Простейшая просьба напомнила мне, какой молодой и невинной она была, словно ягненок, разрушенный волками. Пламя заполыхало в моей крови одновременно с металлическим привкусом, обволакивающим мой язык, когда я прикусил щеку изнутри.
Я кивнул, крепче обнимая ее.
— Ты отправишься домой. Не переживай. Я проверю, чтобы ты поехала назад к своей маме.
Она уселась, выпрямившись передо мной, вытирая слезы из-под впалых глаз.
— Я — Даниэлла.
— Даниэлла. — Я посмотрела ей прямо в глаза. — После того, что я сделал, те мужчины никогда не причинят тебе боли снова. Это я тебе обещаю. Они никогда не сделают тебе больно.
Еще больше слез соскользнуло по ее щекам, и я сжал ее плечи, поднимая на ноги.
— Сделай мне одолжение. Я не хочу, чтобы ты ходила в ту комнату. Ты должна остаться здесь со своими подругами, ладно? Вы все должны остаться вместе. — Я указал на девочек позади нее. — Я не позволю кому-либо пройти в эту дверь, только если это не мой друг. Понимаешь? — Я не хотел оставлять их здесь. Чувство было такое, словно я бросал их в клетку с акулами после того, как корабль атаковали и бросили. Хоть и не мог рисковать, чтобы меня увидели. Слишком много ставилось на анонимность.
Резко кивая, Даниэлла вернулась на свое место рядом с девочками, взяв белокурой за руку.
Быстрыми шагами я вернулся назад в спальню, сдернул покрывало с кровати, собрал его и сунул под мышку. Тереза Круз, вербовщик, была убита в стороне от других, и из ее залитого кровью кармана я выудил телефон, набрал номер полицейского участка и попросил к телефону ДеМаркуса Корли.
— Это Корли, — его безучастный голос зазвучал на линии.
— Мне нужна «Скорая помощь» к мотелю «Пантеон». Комната 335. Вези следователя.
— Кто э…
Я повесил трубку и бросил его на искореженное тело Терезы.
Возвращаясь в гостиную, я набросил покрывало на голые ноги девочек, которые жались в углу.
— Вы поедете домой, — уверил я их.
Звуки страданий Юлия пролились через дверь спальни. Его боль была лишь началом. В конце концов, именно он выстрелил в спину моему сыну после того, как прошла его очередь забавляться с моей женой.
Опуская маску на лицо, я направился назад в спальню, где он и Джонатан пытали Сапфиру.
Кровь вытекала из неглубоких порезов на его теле, плоть висела кусками, которые я, по всей видимости, оторвал своим охотничьим ножом, покоящимся в моей руке. Откровенно говоря, я не мог вспомнить этого, но его широко распахнутые глаза и то, как он пытался отдалиться от меня в своих жалких попытках, говорили мне все, что нужно было знать.
Я присел перед ним, и ублюдок, наверное, отгрыз бы себе руку, лишь бы убраться подальше от меня.
— Так что? Я думал увезти тебя в какое-то укромное и приватное местечко, где мы могли бы продолжить нашу игру. Там будет тихо. Никого вокруг… ну, на мили… чтобы услышать твои крики. Как тебе?
Его губа задрожала, и из него вырвалось всхлипывание, сразу перед тем, как он разразился мучительным криком, который коснулся бы моего черного сердца, если бы он не был куском дерьма, насиловавшим детей.
— Что? Ты не хочешь сыграть? — Я склонил голову набок, улыбаясь его жалкому ерзанию. — Это потому что я не беспомощная маленькая девочка? — зарычал я и наклонился к его уху. — Это потому что я могу причинить тебе больше боли, чем ты когда-либо себе представлял?
Я схватил моток клейкой ленты с пола рядом с собой — той самой, которая удерживала остальных троих в их художественно искривленных позах.
Его глаза в панике полезли из орбит.
— Послушай, прости. Я не….
Прежде, чем он мог выплюнуть свою ложь, я приклеил прямоугольник скотча на его рот. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не вырубить ублюдка пистолетом.
— Я знаю, что тебе жаль, Юлий. И, может быть, когда ты потеряешь больше крови, чем должен, и твои органы вывалятся из дыр, которые я проделаю в твоем теле, может быть, тогда мне тоже станет жаль. А пока я просто наслажусь этим.
Он корчился, словно жалкий червяк на крючке, когда я наклонился и поднял его на плечо. Держа «Глок» в руке на случай неприятностей, я пронес его мимо девочек по лестнице вниз к машине. Со стуком открыв багажник, я бросил парня внутрь, улыбаясь от вида его глаз, размерами с блюдца, и слушая бесполезные приглушенные крики, когда захлопнул крышку багажника перед его лицом.
