— Это Кристина та тебе такое сказала однажды? Что другого полюбила? — решила и она свои вопросы задать, видимо.
Рус улыбнулся.
— Да нет. Она всегда его любила. Это я дурью маялся, да все надеялся на что-то. Поздно поумнел. Пока дошло, что не построишь ничего с тем, кто душой с другим, — Рус хмыкнул и подмигнул Лере. — Но это давно было, красавица. Мы потом дружили крепко, да. Но только дружили. И сейчас дружим, когда она за него замуж вышла.
Лера улыбнулась как-то мягче. Пожала его руку.
Черт. И правда — силы в ее пальцах почти нет. Он же знает уже, как она может и сжимать, и гладить, и шутливого тычка дать, если достанет ее поддевками. А сейчас — едва-едва вытягивает. Ну да ничего. Рус ее на ноги поставит. И больше не позволит до такого состояния доводить!
— Мне страшно было, Рус. Испугалась очень. Не сообразила позвонить. Да и… — Она вздохнула. Он понял, что о прошлом опыте вспомнила. Не попрекнуть. — Прости. Я не очень трезво мыслила. И про таблетки — просто забыла. Мне с тобой так хорошо было все эти дни…
Он резко наклонился и прервал ее, прижавшись к губам Леры.
— Ты испугалась?! Я думал, что у тебя инсульт, едва ты в кабинет вошла! Ты хоть представляешь, какой прогноз выживаемости при инсультах в таком возрасте? Паршивый, ненаглядная моя. Очень паршивый, — то ли вычитывал, то ли жаловался, то ли сам делился с ней своими страхами и пережитым, параллельно целуя Леру, ворчал Руслан. — Я уже начал прикидывать, успею ли тебя до нейрохирургов дотащить…
— Ну когда мне надо было тебе рассказать? — и растерянно, и со смехом (наконец-то, слава Богу!), ответила она на его поцелуй. — Или историю болезни тебе подсунуть стоило ненароком? — скопировав его кривую усмешку, вопросительно глянула на него Лера, пока Рус фыркнул. — Да и… Понимаешь, Рус, по прошлому…
— Понимаю, ненаглядная моя. Понимаю… — Рус обхватил ее щеку ладонью, позволяя не говорить то, что уже и так дошло. — Ничего. Я теперь за этим следить буду, — назидательно чмокнув ее в нос, Руслан прижался своим лбом к ее. — У меня не побалуешь — таблетки будешь принимать строго по назначению и никаких пропусков, — сурово заметил он, выпрямляясь.
Лера рассмеялась. А у него внутри что-то отпустило. Так хорошо стало. Словно разжались стальные тиски, которых он и не замечал.
— Позвонишь своей бдительной соседке, оставишь мой номер. Предупредишь, что я за вещами заеду твоими часа через полтора. А то с нее станется, еще полицию вызовет, — начал он составлять план действий. — Ну, и попросишь, чтобы за квартирой присматривала, коль у вас там все так сурово. А я тебя вечером уже к себе заберу отсюда. Ты переезжаешь. Возражения не принимаются, Лера, — отрезал Рус, увидев, что она открыла рот.
Да и весь ее вид показывал, что Лера несколько опешила от такого распоряжения ее жизнью.
— Лер, серьезно, взрослые люди — куда тянуть? Да и потом, мы же уже решили, что все серьезно. Рискуем, пробуем. Так давай пробовать до конца, — хмыкнул он, рассматривая это выражение, и то, как сама Лера разглядывала его.
— Вновь «босса» включил, — даже не спросила, констатировала она.
Рус ухмыльнулся:
— Я предупреждал, чтобы привыкала, у меня этого не искоренить, — подмигнул ей.
— Думаешь, отпустят? — не отвечая на главное, вновь спросила Лера о другом.
— Состояние не критическое, по уверению Михалыча. И ты под моим неусыпным наблюдением будешь. Так что, думаю, домой нас на ночь отпустят.
— Рус…
Он сжал губы и сурово глянул на нее.
Лера замолчала. Минуты три, наверное, стояла тишина. Рус не мешал ей думать. Да и не нервничал. Понимал, что ей страшно и боязно. Только и от своего отступать не собирался. И потом, не подростки, чего туда-сюда по квартирам мотаться? Вполне могут вдвоем жить, коли решили быть вместе. Личной свободы ему хватало по жизни даже с лишком. Да и Лере, судя по всему.
Тут она, так и не сказав ничего, закусила губу и как-то виновато посмотрела на Руслана. И он впервые напрягся за последние десять минут.
