Кэтлин Уинзор - Роберт и Арабелла

Арабелла немного помолчала, а потом вымолвила медленно и отчетливо:

– Я надеюсь, что она умерла. Мне бы не хотелось, чтобы она помнила о том, что ты делал с ней.

– Порой ты бываешь, жестока, Арабелла.

– Ты тоже жесток, если мог жить с ней. Люди повинуются только собственным желаниям. Остальной мир для них безразличен.

Время от времени она задавала ему вопросы о графине, словно желая полностью исчерпать свое любопытство и выбросить из головы эту страницу его жизни.

Оказалось, что Роберт прожил у графини до шестнадцати лет. Тогда пришло известие о том, что через несколько недель муж возвращается. Графиня была беременна.

– Значит, у тебя был ребенок – сын или дочь.

– Она собиралась избавиться от ребенка, после того как расстанется со мной.

– И она нисколько не горевала по этому поводу?

– У нее не было выбора. Мы не таили наших отношений. Да ты и сама знаешь, что в замках невозможно ничего скрыть. А эта кибитка со всем ее содержимым – торговый запас, как я его называю, – ее прощальный подарок. Я принял его, потому что ей это ничего не стоило, а мне давало средства к существованию. Это остатки того добра, которое собрали в доме ее предки за две сотни лет крестовых походов. Они были свалены на чердаке и всеми позабыты. Никто никогда не стал бы их искать. Калифу тогда и года не было. Она дала мне его с собой.

– Сколько ей было лет? – спросила Арабелла в тайной надежде, что графиня была старухой – например, тридцатидвухлетней.

– Когда мы встретились, ей было пятнадцать.

– О! – задохнулась от возмущения она. – Пожалуйста, не говори мне о ней больше ничего. – Она на мгновение задумалась. – Четыре года. Нам понадобится много времени, чтобы переделать все то, что ты вытворял с ней.

– В любви не бывает повторений. Разве тот молодой оруженосец, которого я привел тебе, не доказал это? Кстати, вот еще одна причина, по которой я привел его.

Арабелла притихла. И вдруг спросила требовательным, властным тоном, от которого и следа не осталось за последние несколько недель, когда страсть к нему превратила ее в безвольное, пассивное существо:

– Ты любил ее?

– Любил? С двенадцати до шестнадцати лет? Какая может быть любовь?

– Для мужчины, наверное, нет. Но для женщины… Она ведь доставляла тебе удовольствие.

– Я тоже доставлял ей удовольствие.

– Прошу тебя, замолчи.

– Хорошо. Но этот разговор был нужен. И еще одна вещь… Я никогда не видел ее с тех пор и ни разу не приближался к границам владений ее мужа. Когда ты начала меня расспрашивать о ней, я ее почти забыл. – Он взглянул в ночное небо, усыпанное звездами, в котором за облаками пряталась луна. – Ну вот, ночь пролетела. Пора искать место для стоянки. Будет дождь, через день или два, – сильный дождь, настоящий ливень. Надо заранее найти надежное укрытие для кибитки и лошадей. Если дождь затянется надолго, как бывает в этих местах, лошади могут простудиться.

На следующий день, когда Роберт нашел убежище, ветер переменился и воздух стал более влажным, так что даже Арабелла это почувствовала. Она была рада, что им придется задержаться на несколько дней, пережидая непогоду в заброшенном амбаре. Роберт щедро заплатил хозяину за возможность остановиться здесь и оставаться столько, сколько им понадобится. Он объяснил крестьянину, что находится на службе у богатого торговца и перевозит груз шерстяных тканей – что вряд ли возбудило бы алчность хозяина – из Марселя в Кале.

Роберт врал легко и непринужденно. Арабелла была поражена, что он владеет искусством лжи ничуть не хуже, чем она сама.

Арабелла, которой цыган велел спрятаться, слышала, как они с крестьянином прохаживаются по амбару и о чем-то беседуют. Роберт уговаривал хозяина, призвав на помощь все свое красноречие. Затем они влезли на сеновал и вместе обследовали его. Арабелла догадалась, что Роберт хочет быть уверенным, что там никто не прячется. Они договорились также о том, каким образом Роберт будет получать свежую воду, еду, кто будет стирать ему белье. Он настаивал, чтобы его не беспокоили, потому что путешествие было утомительным и ему нужно как следует отдохнуть.