Покинув парковку, я проехал мимо двух зданий вниз по улице, занимая невидимую точку со стороны испещренного пулями бара через дорогу, откуда я мог видеть освещенный коридор и дверь в комнату. Выставив дуло моего М-24 из окна машины, я уставился в прицел, положив палец на спусковой крючок. Стоит кому-либо, кроме бригады «Скорой помощи» или ДеМаркуса Корли войти в эту дверь, их спинной мозг разлетится кусками по лестничной клетке.
Прошло почти тридцать минут — и без сомнений, девочки, наверное, уже сошли с ума от нервов, — а затем машина скорой помощи и две полицейские машины остановились перед мотелем.
Через прицел я увидел, как ДеМаркус появился из первой полицейской машины, он пустился бегом внутрь, держа пистолет наготове, поднимаясь на верхний этаж. На пару секунд прислонившись ухом к двери, он дал сигнал своим офицерам, следовавшим за ним, и вошел в комнату.
Прошло две минуты. Пять минут. Десять. Все это время я наблюдал в прицел. Выжидал. По правде, я не верил ни одному из этих ублюдков в Департаменте полиции Детройта, но когда Корли вышел, тряся головой, у меня появилось приятное чувство того, что девочки были в той безопасности, в которой могли быть в данной ситуации.
Двое медиков выкатили носилки, придерживая их с двух сторон, и Даниэлла вертела головой из стороны в сторону, ища что-то — кого-то — пока женщина и мужчина офицеры сопровождали двух других девочек вниз по лестнице к ожидающей скорой помощи. Вытаскивая телефон из кармана, ДеМаркус махнул им, когда их усадили в машину, и зазвучала сирена, когда скорая помощь отъехала.
Я выдул полные щеки воздуха, резко выдохнул и затащил руку с пистолетом обратно в машину. Приглушенные крики Юлия сопровождались стуками его кулаков по багажнику, и новая волна ярости охватила мое тело.
Я упал на хвост скорой помощи приемного отделения Детройта, просто чтобы убедиться, что сдержал свое обещание. Всех трех девочек в спешке доставили через вращающиеся двери. Их встретил врач, который встал возле Даниэллы, задавая ей вопросы.
Я ненавидел бездушно уходить. Хотел бы, чтобы у меня была возможность сказать девочкам что-то успокаивающее до того, как я ушел. Убийство тех людей было лишь началом моей войны. Будет пролито больше крови. Причинено больше боли. Достигнуто больше возмездия.
Я не мог рисковать раскрытием. Отчасти из-за того, что у меня в багажнике был один из этих ублюдочных отморозков.
Глава 14
Шеф Кокс
Отчаянно втягивая воздух в легкие, шеф понимался на третий этаж мотеля «Пантеон». Он осмотрел высокую стройную блондинку с планшетом в руке, стоявшую снаружи комнаты, наполненной криминалистами и следователями.
Джим Райли, представитель отдела криминалистики ФБР по делам киберпространства — один из тех хиппи среднего возраста, которые явно засовывали чашу под подушку на ночь, чтобы первым делом, проснувшись утром, зажечь косяк, как настоящий придурок. В отличие от стереотипных агентов ФБР, которые в телевизоре носили костюмы и галстуки, Райли носил пальто фирмы North Face, его значок висел на шнурке на шее, словно ублюдок хотел выглядеть крутым. Что, черт возьми, он делал в отделе расследований убийства, шеф Кокс не имел понятия.
Кокс посмотрел на Берка.
— Кто заказал латте? Какого хера здесь делает коп-эксцентрик? Ты позвонил ему, Берк?
— Нее, шеф. — С кофе в руке, Берк стал напротив Райли, пялясь в открытую комнату. — Я ему не звонил.
Райли обернулся, нацепив фальшивую улыбку на лицо.
— Ах, какая честь, шеф. Наверное, услышал о летающих членах в этом деле, да, Кокс?
Высокомерный, мелкий любитель сосать член.
По общему мнению, место убийства выглядело жутчайшим образом впервые за долгое время, а в городе, где убийства происходят каждый божий день, это что-то да говорит. Девушек уже отвезли в больницу. Что тоже хорошо. Если бы хоть одна из них узнала Кокса, дерьмо бы приняло весьма печальный поворот.
— Иди трахни себя, Райли. Почему бы тебе не оставить дело для настоящих копов, тем, кто на самом деле умеет обращаться с пистолетом? Это местное дело. Убийство. — Все еще будучи чертовски на взводе от своей речи, Кокс осмотрелся вокруг. — Не вижу здесь компьютера. А ты?