данные в документах имеются. Ты ведь, Володя, паспорт не менял? – ласково спросил Николай.

– Не менял. – Азарцев вдруг отчего-то тоже охрип.

– Вот и хорошо, – вильнул всем телом юрист. – Сейчас мы все быстро оформим. – Он был готов оформить все, что угодно, лишь бы выбраться невредимым. Он вытащил из папки гербовый лист и вставил его в принтер. Включил компьютер и что-то быстро поменял в документах. Со двора донесся звук моторов. Это на нескольких машинах люди Магомета выезжали со двора. Азарцев приоткрыл штору и посмотрел: скоро во дворе осталась только «Газель» с красной надписью на боку. «Медицинские анализы» – угадал Азарцев надпись.

– Распишитесь вот здесь, – юрист поднес Азарцеву бумаги на подпись. – А теперь вы, – он подошел к Магомету.

– Развяжи руки, – Слава поколебался, но высвободил одну руку Магомета из веревок. Тот взял ручку, быстро черкнул подпись и вдруг молниеносно выхватил из-за пояса сзади еще один пистолет и выстрелил два раза назад. В ту же секунду Слава прострелил Магомету голову. Магомет обмяк. Толик, все еще стоящий позади него, улыбнулся всем растерянной улыбкой и рухнул на пол. Юрист, бросив бумаги, кинулся из комнаты. Азарцев быстро подошел к Толику. В области сердца на белом халате расплылось большое кровавое пятно.

– Толик! – позвал его подошедший Николай.

– Ты что, не видишь? – спросил Азарцев.

– Как же так… Как же так? Почему я не обыскал его? – Николай выхватил у Славы пистолет и стал крушить Магомета огнем – в грудь, в живот…

– Оставь патроны. Может, пригодятся. – Слава положил ему руку на плечо: – Надо уходить. Берем Толика.

Николай подхватил распластанное на полу тело, взвалил его на плечо. Слава подобрал другой пистолет и вышел первым.

– В коридоре свободно, – сказал он. Он пошел вперед, держа пистолет наготове. Николай с телом Толика вышел за ним.

– Стойте, а этого куда? – Азарцев показал на тело Магомета.

– Сейчас вернемся и заберем. Анализы отнеси в машину. Там сидят девчонка и шофер. У них там передвижная лаборатория. Сделают быстро, на месте. Я дам им денег. Выйдешь через полчаса, заберешь результаты.

– Хватит. Никакие результаты я забирать не буду. И относить их тоже не буду. Доигрались уже. Я отвезу девушку в Склиф. Возьмут так возьмут. Не возьмут, пусть делают с ней, что хотят. Сейчас как раз на этой машине и отвезу. – Юлия стояла на пороге комнаты. – Она спит?

– Спит.

– Сделай ей еще снотворное. Чтобы не проснулась в дороге.

– Хорошо.

Николай и Слава ушли. Азарцев взял со стола документы и сунул в карман. Ушел договариваться с шофером. Когда он вернулся, тела Магомета в комнате уже не было. За столом сидела Юля и плакала. Весенний ветер в разбитом окне колыхал шторы.

– Поехали, – сказал Азарцев. – Нечего тебе здесь сидеть. Выключай везде свет.

Юля подняла голову, вытерла глаза.

– Ты поедешь с «Газелью»?

– Да. Впереди них на своей машине.

Она достала из кармана пудреницу и стала смотреться в зеркало.

– Тогда я поеду домой. Оли почему-то до сих пор нет. И не сказала ничего, куда пойдет.

– Задержалась, наверное, где-нибудь с подругами. Сегодня, между прочим, праздник, – вспомнил Азарцев. – Извини, подарка у меня нет.

– Самый лучший подарок – освободиться от этого Магомета. Ты не представляешь, что мне здесь пришлось пережить.

– Ты этого хотела сама. – Азарцев помолчал. – Отдай мне ключи.

Юлия подошла к небольшому шкафу и стала выкладывать связки на стол:

– Это от ворот, это от кладовой, это от маленького дома, это от операционной, это входные… – Она снова заплакала.

