Оксана Лебедева - Родные по крови

Он улыбнулся, крепче прижал меня к себе, и я огромными усилиями смогла сдержать вновь подкатившую волну слёз.

— Тебя отпустили? Всё закончилось?

— Отпустили котёнок, — он зарылся лицом в мои волосы, лихорадочно начал гладить меня дрожащими ладонями по спине и только сейчас я поняла, как сильно он взволнован, какой ураган чувств его разъедает. Он борется. Он борется с самим собой. Не показывает мне и грамма того, что сейчас творится у него внутри. — Два года условно, в моём случае, это самый лучший исход, который только мог быть. Но ничего ещё не законченно. Насколько мне известно, совсем скоро будет возбужденно новое уголовное дело, только на этот раз за решёткой окажется совсем другой человек.

Артур не стал говорить кто именно, да это итак было понятно. Но сейчас мне было плевать, посадят Шахновского или нет. Артур со мной. Я могу прижаться к нему, провести ладонью по его груди, накрыть губами его губы, что к чёрту, ещё надо? Ничего. Сейчас я бы многое отдала, чтобы продлить этот момент. Растянуть его как можно дольше.

— Пойдём, малышка. Нам надо поспешить, пока журналисты не очухались.

Мы лежали на кровати. Артур пристроил свою голову на моём животе, обхватив его ладонями, с жадностью вслушиваясь в ритмичные шевеления нашего крохи. Всё-таки мы изрядно потревожили ребёнка всеми этими вспышками чувств. Зато теперь настал долгожданный покой. Я зарылась в волосы любимого, перебирая меж пальцами тёмные пряди и просто смотрела в потолок. Мы одни. Совершенно одни. В этой квартире, в этом доме, в этом городе, в этом чёртовом мире. Только он и я. Больше никого. Не знаю, может это и есть то самое счастье, но даже если и нет, мне всё равно больше ничего не надо. Совершенно ничего.

— Артур, а чья эта квартира?

— Моего друга. Ко мне домой нельзя было, представляю, какая там сейчас свора журналюг собралась.

Артур поцеловал меня в живот, крепко обхватив его ладонями и поудобней устроившись на кровати.

— Артур, я тебя люблю.

Это был не спонтанный порыв. Истерика закончилась и теперь я говорила совершенно осознанно. Что называется от чистого сердца.

— Мало, — хмыкнул Артур, а я удивлённо подняла на него глаза.

— Что мало?

— Любить мало. Я вот по тебе с ума схожу, одержим каждым мгновением, что мы проводим вместе, дико ревную тебя ни то, что к столбу, а к каждой неровно лежащей вещи. А ты всего лишь любишь. Этого недостаточно.

Я приподнялась на кровати, попыталась скрыть выползшую на моём лице улыбку, но думаю, Артур всё равно всё понял по моему взгляду.

— И как же мне искупить такую огромную вину?

— Нууу, ты, пожалуй, должна сделать что-то такое…даже не знаю. Ты должна доказать мне, что сходишь по мне с ума почти также сильно как и я по тебе.

— А почему «почти»?

— Потому что также сильно или уж тем более сильнее, чем я просто невозможно.

Он нахально усмехнулся, а я подумала, что сейчас, пожалуй, самое время сообщить ему грандиозную новость.

— Ну, а рождение дочки хорошее доказательство? — я даже не поняла, как Артур умудрился меньше чем за долю секунды поставить руки по обе стороны от моей головы, тем самым нависнув надо мной. — Ну чего ты так смотришь? Я только вчера была у врача. У нас будет девочка.

— Как девочка? — совершенно неожиданно его голос сорвался на такой писк, что я прыснула со смеху. — Погоди, так ведь….а мальчик?

— А мальчик в следующий раз. Или ты чем-то недоволен?

Несколько минут он молчал, вглядываясь в моё лицо, а потом набросился на меня с поцелуями. Я не выдержала. Расхохоталась ещё больше, стараясь отпихнуть от себя слетевшего с катушек парня, хотя сама хотела, чтобы он обнимал меня ещё крепче, целовал ещё сильнее. Так легко и хорошо мне не было с того самого дня, как я узнала, что не стало мамы. Наверное, только сейчас, я смогла хоть немного отпустить эту потерю. И только сейчас, именно в этот момент я поняла, что началась новая жизнь. Совершенно с чистого листа.

— Я люблю тебя. Я безумно тебя люблю!

— Любить мало, — с трудом, но мне всё-таки удалось отстранить от себя Артура. Упершись ладошками ему в грудь, я бросила на него хитрый взгляд. — Как ты там говорил? Одержимость каждым моментом, проведённым вместе, безумие, сумасшествие…Я тебе дочку рожу в доказательства, а ты пока только на словах.

— Любое желание, любой каприз!

Артур вновь попытался меня поцеловать, но я увильнула.

— Любой каприз, говоришь? Ну, смотри, сам напросился. Я хочу, хочу, хочууу…Стриптиз.

— Чего?

Его глаза округлились как пятирублёвые монеты. Мне даже с трудом удалось сдержать новый приступ смеха.

