Его бульканье превращалось в жалкое завывание. Я поднял пистолет, но не решился. Ни единой частью своей натуры я не хотел дарить ему милосердие. Моей семье его никто не предложил.
Сжечь все дотла. Слова Юлия ударили по моему черепу изнутри.
Движение в поле моего бокового зрения привлекло мой взгляд в затененный угол комнаты. Джей шагнул вперед, неся свое одеяло, одетый в пижаму, поэтому не вписывался в окружающий меня ад, держась подальше, наблюдая за мной.
Я знал, что он не настоящий. Он не может быть реальным.
— Папочка? Ты собираешься застрелить этого человека?
Прошло много времени с тех пор, как я видел галлюцинации о своем сыне. Слезы наполнили мои глаза, и нахмурившись, я вытер влагу и дважды моргнул.
Тем не менее, Джей остался там.
— Он плохой, папочка?
— Да, — прошептал я. — Я должен наказать его.
— За что?
— За то, что он причинил тебе боль, — падая на колени, я выпустил агонию из груди словами: — И... твоей... маме.
— Но я здесь, папочка.
Рыдание вырвалось из меня — образ моего мертвого сына уничтожал каждый уголок моей души.
— Нет, Джей. Ты с мамой.
Он покачал головой.
— Помнишь? Ты сказал, что я здесь, — он указал на свое сердце.
Сокрушающая боль в груди чуть не лишила меня способности дышать, и я повторил его движение, положив руку на свое сердце.
— Всегда, Джей.
Я не мог остановить гребаные слезы. Не настоящий. Он не настоящий. Но я так отчетливо мог увидеть его лицо. Маленький шрамик над его глазом, который он получил, когда упал, будучи младенцем, и ударился головой о кофейный столик. Светлая родинка на шее, которая, как я рассказывал ему, была особым подарком, что давал ему суперсилы, которых никто больше не имел. Голубая лазурь его глаз, отражающая мои, смотрела на меня.
— Все в порядке, папочка. Я всегда здесь, — его улыбка заставила меня улыбнуться, его маленькая фигурка размылась из-за слез, снова наполнивших мои глаза.
— Я всегда буду любить тебя, малыш.
— И я тоже тебя люблю, — его фигура исчезала в мерцающем свете от огня. — Я увижу тебя в ночи. — Его шепот сменился криком Каллина, от которого стыла кровь.
То, что последовало дальше, было моментом, который отделяет человека от монстра.
Я не был таким, как они.
Не был монстром.
Алек появился рядом с Каллином, улыбаясь бедному ублюдку, чья кожа чернела с каждой секундой.
— Иди, Ник. Я разберусь.
— Не в этот раз, Алек. Это конец.
Он повернулся ко мне, сигара, как всегда, свисала между зубами.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю, что хочу начать все сначала. С Обри. Больше никаких потерь сознания.
Его глаза сузились в подозрении, плечи вжались, и я мог практически почувствовать, как волны гнева прокатываются по нему. Он плюнул сигарой в огонь и потянулся ко мне.
— Ты неблагодарный у*бок.
— Мне жаль, друг мой. Вот где это закончится.
Я поднял пистолет и выстрелил дважды.
Пули прошли через Алека, вместе попав в череп Каллина и заглушив его завывание. С выстрелом милосердия Алек исчез в никуда.
Яркая вспышка появилась там, где Джей стоял несколько минут назад, и я повернул голову туда.
Пламя ползло по полосе жидкости, вытекающей из одной из бочек.
— Дерьмо.
Развернувшись на пятках, я сорвался с места, пока языки пламени гнались за мной у меня за спиной.
Глава 52
Обри
Я не могла вспомнить имя незнакомца, который меня удерживал.
Здание взорвалось на моих глазах, и единственное, что я знала, — мужчина, которого я любила, вернулся за мужчиной, которого я хотела уничтожить. На расстоянии почти квартала мы с незнакомцем наблюдали, как старое здание металлургического завода упало, когда его фундамент обрушился на огонь и черный дым.
Тот же густой черный дым, который забивал мои дыхательные пути и провоцировал кашель в груди, который окутывал онемением мое тело.
Проснись, Обри. Это просто сон. Вставай.
Лед кристаллами поднимался по моему позвоночнику, замораживая каждый нерв, и, несмотря на жар, я остывала. Слезы застыли на глазах и не падали. На мгновение я замерзла во времени, наблюдая, как огонь вырывается в воздух, и поглощает здание и мою любовь, за один миг проглотив громадное сооружение.
