— Я…
Как только она открыла рот, я сунул в него клубнику.
Ее ноздри затрепетали, она прожевала и проглотила.
— Ты…
Еще одно слово и следующая клубника проскользнула между ее губ, и она зарычала, поднимая голову с подушки, жуя со злостью и скрежеща зубами.
Клубничный сок, вытекший из уголка ее рта, заставил сдержать смешок, словно я увидел какое-то бешеное животное внутри ее, готовое разодрать меня в клочья.
— Есть еще что сказать? — Я наколол целую вилку яичницы.
Уголок ее губ приподнялся, глаза метали кинжалы, и она кивнула:
— Ты сраный чл…
И яйца отправились вслед за клубникой.
Женщина молчала, пока я скормил ей остаток еды с тарелки, и после последнего кусочка подняла глаза:
— Почему я? Почему я здесь?
Я ожидал этого вопроса — удивляюсь, почему она не задала его раньше. Это не означало, что я планировал отвечать ей.
— Открой рот.
Ямочка между ее бровей стала более заметной всего лишь на мгновение прежде, чем ее глаза смягчились от грусти, и она широко открыла рот, закрыв глаза. Вид был невероятно эротичный, когда кончик ее языка подался навстречу последней клубнике.
Завороженный, я положил ее ей на язык, молча коря себя за стояк, прижимающийся ко шву на моих джинсах. Какой же садистский ублюдок… Тот тип эрекции, которую я чувствовал к ней, не имел ничего общего с эмоциями или любым уровнем влечения к женщине. Я хотел получить возможность отнять что-то у Обри Каллин — что-то, что порежет ее так же глубоко, как был порезан я.
Трахнуть бы ее из ненависти, после чего оставить в боли и рыданиях утопать в презрении к самой себе, как я и провел первый год до того, как Алек пришел ко мне с идеей о мести.
Я хотел, чтобы она почувствовала себя маленькой, ранимой, слабой.
Обри открыла глаза, и только тогда я заметил, как моя рука дрожала перед ее лицом. Я быстро опустил вилку и подскочил со стула.
Я может и был киллером, безжалостным сукиным сыном, но я не был насильником. Чтобы не сделать ничего опрометчивого, мне нужно было убраться подальше от нее.
— Я хочу увидеть его, — выпалила она.
— Увидеть что? — Я не мог скрыть отвращение в своем голосе, зная, что она поймала меня в момент слабости.
— Твой шрам. Ранее, ты сказал, у всех есть шрамы, — она опустила голову назад на подушку. — Позволь мне увидеть твои.
Эта женщина думала, что она меня смягчила.
— Отвали, — ответил я, выходя за дверь.
Глава 13
Ник
После ланча для Обри, мне удавалось держаться подальше от нее большую часть дня, запершись в комнате, рыская в подпольной сети. Ничего так не омрачало день, как доза желчи из самых темных недр «кишечника сети», и я выиграл джек-пот, когда наткнулся на сайт «Голубая Орхидея» — имитатор оригинального сайта по детской порнографии, который власти раскрыли несколько лет назад. Только идиот мог предположить, что это дело имело большую важность, но опять-таки, люди могли выйти сухими из воды с дерьмом подобным этому.
Это здесь я нашел следующую жертву в обличии двенадцатилетней по имени Сапфира, данное предположительно за ее синие глаза.
Флешка, которую я украл у Обри, оказалась бонусом, что натолкнуло меня на вопрос — зачем ее отдали ей? На ней предварительные планы и контракты, одобренные президентом городского совета для застройки жилыми домами Брайтмура, были перечислены вместе с контактной информацией некоторых самых злосчастно известных преступников города, включая Анжело Донати, главу банды преступной семьи Донати. Казалось, Брайтмур будет выведен на новый уровень и вокруг торгового комплекса будут построены жилые дома. В чем проблема? Множество старожил до сих пор называли эту крысиную дыру своим домом — некоторые жили там годами и не могли себе позволить просто сорваться с места и переехать.
Казалось, я наткнулся на план Дьявольской ночи, что дало мне больше причин подозревать женщину. Почему Каллин доверил ей такую важную информацию? Информацию, которая, я и не подозревал, могла бы быть на флешке — достаточно транспортабельной, чтобы выбросить, если понадобится.