— Ну, ты ведь сам сказал любой каприз. И кстати, приблизительно, роды в среднем длятся часов семь. Хотя у каждой женщины по-разному, бывает и намного дольше. Я это к чему: ты будешь должен мне столько часов стриптиза, сколько я буду рожать.

— Ты это серьёзно?

Кажется, он до сих пор не мог поверить, в то, что ему предстоит. Да и если честно, я сначала сама сказала всё это в шутку, но как-то быстро загорелась столько заманчивой идеей.

— Абсолютно. Каждое воскресенье, скажем, где-то в девять-десять вечера ты будешь устраивать мне эротическое шоу в своём исполнении. Одно шоу — один час. И так пока всё время не отработаешь, — он молчал, очень долго молчал, безотрывно вглядываясь мне в глаза. В конце концов, я сама не выдержала и первой прерывала повисшую тишину. — Ну, что скажешь?

— Скажу, что ты видимо, отлично провела время, пока я был за решёткой. Небось, баловалось кассетками определённой тематики?

Артур говорил всё это так серьёзно, с какой-то даже строгостью, что я не выдержала, прыснула со смеху, клюнув его в колючую щёку.

— Ага, и не только кассетками. Ну, так, что скажешь?

— А что сказать? Любой каприз за ваши роды, — Артур прижался губами к моему лбу, очень старательно попытался скрыть проскользнувшую в его взгляде улыбку и опустился обратно, к моему животу, прижавшись к нему ухом и обхватив его ладонями. — Юляш, только ты понимаешь, что нас теперь ждёт? Придётся забыть о прежней жизни, деньгах и всех прочих благах. Я хочу всё начать с чистого листа. Мы с тобой вместе достаточно сил из родителей высосали. Пора взрослеть, тем более что совсем скоро сами потомством обзаведёмся. Только здесь оставаться больше нельзя. Вся эта шумиха ещё очень долго не утихнет. Надо будет переезжать. Ты поедешь со мной?

— Поеду.

— И даже не спросишь куда?

— А мне всё равно куда. С тобой хоть на другой конец света.

— Звучит устрашающе.

— А на деле ещё ужасней.

— Я от тебя теперь хрен отделаюсь?

— Теперь, когда у меня живот на километр выпирает, тебе придётся жить со мной и в горе и в радости, и в болезни и во здравии, пока смерть не разлучит нас.

— Это предложение?

— И заметь, ты сам его сделал. Я на тебя не давила. С тебя кстати, кольцо.

Внезапно Артур вновь навис надо мной. На этот раз на его лице не было улыбки, оно было сосредоточенным и даже каким-то обеспокоенным.

— А серьёзно, ты готова к трудностям? Придётся абсолютно всё начинать с чистого листа, кроме того на мне ещё два года будет висеть уголовка. Ты, правда, хочешь быть рядом с таким вот ходячим мешком недоразумения?

С моих губ тоже исчезла улыбка. Он спрашивал серьёзно и ему нужен был серьёзный ответ. Какой я собственно и дала.

— Я хочу быть с любимым, родить и воспитать от него детей. А ходячий он мешок недоразумения или нет, не имеет никакого значения.

— То есть ты примешь меня таким, какой я есть?

— Абсолютно.

— И всё сможешь мне простить? Все мои косяки?

— Наверное. А что?

— Даже измену? Измену тоже простишь?

Он улыбался. В его глазах плясали чёртики. Зарывшись ладонью в его волосы, я нежно ласково улыбнулась.

— Конечно, дорогой, и измену прощу. Даже цветы на могилу принесу.

В первые деньки лета на свет появилось самое прекрасное создание на всей этой огромной планете. Маленькая девочка-Мируся, пленила всех и вся вокруг. Рыженькая ведьмочка — так называл её дедушка, дьявольский чертёнок — позывное её папани, а для меня — хитренькая лисичка. Но как бы кто её не величал, всем было понятно, что когда это чудо подрастёт — конец всему мужскому населению нашей страны. Мируся любила быть в центре внимания. Она постоянно вытворяла какие-нибудь мелкие пакости, чтобы все взгляды были прикованы именно к ней. Но при этом она делала это с такими невинными глазками, что мимолётный гнев тут же сменялся всеобщим умилением. Мирусю полюбили все члены нашей семьи. Она подружилась и с тётей, и с дядей, которые всего на пару лет были старше её. В особенности, она любила порабощать мужские сердца. Её глазки наполнялись бесконечным восторгом, когда дедушка катал её на спине, радостно хлопала в свои маленькие ладошки, когда ещё один дедушка, то бишь Константин, приносил ей очередные подарки, а уж оттащить её от её любимого папульки было просто невозможно. Она никого к нему не подпускала. Даже для меня делала редкостные исключения. Артур — стал центром её обожания, делиться которым она ни с кем не хотела. Единственный к кому Мируся относилась совершенно нетерпимо, и кто фыркал всякий раз, когда с ней встречался — Антоша. Эти два маленьких чертёнка постоянно не могли что-то поделить. Они ходить ещё даже не умели, а уже ворочали носы друг от друга. Но даже, когда они ещё оба ползали по дому в подгузниках, было понятно, что эти двое — прирождённые лидеры. Наверное, именно поэтому они никак не могли сладить друг с другом.