Наивное откровение лорда Джона тронуло Гарета. Всем известно, как Акасия дорожит мнением общества. По логике вещей, она не должна была и на порог пустить человека с такой репутацией, как у него. Гарету пришла в голову мысль, что женщины – совершенно непонятные существа. Может, здесь, в Браервуде, Акасия чувствует себя одиноко и согласна на общество даже отверженного церковью мужчины?
Лорду Джону показалось, что он догадался о мотивах невероятного поступка своей жены. Морщинистое лицо потемнело, подозрения проникли в душу.
– Моя жена намного меня моложе, – сказал он, с неприязнью смотря на гостя. – Может, ей захотелось компании кого-нибудь ее возраста?
Гарет с достоинством ответил:
– Милорд, я не комнатная собачка, предназначенная для развлечения дам, и в вашем доме остался исключительно для соблюдения приличий, опасаясь отказом обидеть леди.
Лорд Джон вздохнул с облегчением. Он остался доволен ответом Гарета, поверив, что тот не станет любовником его молодой жены. И уже совсем по-дружески он предложил гостю прогуляться по поместью.
Во время прогулки Гарета не покидало чувство, что он сдал какой-то важный экзамен.
На ужин подали жареного каплуна и пряное мясо дикого кабана. На прошлой неделе охотники лорда Джона вернулись из леса со знатней добычей. Хозяйка замка неустанно потчевала гостя. Стол ломился от обилия закусок, пудингов, сыров. На десерт Хока удивили заморскими фруктами: финиками, инжиром, фигами. Музыка и песни менестрелей услаждали слух. Застолье затянулось далеко за полночь.
Гарет довольно улыбался.
– Какое прекрасное место – Браервуд!
Лорд Джон согласно кивнул.
– Но так было не всегда. Прежде мрачный Браервуд преобразило рождение дочери.
– Розы? – спросил Гарет, его глаза подобрели.
Все время, проведенное в Браервуде, он не мог не думать о девушке, которая, невзирая на неприязнь общества, одарила его вниманием и добрыми словами. Он почти уже смирился с тем, что высший свет отверг его, но окончательно душа никак не могла успокоиться и ныла, она терзалась и металась от горечи и боли. Только Роза почувствовала и поняла это, и как бы он ни пытался обмануть себя, его глубоко тронули искренние чувства девушки.
– Нашу дочь зовут Беттина, – она еще совсем крошка, – заметила Акасия, лишая мужа возможности продолжить разговор о старшей дочери.
Она сердито глянула на лорда Джона. Раз он спрятал от нее Розу, в таком случае она не хочет знать падчерицу вовсе!
– Давно ли вы были при дворе, лорд Гарет? Так хотелось бы услышать что-либо о нашем короле Эдуарде и его супруге Филиппе!
– Теперь я не бываю при дворе, – отрезал Гарет. – Меня перестали приглашать к королевскому двору после того, как я был предан анафеме.
Акасия сочувственно поцокала языком и предложила гостю еще пива. Приметив, что ее муж увлечен разговором с управляющим поместьем, она решила воспользоваться предоставившейся возможностью сказать Гарету главное.
– У меня к вам важное дело, – прошептала она. – Я расскажу вам об этом позже у себя в комнате. Моя служанка Корина проводит вас, – зеленые глаза Акасии блистали, как изумруды. – Это важно для нас обоих, – многозначительно добавила она, обольстительно улыбаясь.
Супруга лорда вскоре поднялась из-за стола и пожелала всем спокойной ночи. За ней последовал лорд Джон. Зал опустел.
Гарет ночевал в одной из верхних комнат. Он невольно задумался о довольно странном поведении Акасии. Что он увидел в ее глазах? Вожделение? Пожалуй, нет… но что-то близкое к нему. Взгляд зеленых глаз был жесток, от его холода становилось не по себе. Хок решил, что никуда не пойдет, а чуть свет уедет из замка. Все здесь было проникнуто какой-то напряженностью и таинственностью. Меньше всего Гарету хотелось оказаться вовлеченным в семейные интриги. Но он вспомнил, как добр был к нему лорд Джон, и заколебался. Гарет решил узнать, что затеяла жена хозяина замка. Загадка Розы тоже не оставила его равнодушным. Похоже, девушке не от хорошей жизни пришлось покинуть свой собственный дом. Он уговаривал себя, что это все не его дело, но Гарета так и манило узнать подлинную причину, почему Роза покинула Браервуд.
