Иван отложил нож, постоял, борясь с желанием выдвинуть из-под стола табурет и сесть. Желание сесть победило. Он опустился на табурет и взял маленький противень. Мясная стружка, масло, приправа, немного воды из остывшего чайника…
Все так же не поднимаясь с табурета, Иван поместил противень в духовку и вздохнул с облегчением:
— Ну вот, почти все. Через некоторое время засыпать на противень хлопья, и можно будет накрывать на стол.
Шум в ушах то наплывал, то откатывался, как ленивый морской прилив.
Иван оперся лбом на ладонь и с наслаждением прикрыл глаза…
— Иди, полежи, Ваня, — тревожно произнесла Алена над самым его ухом.
— Я в порядке, — встрепенулся Иван.
— Ну, как хочешь! — злобно прокричала вдруг Алена. — Давай, умри на своем боевом посту! Что ты хочешь мне доказать? Герой…
— Алена, ты что на меня кричишь? — возмутился Иван. — Похоже, не с той ноги встала?
— С той!
— Что, опять с родителями поцапалась?
— Нет!
Иван развернулся к сестре.
Она стояла, прислонившись плечом к холодильнику и сложив руки на груди. Невысокая хрупкая девчонка с лохматой копной подкрашенных хной волос. Злобно сжатые губы и почему-то несчастные обиженные глазенки, наполненные слезами.
— Вот такие визитеры мне не нужны, детка, — усмехнулся Иван. — Мне и так тошно, чтобы еще ломать голову и разгадывать загадки твоего плохого настроения. Давай, выкладывай, отчего злая.
Она тяжело вздохнула, выпрямилась и оторвалась от холодильника.
Только теперь Иван заметил круги под ее глазами, чуть припухшие губы, неимоверно усталый взгляд.
— Да что-о-о такое? — тревожно протянул Иван.
— Я могу попросить тебя?.. — серьезно проговорила Алена.
— Можешь, — согласился он.
— Мне нужны деньги, Ваня.
— М-да… - озадаченно крякнул Иван. — Вот я и дожил до знаменательного дня, когда просьбы сестренки перешли во вполне практическую плоскость…
— Мне много надо.
— А «много» — это по-твоему сколько?
— Тысяча долларов.
Иван невольно рот раскрыл.
— Неплохо для начала. А почему не две? — уточнил он.
Она протестующе взмахнула рукой, но только поджала губы и отвернулась.
Иван молча ждал.
Алена, наконец снова повернулась к нему. Выражение ее лица не изменилось, разве что в глазах появилось нетерпение.
— Ваня… Я серьезно. Мне нужна тысяча долларов.
Иван пожал плечами:
— Тысяча долларов, Аленушка, нужна всем. Даже мне.
— У тебя нет или ты не дашь? — с нажимом спросила она. — Только честно!
— Да пожалуйста, можно и честно, — вздохнул Иван. — Во-первых, у меня действительно больше нет таких денег, ни в рублях, ни в долларах, ни даже в тугриках. Проел я все, Аленка…
— А во-вторых? — с горечью уточнила Алена. — Не дал бы, если бы даже и были?
— Если бы да кабы! Какая тебе разница, если денег все равно нет?! -
— рассердился Иван.
— Ты поможешь мне? — прошептала она, отвернувшись. Похоже, ее душили слезы.
— Я что, хоть раз подводил тебя?
Не оборачиваясь, она помотала головой и всхлипнула.
— Да перестань ты хлюпать носом! Объясни, зачем скромной старшекласснице срочно понадобились такие деньги. Только чур не врать! Поймаю на вранье — выставлю за дверь!
Алена повернулась, провела ладонью по щеке, взглянула на брата. Ее огромные светло-серые глаза казались от навернувшихся слез еще больше. Она прошептала:
— Мне нужно расплатиться.
— С кем?
— Так… — она неопределенно пожала плечами. — С одним бандюганом…
Иван вскочил на ноги, пинком отправил табурет под стол, не зная, куда себя деть, сунул руки в карманы.
— Ах, значит, с бандюганом?! Прелестно! Ты что, ребенок, смеешься?
— Я должна деньги, — холодно повторила она. — Черт побери, Володька, что тут смешного?!
Похоже было, что девчонка не шутит. Иван всплеснул руками:
— Ну ты даешь! Как ты умудрилась попасть на такую сумму?
Алена сжалась и заговорила тихонько, словно боясь, что за каждое слово ее ждет розга:
— Я в хлебном ларьке работала. По вечерам, с трех до восьми…
— Что ты делала? — опешил брат.
