Сьюзен Виггз - Рецепт счастья

— Слушай, я тут подумал…

Черт! Ну почему это так сложно? «Не хочешь поужинать со мной?» Один простой маленький вопрос.

— Так о чем ты подумал? — напомнила Дженни.

— Ты… э-э… у тебя все там в порядке?

— Конечно, — ответила Дженни. — Все замечательно. Сегодня самый лучший день для работы над книгой.

Сердце Рурка пропустило один удар. Похоже, Дженни абсолютно счастлива вдали от него. Должно быть, жизнь в его доме была для нее настоящей мукой.

— Сегодня все дороги завалены снегом. Я хотел убедиться, что тебе ничего не нужно.

— А здесь всегда полно снега. И мне это очень нравится. — Она вздохнула в трубку и тоскливо продолжила: — Я нахожусь наедине с собой и вспоминаю кое-что из прошлого…

«О нас?» — подумал Рурк, но не спросил.

В дверь постучали, и Рурк повернулся в кресле. В кабинет без приглашения зашла Нина Романо. Рурк взглянул на ее напряженное и испуганное лицо и сказал Дженни:

— Мне нужно отойти. Я тебе перезвоню.

Спасибо, Нина, подумал Рурк. Он получил возможность закончить этот разговор, не выставив себя полным идиотом.

Нина ограничилась лишь беглым взглядом.

— Дженни? — поинтересовалась она, кивнув на телефон.

Черт, это так очевидно?

— Что случилось? — спросил Рурк, игнорируя вопрос.

— Я знаю, куда уходят деньги. Их ворует Мэттью Алджер.

Рурку потребовалось некоторое время, чтобы осознать сказанное Ниной.

— Городской бюджет, — произнес он.

Нина кивнула и бросила на стол распечатанные документы.

— Он поступил очень умно. Перевел деньги из специального и лимитированного фонда в общий, а потом брал их оттуда. Ох, еще он забирал деньги, поступившие после судебных разбирательств по поводу транспортных нарушений, а потом помечал в записях, что наказанием послужили общественные работы. У него не было никакого права делать эти записи! — Нина говорила быстро и с жаром. — Ублюдок! Не могу дождаться, когда…

— Пока не говори ничего Алджеру.

— Слишком поздно.

Нина отошла от двери и жестом пригласила Мэттью Алджера в кабинет. Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Рурк считает, что я не должна была ничего тебе говорить, — прошипела она. — Уверена, что он прав, но должна признаться, у меня нет никакого опыта в работе с ворами-чиновниками. Ты первый.

— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

Классика, подумал Рурк. Эти слова он каждый день слышал на работе, и в большинстве случаев они оказывались лживыми. Алджер лгал. Рурк знал это по его бегающим глазам, по положению руки, которая прикрывала другую.

— Ты арестуешь его? — спросила Нина.

Господи, спаси от людей, пытающихся «помочь» ему делать свое дело.

— Мы свяжемся с финансовым ревизором, — ответил Рурк, делая пометку на бумаге. — Немедленно.

Нина схватила документы.

— Но как же…

Зазвонил телефон. Рурк вытянул шею, чтобы посмотреть в приемную.

— Да?

— К вам трое детей, шеф, — сообщил ассистент.

Рурк взглянул на Алджера.

— Мы закончили. — Он перевел взгляд на телефон. — Пусть войдут.

В том, что пришли дети, не было ничего необычного. Благодаря молодежному движению многие местные дети считали Рурка тем, к кому можно обратиться за помощью.

Рурк поднялся и открыл дверь. К его удивлению, в кабинет вошли Зак Алджер, Соннет Романо и Дэзи Беллами. Они были одеты по-походному, за спинами лязгали прицепленные к рюкзакам снегоступы, на щеках горел румянец от холода. Алджер тоже явно удивился. Он свирепо посмотрел на Зака и спросил:

— Ты куда-то вляпался?

Рурк понимал, что Нина не станет обвинять Алджера в присутствии детей. Ради самих же детей.

— Нет, сэр, — ответил Зак, произнося «сэр», как оскорбление.

На секунду воцарилось неловкое молчание. Наконец Мэттью Алджер шагнул к двери.

— Я буду в своем кабинете.

— До свидания, мистер Алджер, — вежливо попрощалась Соннет.

Она пихнула Зака в бок, и тот произнес:

— До скорого, пап.