— Что?! — не рявкнул, конечно, но голос явно отдавал металлом.
Лера сжала губы.
— Я есть хочу, Рус, — ошарашив его, вдруг заявила она, рассмеявшись. — Очень сильно. Всегда так на капельницы реагирую. Сейчас бы сала…
Руслан моргнул. Раз. Второй. И потом рассмеялся в голос.
Хорошо так внутри стало, елки-палки! Довольным, как слон, ощутил себя. Да и понятно стало, что с переездом она спорить уже не будет.
— Сала нет, потерпи до вечера. Я тебе сейчас принесу то, что ты привезла мне. Не хватит — в буфете гляну, может, есть что приличное, — еще посмеиваясь, он наклонился, поцеловав ее в висок. — Пять минут.
— У нас очень приличный буфет, — возразила Лера, — я его ассортимент инспектировала и давала рекомендации. Приходя в платную клинику, люди везде высокого сервиса ждут. Нельзя так глупо терять баллы в их оценке.
— Я понял, — ухмыльнулся Рус, уже приблизившись к двери. — Ты свой «режим менеджера» выключи, любовь моя. Ты сейчас на больничном, запомни, — подмигнув ей, заметил Рус, и вышел из палаты в поисках перекуса для нее.
Самому, как ни странно, есть не хотелось. Видно, на радостях.
«Любовь моя»…
Со смыслом? Или просто ласкательно?
Лера с некоторой задумчивостью посмотрела еще пару мгновений на дверь. Потом перевела глаза в окно.
Карецкий не выглядел человеком, который склонен давать кому-либо милые прозвища просто так. Да и после того, что он ей тут наговорил, позволив и в свое прошлое откровенно заглянуть… Лера глубоко задумалась, стараясь пока не придавать значения «мельтешению бабочек» в животе и неясно где взявшемуся желанию смеяться. Эмоции — да, но ей бы все обдумать…
Не вполне ожидаемо все сложилось, как ей казалось. Или это у нее прошлый опыт паршивый был? Лера и раньше в этом не сомневалась, по сути. Но все равно ведь, если честно, боялась. Хоть и подспудно, а имелись опасения. Потому ни разу и не упомянула Руслану даже, что не все так хорошо у нее со здоровьем. Оттого и утром тянула время, колеблясь: ехать сюда, в больницу, или к своему старому врачу?
Но ведь, и несмотря на страх, рискнула, доверилась Русу. Так хотелось верить, что он не такой…
И Руслан не подвел.
Господи! Она и не помнила, когда такую эйфорию испытывала. И плевать, что настолько испугалась утром, а сейчас лежит в который раз с иглой в руке. Сама сглупила, конечно. Надо было ответственней относиться к себе. Увлеклась… Или серьезней?
«Любовь моя…»
Влюбилась в Карецкого?
Лера не очень серьезно относилась к влюбленностям. В ее понимании эта эмоция была поверхностной и страстной, больше основанной на физической потребности и тяге. И в таком ракурсе — она в него еще при первой встрече влюбилась, выходит. Ну, или увлеклась. Это да. А сейчас…
Он ее за эти недели покорил. Окончательно и бесповоротно. Затронул такие глубины внутри, о которых она и не думала, и не вспоминала. И сделал это так весело, так незаметно и между слов и рабочих будней, играючись вроде бы. Но при этом — настолько верно, так метко воплощая все, что жаждала и казалось таким необходимым в близком человеке… Она даже его привычку командовать — уже обожала.
Думай не думай, а тут точно больше, чем просто «влюбилась».
Тут, прерывая ее мысли, Руслан вернулся в палату.
— Ты что, вообще, ела? — словно и не выходил никуда, принялся с порога возмущаться он, рассматривая содержимое коробки с едой. — Такое чувство, что здесь все, что я тебе вчера приготовил, — он глянул с настоящей претензией.
— Эй, я же фото тебе присылала, два сырника съела, — не поддаваясь такому давлению, тоже твердо и с улыбкой заявила Лера, наблюдая, как Рус раскладывает специальный столик, прикрепленный к тумбочке, расставляет все на нем.
Руслан хмыкнул.
— А может, это было постановочное фото, — поддел он ее, уже поднеся ко рту Леры сырник. — С тебя станется. Да и два сырника — это точно не еда в такой ситуации. Неудивительно, что про сало вспомнила.
Тут уже Лера рассмеялась, хоть и пыталась жевать сырник, который он держал около ее губ, чтобы удобней было откусывать.