Татьяна Алексеева - Резанов и Кончита. 35 лет ожидания

– Нет, у меня никого больше нет! – срывающимся голосом прокричала в ответ хозяйка. – Все в прошлую зиму умерли, и муж, и старшие! Им в еде отказывала, сама не ела, все для маленькой откладывала, чтобы хоть она до весны дожила, а она тоже умирает!!!

– Господи, ну попросите соседей за ней присмотреть, в конце-то концов! – еще громче рявкнул Николай и слегка встряхнул зашедшуюся в плаче женщину. – Гедеон, помогите ей, а потом отведите в порт, прошу вас! Хотя нет – лучше останьтесь здесь, присмотрите за девочкой, а я сам ее к капитану отведу! Только скажите сперва – так действительно все здесь живут?

Иеромонах в ответ лишь развел руками:

– Почти все. Некоторые умудряются экономить и продавать часть еды соседям за огромные деньги. Или выменивают на вещи… Летом их немного огороды выручают, но хлеб тут засеять негде, да и если бы было – зерна не хватает, все, что можно есть, съедается.

– Ладно, разберемся! – махнул рукой Резанов. – Сейчас идем в порт! А потом – к губернатору!

Он схватил хозяйку дома за руку и потянул ее к двери. Она уже перестала плакать и смотрела на него не верящими и, похоже, ничего не понимающими глазами. Гедеон попытался было что-то возразить, но Николай не стал его слушать. Он и так догадывался, что хотел сказать ему иеромонах – что помочь таким образом всем голодающим он все равно не сможет, что продуктов, которые дадут этой женщине на корабле, в любом случае не хватит надолго и что в колонии наверняка есть семьи, которым еще тяжелее. Но выслушивать эти доводы Резанов сейчас не хотел, да и не мог. Сейчас, в эту минуту, перед ним была семья, которой точно нужна была помощь и которой он мог помочь – этим ему и нужно было немедленно заняться. А о том, что делать со всеми остальными, он готов был думать только после этого.

Экипаж быстро довез их до порта, а дальше они бросились к «Надежде» бегом, и через несколько минут Резанов уже поручил свою случайную знакомую капитану, а сам заспешил назад. Гедеона он увидел еще из экипажа: тот стоял на крыльце дома, в котором Николай его оставил, рядом с какой-то другой женщиной.

– Это соседка, она присмотрит за девочкой, – шепнул он Резанову, и они вместе снова забрались в экипаж. До конторы губернатора колонии Александра Баранова было не слишком далеко, но ехать туда пришлось больше часа: колеса экипажа то и дело застревали в грязи размытой осенними дождями дороги. Николай то вылезал из экипажа, чтобы помочь вытолкнуть его из очередной лужи, то разглядывал в окно дома местных жителей, мимо которых они проезжали. Выглядели они по большей части очень скромно и даже бедно, но вполне аккуратно и чистенько и не вызывали у путешественников особых подозрений в том, что их хозяева не просто живут плохо, а находятся на грани гибели. Однако иеромонах и один из его помощников говорили именно об этом.

– Они не просто голодают, они на самом деле умирают с голода, и это не преувеличение, – избегая смотреть Николаю в глаза, объяснял Гедеон. – Нашей миссии Баранов выделил достаточно продуктов, но местным их не хватает, они голодают по нескольку дней, растягивают каждый кусок как можно дольше… Мы, конечно, делились, с кем могли, но это же капля в море, вы понимаете!

– Будем разбираться, в чем тут дело, – тихо, но решительно отвечал Резанов. Он еще не до конца осознал, насколько велики несчастья Русской Америки, но уже предчувствовал, что ему придется сделать очень многое для того, чтобы помочь ее обитателям.

Наконец они подъехали к конторе – низкому, приземистому зданию, отличавшемуся от остальных домов более крепкими и недавно покрашенными стенами, но в остальном совсем не похожему на место, где работал правитель колонии. Резанов первым вылез из экипажа, и ему сразу же бросились в глаза остановившиеся чуть в стороне у дороги закутанные в теплые платки мальчик и девочка лет семи-восьми, уставившиеся на экипаж с каким-то странным выражением лица. Гедеон, вышедший вслед за Николаем, тоже сразу увидел этих детей и, виновато опустив голову, развел руками:

– Простите. Нет у меня ничего с собой сегодня…

Девочка и мальчик переглянулись и снова посмотрели на него с робкой надеждой во взглядах. Затем, убедившись, что монах ничего им не даст, так же умоляюще уставились на Николая и остальных путешественников. И внезапно командор понял, почему их взгляд кажется ему таким странными – он просто никогда раньше не видел по-настоящему голодных детей.

Он оглянулся на экипаж, пытаясь сообразить, не может ли там случайно оказаться какая-нибудь еда, и тоже беспомощно опустил руки – ничего съедобного они с собой не взяли. Девочка и мальчик, без слов догадавшись, что им ничего не дадут, развернулись и медленно побрели в сторону одного из домов. Николай хмуро посмотрел им вслед.