В своей комнате я как обычно проверил свое оружие: два «Глока», стянутые ремнем у меня на груди, кинжал в сапоге, охотничий нож с крюком для вспарывания, покоящийся в ножнах на бедре. Сунув маску в карман джинсов, я вернулся в комнату Обри и поставил на стул ее обед.
Она прошлась по мне взглядом с головы до ног и обратно.
— На прогулку собрался?
Игнорируя вопрос, я расковал ее руки и ноги, наблюдая за растущим интересом в ее глазах, перерастающим в недоумение.
— Ты оставляешь меня отвязанной?
— Ага, — я посмотрел на тарелку с курицей, рисом и овощами. Ни вилки, ни каких-либо других приборов, что означало, ей придется есть руками. — У меня нет времени кормить тебя.
Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
— Веселая ночка планируется, да?
Развернувшись на пятках, я направился к двери.
— Можно сказать и так.
Выйдя за дверь, я запер ее и свистнул Блу, который послушно поднялся по лестнице. Без единого слова от меня, он уселся у двери, и, ухмыляясь, я присел перед ним.
— Не выпускай ее никуда. Понял? — Касание его языка к моей щеке подтвердило его понимание, и я встал перед ним, вытирая собачьи слюни со своей кожи.
По пути вниз я проверил свои сообщения. Я отправил первое два часа назад, заказывая час с Сапфирой.
Получил ответ: три сотни, и делайте все, что хотите.
Рвота забурлила у меня в горле. Гребаные двенадцать лет. Наркотики, может, и властвовали на улицах, но с такими частыми рейдами «Управления по борьбе с наркотиками» многие преступники обратились к торговле сексом. В отличие от однократной выручки от крэка или кокаина, они могли выручать деньги всю ночь напролет благодаря одной девочке. Групповое изнасилование могло увеличить доход в три или четыре раза.
Я уставился на адрес, высвечивающийся на экране моего телефона — почасовой дешевый мотель, где свирепствовала проституция и наркотики, в сраной стороне от Касс Корридор.
— Буду через минут двадцать, — произнес я вслух, когда написал ответ, затем сел в мой любимый, полностью восстановленный черный «Мустанг» 67 года, и сорвался в направлении отеля «Пантеон».
Ублюдки и понятия не имели, какой шторм надвигается на них.
***
Я прибыл менее чем за полчаса и оставил машину на маленькой парковке сбоку здания, защемленного между двумя испещренными пулями крысиными дырами. Я поднял файлы, лежащие сбоку от меня, на Рика «Темного Жнеца» Харриса, его брата Джонатана «Поджигателя» Харриса, их общую девушку Терезу Круз, вербовщика для круга поставки, и Юлия «Казанову» Мелоуна, чей брат руководил командой «Мили-7». Сообщения, которые я получил, были от Рика, старшего брата Джонатана.
Когда команда стала более известной, операции распространились, задевая разные сферы — проституцию, поставки оружия, убийства по найму. По какой бы там ни было причине, эти четыре марионетки решили держаться друг друга, и для меня это было просто прекрасно. В мешках окажутся еще четверо ублюдков.
Адреналин стрелой пронесся по моим венам, как и каждый раз, когда я кого-то убивал. Не будет никакой пощады. Эти трое мужчин не только насиловали и сексуально измывались над девочками и мальчиками минимум десяти лет, но они также участвовали в этом на камеру, снимали, пытали и в итоге увечили тех, кто заканчивал после этого смертью или беременностью. Младенцев, родившихся в результате, продавали на черном рынке, а процент от дохода набивал карманы Майкла Каллина так долго, пока он молчал и не влезал в их бизнес.
Я натянул маску на голову и накинул капюшон поверх нее, вышел из машины и прошел к парадной двери трехэтажного мотеля. Граффити покрывало отколотый кирпич, а некоторые из окон были закрашены черной краской. Складывалось впечатление, что какое-то гнусное дерьмо творилось за этими окнами — это было такое место, при виде которого родители крепче прижимали к себе своих детей, когда проходили мимо. Номер 335 был на верхнем этаже и оказался одной из самых больших комнат в крыле — скорее всего, две комнаты соединили в одну. Я поднялся по лестнице на верхний этаж менее чем за минуту и постучал в дверь.
Всего несколько секунд прошло прежде, чем худой белый мужчина, которого я узнал, как Джонатана «Поджигателя» Харриса, появился в дверном проеме. Бледный и с косяком травки в зубах, он осмотрел меня с ног до головы, из-за чего у меня задергался указательный палец, которым я всегда спускаю курок.