Поздно ночью его проводили к леди. Ее комната соседствовала со спальней лорда Джона. Воздушные белые одежды подчеркивали стройность фигуры Акасии. Скользящей походкой она подошла к гостю. Без румян женщина казалась слишком бледной, волосы, не уложенные в прическу, спутанными прядями обрамляли худощавое лицо. Удивительно, но простоволосой и ненакрашенной Акасия показалась Гарету привлекательнее напыщенной и разодетой дамы.
– Скорее говорите, не заставляйте меня мучиться в неведении! – с порога заторопил Гарет.
Акасия опустилась в кожаное кресло. Дрожащие отсветы огня делали все в комнате таинственным. Она знаком пригласила Гарета сесть в кресло напротив.
– Дело исключительной деликатности, лорд Гарет.
– Вам известно, я человек не болтливый.
– Да, надеюсь, это так. Я знаю, и что Мастерсон в упадке, и что вы стеснены в средствах, и что вам нечем уплатить долги.
– Мадам, вы очень хорошо осведомлены!
– Нужда заставила поинтересоваться, лорд Гарет. Я хочу попросить вас выполнить одно мое поручение. Если вы справитесь, я заплачу вам двести фунтов.
Голос хозяйки не дрогнул, когда она называла эту необычайно огромную сумму. Гарет затаил дыхание. Он сидел, не шевелясь. Тяжелый и недобрый взгляд Акасии следил за ним неотрывно. Хоку приходилось убивать и за меньшую сумму.
– Мадам, вы меня чрезвычайно заинтересовали. Умоляю, продолжайте! Хотелось бы узнать о деле поподробнее.
В выражении глубокой печали уголки губ его собеседницы скорбно опустились, но глаза по-прежнему сверкали затаенной злобой. С тяжелым вздохом она продолжила:
– Ах, лорд Гарет! Покою этого счастливого дома грозит беда, если не остановить мою вероломную падчерицу.
– Я и не подозревал, что дочь лорда Джона от первого брака способна доставить вам какие-либо неприятности.
Злость Акасии прорвалась:
– Да, ее зовут Розой, но не очень-то обольщайтесь красивым именем! Девушка – злая интриганка, душа у нее чернее волос. Она меня ненавидит, милорд! Она жаждет выгнать меня из Браервуда вместе с крошкой, леди Беттиной!
Перед мысленным взором Гарета возникла красавица с фиалковыми глазами и черными, как смоль, волосами. Ее облик никак не вязался с образом чудовища, обрисованного Акасией, но с другой стороны, он ведь почти ничего не знал о старшей дочери лорда Джона, кроме того, что у нее совершенно необыкновенные глаза.
– А ваш муж не в силах вам помочь?
– Что вы! Он глубоко заблуждается насчет своей старшей дочери. Джон полагает, что Роза – необыкновенная умница и все, что она придумывает, замечательно! Он уверен, что она никогда никому не причинит зла. Вы должны это иметь в виду, когда приметесь за дело.
– Прошу прощения, мадам, но я еще ни на что не дал своего согласия.
– Надеюсь на вас, как на человека порядочного… хм… несмотря на репутацию. Думаю, вы не откажете мне в защите, услышав мольбу о помощи.
– Позвольте мне самому решать, соглашаться или нет на ваше предложение, мадам.
Однако сумма в двести фунтов произвела на Гарета неизгладимое впечатление. Неужели ж он не сможет заполучить эти деньги? Мастерсон в такой беде! Особенно сейчас, когда в этом году надежды на урожай уже не осталось! Рыцари, которые ему служат, и крестьяне Мастерсона требуют у своего лорда хлеба, чтобы не умереть с голода. Если он не добудет средств, люди взбунтуются и покинут поместье. Без защиты Мастерсон станет легкой добычей епископа Морлейского.
Акасия похвалила себя за умный ход. Сумма, действительно, была огромной. Но чтобы Браервуд достался ее обожаемой дочери, она сделает все возможное. И невозможное тоже.
Акасия принялась рассказывать лорду Гарету о традиции, зародившейся во времена незабвенной Изабеллы де Эвре, и поведала, что только дочь может владеть поместьем, не забыв упомянуть при этом о знаменитом кольце с печатью, которое носит законная наследница.
– Я. хочу, чтобы это кольцо досталось Беттине, – закончила Акасия.
– Но ведь Роза, как старшая дочь, имеет право на наследство!
– Есть прецеденты, когда право на наследование передавалось младшей дочери. Сама Изабелла поступила именно так, полагая, что старшая дочь не в состоянии править достаточно мудро. Я спрашиваю вас, милорд, справедливо ли позволять злодейке лишать крова меня и мою ни в чем не повинную девочку?