– Не реви! – Не то чтобы Азарцеву стало ее жалко, но он не мог видеть женских слез. – Сейчас надо вывезти девушку. А там будет видно.

– Хорошо. Помочь тебе? – Азарцев с удивлением наблюдал, как Юлия с готовностью вытерла слезы.

– Подготовь ее к перевозке. Надо сверху укрыть какими-нибудь одеялами…

– Хорошо, – она на своих высоких каблуках побежала в кладовку.

Азарцев вышел за водителем, чтобы перенести девушку в машину. Когда он вернулся, Юлия выглядела еще более растерянной.

– Володя… – Он отметил, что она назвала его по имени впервые за много лет. – Мне сейчас позвонил какой-то человек. Сказал, что из милиции.

– Уже? – удивился Азарцев. – Неужели Николай и Слава попались? В принципе, конечно, их могли остановить на любом посту ГАИ. В машине два трупа. Не хило.

– Звонили насчет Оли. Просили приехать в отделение милиции.

– Ее что, задержали? – Это уж было бы совсем неожиданно и совсем не похоже на Олю. – Они ничего не перепутали?

– Я вообще ничего не поняла. Этот человек говорил со мной очень уклончиво.

– Ну, так поезжай туда сразу. Если ее и загребли, то, наверное, по ошибке.

– Хорошо.

Азарцев подумал, что Юлия в третий раз за последние пятнадцать минут произнесла слово «хорошо». Это что-нибудь да значило для всех, кто хоть немного знал Юлию.

Михаил Борисович Ризкин сидел вместе с Тиной у постели Ашота.

– Вы стали совсем такая же, как раньше, – с улыбкой сказал он, наблюдая за тем, как она вписывает показатели пульса, давления, крови в дневник наблюдения в истории болезни Ашота.

– Какая – такая же?

– Как до операции. Не собираетесь вернуться назад в больницу?

Она подняла голову, взглянула на Ризкина серьезно:

– До сегодняшнего вечера не собиралась. А сейчас – не знаю. Одно дело с одним больным сидеть, а другое – когда целое отделение. Да и Барашков напугал.

– Чем это? – Ризкин аккуратно протянул руку и подсунул ее под Тинин локоть.

– Рассказал всякие страсти. И раньше-то было не так уж сладко, а теперь… И страховые, и родственники, и жалобы… Впрочем, жалобы всегда были.

– У-у! Жалобы – это точно, – вспомнил Ризкин. – Вот и на меня недавно накатали.

– На вас-то за что?

– А, банальщина. Родственники спутали кровоподтеки с трупными пятнами.

Тина задумалась.

– Наверное, для них это был шок – подумать, что их родственника в больнице избили.

Ризкин вздохнул и отодвинул свою руку.

– И почему у нас народ всегда думает, что в больницах работают одни алкаши, садисты и тупицы? Если ты сам чего-то не понимаешь, ну приди и спроси!

– Ой, Михаил Борисович, а вы сами многим людям доверяете?

Ризкин понял ее и засмеялся:

– Почти что никому. Вот вам доверяю.

– Вот за это спасибо.

Ризкин помолчал.

– А вы догадывались когда-нибудь, дорогая моя Валенитина Николаевна, что вы мне очень нравитесь…

Тина замерла. Горячая волна подкатилась к ее сердцу. Она опустила голову и стала преувеличенно усердно смотреть историю болезни. Лицо ее порозовело, и горячая влага выступила на глазах.

– А ведь это – правда, – Ризкин снова подвинулся к ней ближе. Вдруг Ашот застонал и шевельнулся.

– Тина, – прохрипел он, – этот тип своими излияниями мешает мне спать.

– Все, все, все… Спи, Ашотик, успокойся. Мы молчим, – Тина просительно посмотрела на Ризкина.

– Пустите меня, я ему кислород перекрою, – предложил Ризкин. – Сам же и к себе в отделение укачу.