Троица смотрела, как Мэттью Алджер вышел из кабинета. Рурк окинул их внимательным взглядом. Такова была его привычка. Он мог на глаз определить, подрался ли ребенок, или на него напали, сидел ли он на наркотиках или был в состоянии шока. Без всяких специальных приборов Рурк мог определить, когда ребенок ему лжет. Сейчас единственное, что исходило от этой троицы, — это тревога и… возможно, чувство страха. Дэзи Беллами, которую Рурк едва знал, была очень бледной и взволнованной. У нее на шее висела камера, которую Дэзи неосознанно поддерживала рукой.

— Вижу, вы ходили гулять, — сказал Рурк, надеясь подтолкнуть троицу к рассказу.

— Да, — кивнула Соннет, выступая вперед.

— А выглядите вы как-то невесело. Я думал, ребята, что вы обожаете такие снежные дни.

— Мы гуляли в снегоступах, — продолжила Дэзи.

— У Мирскиллских водопадов, — добавил Зак.

— У нас было разрешение, — добавила Соннет. — Это территория лагеря «Киога», а дедушка Дэзи сказал, что ничего страшного, если мы там погуляем.

Гулять возле Мирскиллских водопадов было не очень хорошей идеей, но в группе из трех человек достаточно безопасно. Здесь дети попадали в беду так же легко, как и везде. Только места были более живописными.

— Мы хотели найти ледяные пещеры, — продолжила Дэзи. Ее голос странно дрогнул. Она включила камеру и повернула экран к Рурку. — Мы нашли одну. Вернее, ее нашла Соннет. Я сделала несколько снимков.

Странно, что эти трое не говорили все разом. Обычно детям не терпится рассказать о чем-то. Рурк скептически просматривал фотографии на экране. По наивности или незнанию люди часто обращались в полицию с ложной информацией. Кусок оленьего рога, найденного в лесу, они принимали за человеческую кость, шерсть животного на коре дерева — за волосы пропавшего ребенка, откопанное золото оказывалось рудой. В девяноста девяти процентах случаев все имело логическое и совершенно не криминальное объяснение.

Но не на этот раз. На этот раз при взгляде на фото никакой ошибки быть не могло.

— Этот снимок сделан сегодня? — спросил Рурк.

Все трое кивнули в унисон.

— Вы что-нибудь трогали?

Соннет мотнула головой:

— Нет.

— Мне понадобится карта памяти с этого фотоаппарата, — сказал Рурк. — Можно, Дэзи?

— Конечно. — С большими испуганными глазами она достала карту из фотоаппарата.

— Вы правильно поступили, ребята, — отметил Рурк и потянулся к телефону, чтобы вызвать ассистента.

Дженни постаралась воссоздать сцену, которую едва помнила. Она сказала Рурку по телефону, что сегодня прекрасный день для работы над книгой. Дженни проснулась ярким светлым днем. За окном лежал свежевыпавший снег. Она позвонила всем, кому обещала звонить каждый день: Нине, Лоре, Оливии и Рурку. Дженни позвонила им, зная, что в противном случае они все равно позвонят ей сами.

Дженни была в прекрасном настроении и готовилась весь день работать. Она развела огонь в дровяной печи и поставила чайник. Раздвинула шторы на окне с видом на озеро. Необъятный белоснежный простор с укрытым снегом островком посередине. Дженни заварила чай, надела джинсы и мягкий кашемировый свитер. Потом устроилась на мягком диване напротив огня, включила ноутбук и…

Ничего.

Это кошмарно. Здесь она находится наедине со своими мыслями и воспоминаниями, в идеальных условиях, но все равно не может писать. Слова не выходят, а когда она их выжимает, фразы кажутся избитыми, словно она подписывает поздравительную открытку или сочиняет рекламу для радио.

Да что с ней такое?

Сейчас Дженни совсем не чувствовала себя той писательницей, которая могла быстро выдать материал за несколько часов до выпуска газеты в печать. Тогда ее пальцы бегали по клавиатуре, мгновенно вырисовывая образы, словно она была не человеком, а фотоаппаратом, который делает снимок, после чего для подкрепления своих слов делилась каким-нибудь рецептом. Дженни частенько не хватало времени, но она всегда могла быстро набросать газетную колонку и всегда оставалась ею довольна.

А теперь у нее было полно времени, но собраться с мыслями не получалось. Сначала Дженни оправдывала себя тем, что она лишилась рецептов бабушки, которые сгорели при пожаре. Как она сможет написать о прошлом, не заглядывая в них?