Он отказался от услуг сыновей крестьянина, которые предложили кормить лошадей и пса. Более того, он предупредил хозяина, что к собаке лучше не приближаться даже с самыми благими намерениями, поскольку она обучена не подпускать к себе незнакомых людей. Роберт настоял также на том, что повесит на двери свой собственный замок.

Когда договоренность была достигнута, Роберт заверил хозяина, что не поскупится и заплатит больше, если ненастье затянется или если ему понадобится что-нибудь сверх того, о чем они условились. А потом он вежливо, но настойчиво выставил крестьянина за дверь, поблагодарив за гостеприимство, и настоятельно попросил не возвращаться.

– Если мне что-нибудь потребуется, я сам приду и попрошу, – сказал он.

Арабелла слышала, как лязгнул дверной замок, и ее сердце учащенно забилось. Ведь именно затем, чтобы быть вместе с ним, она отправилась в этот дальний путь. Теперь он сможет любить ее. А она получит то, что находится за гранью ее фантазии и на что он, безусловно, способен.

Она смотрела на себя в зеркало, висевшее на задней стенке кибитки. К сожалению, это зеркало, купленное Робертом в таборе вместо того, которым он пользовался раньше, позволяло ей увидеть себя только до пояса.

Арабелла накрасилась хной и черной краской для век, а также надела полупрозрачную юбку, которая держалась на бедрах с помощью тканого золотого кушака. Изумруд, который она не снимала с того дня, когда Роберт надел ей его на шею, переливался в ложбинке между грудей. Она расчесала волосы – теперь, когда у нее не было служанки, это занятие отнимало у нее ежедневно два часа.

Сундуки, содержимое которых Арабелла исследовала регулярно, оказались полны сюрпризов и изысканных диковин. Судя по всему, предки графини и ее мужа были настоящими знатоками и ценителями восточной роскоши.

Она размышляла над тем, не дополнить ли ей свой костюм еще какой-нибудь деталью, например, жилетом или узорчатым халатом, когда дверь в кибитку распахнулась. Она увидела в зеркале, что Роберт смотрит на нее с восхищенной улыбкой, и медленно обернулась к нему.

– Я собираюсь накормить лошадей и почистить их, пока не начался дождь. Еще нужно принести воды для купания. Не выходи из кибитки – в этом амбаре больше дыр, чем в сыре. Ты можешь посидеть здесь до моего возвращения?

Он подошел к ней, и, как бывало всякий раз, когда она чувствовала его приближение, сердце ее бешено забилось, дыхание замедлилось и казалось, что еще миг – и она задохнется. Она смотрела на него серьезно и вопросительно.

Роберт не прикоснулся к ней, и она испугалась, что он уйдет заниматься хозяйственными делами. Но он неторопливо сунул руку в складки штанов и извлек на свет орудие любви – возбужденный фаллос с пульсирующими голубыми жилками и ярко-красной блестящей головкой. Она встала на колени и взяла его в рот, а он запустил руки ей в волосы и Крепко сжал голову. Арабелла подняла глаза и увидела, что он внимательно смотрит на нее. Она угадала: сейчас он ждал от нее именно этой ласки.

Он начал медленно двигаться, стремясь проникнуть ей в рот как можно глубже. В эту минуту ни для него, ни для нее не существовало иного способа доставить друг другу удовольствие. Он держал Арабеллу за голову, время, от времени вынуждая ее смотреть ему в глаза. Его сосредоточенность достигла предела, в глазах застыло благоговейное восхищение. Наконец он закрыл глаза и, глухо застонав, извергся ей в рот.

Она без сил рухнула на пол, изможденная этой стремительной, краткой и почти жестокой близостью, которая, как она догадывалась, была не чем иным, как предвестием беды. Он провел рукой по ее груди, привел себя в порядок и вышел.

Арабелла неподвижно сидела на полу, ее дыхание постепенно выравнивалось. Она слышала, как снаружи он говорит с Калифом по-цыгански, распрягает лошадей и ведет их в стойла, открывает дверь амбара, чтобы принести воды для купания. Затем до нее донесся стук дождевых капель по крыше, робкий и неуверенный. Она огорчилась при мысли, что дождь быстро кончится и им придется снова трогаться в путь. Но минуту спустя раздался оглушительный раскат грома, и через щели в соломенной крыше амбара блеснула молния.

Она неторопливо поднялась, с удивлением обнаружив, что ноги ее не слушаются. Раньше он всегда изливался в нее, а этот акт любви вселил в нее смятение и немного испугал своей необычностью, хотя и пробудил в ней доселе неизведанные чувства.