— Хлеб продавала, — пояснила Алена. — А потом пришла проверка. Ларек в тот же день закрыли. Насовсем. И теперь хозяин считает, что это из-за меня он был вынужден закрыть доходный бизнес, на раскрутку которого выложил большие деньги…
— И он хочет возместить упущенную выгоду?
— Вот-вот, — грустно кивнула Алена. — Если через два дня я не отдам ему деньги, они за меня возьмутся всерьез…
— Я с некоторых пор считал тебя взрослым человеком! — бросил Иван.
Алена захлопала глазами.
— Хоть бы меня спросила! Я бы объяснил тебе элементарные вещи, куда можно соваться соплячкам вроде тебя, а куда нельзя! Зачем тебе понадобилась эта работа?
Алена взглянула на него недоуменно:
— Володя, ты что, не знаешь, для чего люди работают? Тебе хорошо говорить, ты из дома сбежал и доволен! А мне уже знаешь как надоели скандалы с предками?! Я не хочу ничего просить! У них денег до черта, но они ведь такие принципиальные! Я, видите ли, еще ни гроша не заработала, поэтому должна быть благодарна, что они меня кормят и одевают! Спасибо им, конечно! Но где мне, по твоему, взять то, что мне надо? Мужиков на шоссе обслуживать?! Не хочу я быть шлюхой!!! А ты спрашиваешь, зачем мне работа?!
— Ларек, даже хлебный, не место для сопливой девчонки! Нельзя, не подумав, наниматься ко всяким подонкам! — закричал Иван, не сдержавшись. — А то как все просто у тебя! Нанялась, поторговала, а теперь брат тысячу баксов выложит, и все в порядке?!
Она в беспомощной ярости топнула ногой и, не сказав ни слова, бросилась бегом из кухни.
Иван настиг ее в прихожей, когда она, давясь злыми слезами, наматывала на шею длинный белый шелковый шарфик.
— Алена, подожди! — он схватил ее за плечи, но сестра вырвалась.
— Да пошел ты! — прошипела она. — Черт с тобой!
— Извини меня, — поспешно сказал Иван, испугавшись, что девчонка в отчаянии натворит еще больших глупостей. Он крепко обхватил ее одной рукой, другой принялся разматывать обратно шарфик. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Останься. Успокойся и расскажи мне все…
Она внезапно сникла, тяжело и глубоко вздохнула и разревелась во все горло. Иван молча смотрел на их отражение в зеркале. Алена рыдала и всхлипывала, дрожа и мотая головой, и Ивану стало очень жаль эту маленькую дурочку. Здраво рассуждая, не очень-то она уже и маленькая, в шестнадцать лет женщина может заиметь богатый и разносторонний опыт в самых невероятных делах. Но Аленка, домашний ребенок, окруженная столькими запретами, ограничениями и упреками, справедливо казалась Ивану совсем еще малышкой.
Наверное, если бы он до сих пор жил в родительском доме, тогда бы они, наверняка, возненавидели друг друга, поминутно сталкиваясь лбами на ограниченном жизненном пространстве и втягиваясь в общесемейные свары. Но Иван виделся с Аленой довольно редко, в основном тогда, когда ему или ей этого хотелось. Поэтому взаимная симпатия брата и сестры крепла с каждой их встречей, и к тому времени, когда Алена превратилась из малявочки в хорошенькую девушку, они стали друзьями.
Доводить Алену до слез Ивану, конечно же, не хотелось.
Настойчиво и ласково он проводил ее в комнату, усадил на диван и сел рядом, поджидая, пока Алена справится со слезами.
— Ваня, что мне теперь делать? — тоскливо прошептала Алена.
— Я подумаю, — уклончиво ответил Иван.
— Если у тебя нет денег… — отмахнулась Алена. — То о чем думать?..
Каких-нибудь полгода назад Иван самолично встретил бы обидчика сестры и начистил бы ему физиономию до первозданного блеска. Но беда как будто нарочно нашла такой момент, когда у Ивана нет ни средств, ни сил…
Он потрепал сестру по растрепанным волосам:
— Не плачь, не переживай заранее. В любом случае этот твой хозяин прежде всего будет иметь дело со мной.
Она шмыгнула носом и благодарно улыбнулась. Вдруг она озабоченно принюхалась воздух:
— Ваня, у нас мясо не сгорит?
— Так, я на кухню, а ты вытри сопли и успокойся, — скомандовал Иван и помчался спасать обед.