– Ладно, идем к губернатору, – проворчал он тоном, не предвещающим ничего хорошего, и впереди всех зашагал к входу в контору.

Александр Андреевич Баранов встретил их таким же виноватым и беспомощным выражением лица:

– Да, все так, брат Гедеон все очень точно вам описал, у нас каждый год чуть ли не треть жителей умирает от голода и от скудной плохой еды. А что я могу сделать? Я уже два года подряд пишу в Петербург, что с продуктами у нас все очень плохо – пока их довезут через Сибирь, а потом через океан, половина приходит в негодность! Но другого-то пути все равно нет!!!

– Но должен же быть еще какой-нибудь другой способ! – возмущался Резанов. – У вас в порту стоят несколько иностранных кораблей – откуда они, из Америки? Почему нельзя договориться о торговле продуктами с кем-нибудь из них?!

– А деньги где взять? – горько усмехнулся Баранов.

– Так дело только в деньгах? – почувствовав, что выход из создавшихся обстоятельств все-таки есть, Николай оживился. – Если да, то я прямо сейчас вернусь в порт и буду разговаривать с капитанами! С вашего позволения… – Он отступил к двери, готовый бежать к экипажу и как можно скорее гнать в порт, несмотря на размытую дорогу.

Губернатор колонии посмотрел на него с несмелой надеждой во взгляде:

– Если у вас достаточно денег, то можно попробовать… Одно судно у нас как раз везет зерно в Америку – это «Юнона». Его владельца зовут Джон Вульф. Если вы сумеете с ним договориться…

– Сумею, – решительно объявил Николай и, кратко попрощавшись с Барановым, быстрым шагом вышел за дверь.

– Быстро в порт! – крикнул он кучеру, еще только подбегая к экипажу.

И снова экипаж затрясся на ухабистой дороге, каждую минуту норовя застрять в грязи. Резанов нетерпеливо выглядывал в окно. И хотя положение, в котором он оказался, было крайне тяжелым, где-то в глубине души командор чувствовал странную радость – он снова занимался делом, причем делом, по-настоящему важным для людей! И у него была возможность хотя бы это дело выполнить хорошо, искупив все свои прошлые ошибки!

Калифорния, Сан-Франциско, 1806 г.

Если в Нагасаки корабль, на котором плыл Николай Резанов, встречали с каменными, не выражающими никаких эмоций лицами, а в Ново-Архангельске – со скорбными, чуть не плачущими от голода и призрачной надежды на помощь глазами, то порт Сан-Франциско встретил русских путешественников шумно и весело. Местные докеры, смуглые и черноволосые – не то метисы, не то испанцы, еще сильнее загоревшие под жарким экваториальным солнцем, – оказались улыбчивыми и говорливыми, они бурно и искренне радовались появлению нового судна и так же искренне, от души ругались, помогая устанавливать тяжелый и рвущийся у них из рук трап. А еще они, не переставая, болтали, да так быстро, что Николаю Петровичу даже понадобилось некоторое время, чтобы начать понимать их сбивчивую и почти у всех довольно неграмотную речь. Но в остальном порт и местные жители вызвали у него огромную симпатию. Вот о такой встрече он мечтал во время всего своего путешествия! Впрочем, длилась его радость недолго. Впереди было слишком много важных дел, и если два месяца назад, отплывая из Ново-Архангельска, Резанов был почти уверен в их в благополучном исходе, то теперь его вера в лучшее подверглась сильным сомнениям.

В столице Русской Америки ему действительно сопутствовала удача. Продуктов, которые вез на своем судне американец Джон Вульф, жителям колонии должно было хватить больше чем на полгода, и он не отказался продать их русскому дипломату, предложившему за все содержимое трюмов «Юноны» очень щедрую цену. Но все прекрасно понимали, что это будет только отсрочкой и что колонии нужно гораздо больше еды, чтобы пережить следующие зиму и весну. И тогда у командора появился новый план, результатом которого стали два прибывших в Калифорнию судна. Купленная у Вульфа старая и испытанная штормами «Юнона» и только что построенный в Ново-Архангельске, такой же большой корабль с вместительным трюмом, по борту которого красовалась совершенно невозможная для судов надпись – «Авось». Все, кто видел этот корабль, посматривали на его владельца немного странными взглядами, но Резанов делал вид, что не замечает этого. Громкие и величественные имена кораблей, на которых они с Иваном Крузенштерном плыли в Японию, не принесли им удачи. Как знать, вдруг корабль с таким неожиданным названием окажется более счастливым? «Вы все эти годы надеялись на авось, – сказал Резанов губернатору перед самым отплытием. – Теперь будете надеяться на него в прямом смысле слова!»