Ник.
Даже его имя не могло вызвать рыдания, застрявшие у меня в горле.
— У нее шок, — сказал кто-то рядом со мной.
Мягкая постель оказалась там, куда я начала падать, но мои глаза не отрывались от горящего здания.
Я вернусь к тебе. Обещаю.
Его слова повторялись в моей голове снова и снова.
Маска скользнула на мое лицо, прохладные всплески воздуха наполнили легкие, и хоть воздух был чище, хоть расширял мою грудь, удерживал меня в живых, я чувствовала, что не могу дышать.
Пальцы щелкнули сбоку в поле моего зрения, отрывая мое внимание от пламени. Сначала я сражалась с ними, но они оказались настойчивыми. Женщина говорила со мной, словно я могла услышать, что именно она говорит. Словно меня это заботило. Словно я хотела, чтобы меня спасли.
Затем на меня снизошло понимание. Вывернуло наизнанку, болью сжало душу. Такой болью, от которой ныла каждая кость в моем теле, каждая мышца при новой попытке сделать вдох. Такая боль, которая заставит человека запереться в себе и умереть.
Я не могла произнести вслух слов, которые врезались мне в грудь, словно груша для сноса зданий, сокрушая мое сердце. Он мертв. Он умер.
Нет. Невозможно.
Мне хотелось побежать за ним прямо в здание. Другая часть меня жаждала смерти, которой под силу обнять и забрать с собой. Раздвоение парализовало.
Нет. Не может быть, чтобы настолько сильный человек встретил такой бессмысленный конец. Он заслужил большего.
Офицер, вцепившийся в меня, когда прогремел первый взрыв, стоял в стороне, разговаривал с медиками, излагая ответы, которые в своем сердце я не могла принять.
— Сколько из них было внутри?
— Похоже, многие из истсайдских и вестсайдских банд. Я бы сказал, около двух десятков убитых на первом этаже. В подвале? Двое, это точно. Подкрепление только прибыло, когда прогремел первый взрыв, и они не видели никого с западного или южного выхода, поэтому, насколько я знаю, Майкл Каллин и Николас Райдер были единственными на нижнем уровне. Туннели вывели туда, и мы не видели, чтобы кто-то вышел. Поэтому мне... смею предположить, что они мертвы.
Мертвы.
Это слово повторялось в моей голове, бесконечная агония когтями сжимала живот. Он не мертв. Он не может быть мертвым.
— Вы чувствуете какую-нибудь боль? — голос медика резко прозвучал над моим ухом, и я повернулась к ней лицом. Она выглядела усталой, с морщинами в уголках глаз и темными кругами под ними.
— Что? — слово слетело непроизвольно, когда я переваривала вопрос. Чувствовала ли я боль? — Да.
— Вы можете сказать мне, где именно больно?
Жжение укололо нос, и я зажмурилась, когда ее облик размылся за пеленой слез.
— Везде.
Глава 53
Обри
Если я не думала о нем, то это было в те краткие моменты забытья. Моменты безумия, когда чему-то в мире удавалось отвлечь меня. Я стала сломленной женщиной, которая могла лишь двигаться. Пустой внутри.
Прошла почти неделя с момента пожара, а я все еще не могла функционировать.
Даже так, я все равно смотрела на серые стены маленькой комнатки, которая каким-то образом оставляла металлический привкус в моем горле, вероятно, из-за всей стали в таком маленьком пространстве. Стол. Оружие. Мои нервы.
Я должна была упиваться своей новообретенной свободой.
Вот только мой мир был похож на клетку, в которой я стала добровольным пленником.
Он был мне нужен. Я могла почувствовать призрачные ощущения на моей коже всякий раз вспоминая первую ночь, когда мы занимались любовью. В течение многих лет я носила свою броню, отбивая боль, но стала ничем иным, как пустой раковиной, на грани того, чтобы быть разбитой на миллион осколков.
— Вы сказали, что человек, который вас похитил, утверждал, что его звали Николас Джеймс Райдер? Тот самый Николас Джеймс Райдер, который якобы погиб в пожаре три года назад?
Следователь, имя которого я не могла вспомнить, сидел напротив меня в комнате для допросов. Я сидела там часами, словно преступник.