Его глаза, темные от бликов костра, расширились от удивления.

– Диву даюсь, дорогая! Что вы здесь делаете?

Дыхание Розы участилось.

– Я пришла поздравить, – робко произнесла она. – Сегодня вы одержали победу.

На шее у лорда Хока висела цепочка с обточенными гранитными камнями, должно быть, с холмов его родины. Камни тускло поблескивали в вырезе домотканой рубахи. Странное, неистребимое желание возникло у Розы – подойти близко-близко и погладить отполированные камни. Борясь с желанием, она спрятала руки за спину.

– Вот за поздравление спасибо, – ответил Гарет. – И за подарок спасибо. Может, это ваш шарф принес мне удачу?

– Не только удача помогла вам сегодня победить в турнире, – поторопилась ответить Роза, – но еще и сноровка, отвага, опыт, благородство.

В глубоком, с чуть заметной хрипотцой, голосе рыцаря прозвучали циничные нотки:

– Опыт, сноровка… это все, конечно, так, но что касается благородства!.. Я выиграл турнир ради денежного вознаграждения, обещанного победителю.

– Я слышала, Мастерсон в беде, – тихо произнесла девушка.

– И в большей, чем вы предполагаете, – Гарет отвернулся, чтобы не встречаться взглядом с ее полными сострадания глазами.

Он не нуждался ни в сочувствии этой трогательной полуженщины-полуребенка с прелестными, похожими на бутон, губами, ни в ее обожании.

– Я слышала о вас чудовищные сплетни. Говорят, вы жестоки, – настойчиво продолжала разговор Роза.

С плохо скрываемой злостью, Гарет ответил:

– Несомненно, слухи здорово приукрашены и сильно преувеличены, но это правда, что я предан анафеме. Церковь наложила проклятие на Мастерсон. Иногда мне кажется, что прокаженные и то меньше страдают, чем я.

– А вы не можете сделать как-нибудь так, чтобы с вас сняли наложенное проклятье?

Он засмеялся:

– Нет, милая девушка, не могу. Вся Морлейская епархия настроена против меня, и все их рыцари-охранники, не говоря уже о лорде де Ваннэ. Он стал моим врагом несколько лет тому назад.

– Из-за Селестины?

– А вы и о ней слышали? – Гарет усмехнулся, его лицо на мгновение смягчилось, глаза наполнились тоской.

– Кто она?

Черты Гарета исказила гримаса боли. Роза и не предполагала, какие воспоминания пробудит она в душе рыцаря своим вопросом. Было время, когда Селестина была для него всем на свете. Но могущество и богатство де Ваннэ одержали верх над любовью, и он навсегда потерял Селестину. Разве Хок мог рассказать сейчас об этом Розе? Он передернул плечами.

– Де Ваннэ и я, мы оба претендовали на руку Селестины, но заполучил ее он. Мерзавец сделал жизнь бедняжки невыносимой, и она покончила с собой.

Роза подозревала: это далеко не все. Очевидно, было еще что-то, но она все же изменила тему разговора, вернувшись к прежней теме.

– Скажите, милорд, есть ли хоть какой-нибудь шанс, что вам простят нападения на церковные земли? – спросила она.

– Я никогда не смогу доказать, что епархия – притон безбожия.

Роза затаила дыхание. Какое богохульство!

Он засмеялся, заметив ее смущение.

– Девочка моя, могу, ли я доказать, что священники Морлейской епархии виновны в том, что продают индульгенции, украшают себя драгоценностями, как последние щеголи, содержат наложниц, занимаются продажей церковных должностей? Нет! Вот вы же мне не верите? И никто не поверит.

– Поверить трудно, – произнесла Роза. – Разве позволительно плохо отзываться о священниках? Но если это правда, почему бы и не доказать? Идите к самому королю.

– Ха! Какая вы наивная, моя крошка! Все бессмысленно! Епископ Талворк – близкий друг короля, который, кстати, давно терпеть меня не может за определенные разногласия во время приграничных войн с шотландцами. А все, что я тогда сделал, так это всего лишь согласился на предложенные ими границы.

Лорд Гарет в расстроенных чувствах отвернулся от костра и стал поправлять углы палатки. Ему хотелось, чтобы девушка поскорей ушла, дел у него было невпроворот. Не проводить же ему время в праздном безделье и не соблазнять же хорошенькую девушку, флиртуя с ней напропалую. Он и так уже слишком многое о себе ей рассказал.

– Вы уходите? – спросила Роза.

– О, да! Я очень устал сегодня, получил всевозможные призы и подарки и победил в турнире. Больше нечего делать!

– А пир?

– Вы что, думаете, кому-либо понравится мое появление на пиру?

– Мне, – пыталась Роза уговорить Хока.

Он поднял бровь над изуродованным глазом.

– А гак ли это, миледи? Что подумают ваши родители?

Роза отвернулась и стала внимательно изучать лунные пятна на разноцветной крыше палатки.

– Мой отец никогда и ни в чем не отказывает мне.

Гарет живо представил себе, что подумает всепрощающий лорд Джон, узнав, где сейчас находится его распрекрасная дочь.

Она кротко глянула на рыцаря.

– Пожалуйста, Гарет, пойдемте в замок.

– Как будто нет у меня других дел, кроме как проводить время среди тех, кому я неприятен!

– Но в замке сейчас великолепный пир! Выступают акробаты, танцоры, музыканты…

Гарет покачал головой. В этой милой юной девушке было нечто такое, что будоражило кровь. Он поймал себя на нелепой надежде, что, возможно, когда-нибудь все изменится и однажды он всерьез полюбит эту красавицу и сможет обеспечить ей жизнь, достойную ее красоты и положения. Хок отогнал от себя нелепые фантазии.

– В моей жизни нет места для подобных развлечений, миледи, по крайней мере, сейчас, – он окинул взглядом тоненькую фигурку девушки и добавил с сожалением: – Идите и танцуйте с другими рыцарями, Роза. Найдите такого, про которого не рассказывают детям на ночь страшных сказок.

– Но я…

– Идите, идите, – он с преувеличенным вниманием стал смотреть па пламя костра. – Идите, пока я не забыл, что вы хозяйка замка, – он шутя шлепнул ее по заднице.

Несмотря на его дерзкую выходку, Роза отошла всего лишь на несколько шагов. Она остановилась, обернулась и дрожащим от обиды голосом сказала:

– Лорд Гарет, я не дитя, чтобы отсылать меня в постель.

Тяжелым взглядом рыцарь окинул ее приятные формы, залитые серебряным лунным светом.

– Не могу не согласиться с вами, миледи, – пробормотал он и в два прыжка преодолел расстояние, разделявшее их, сделав резкое движение, чтобы притянуть к себе девушку.

Роза отшатнулась. По правде говоря, ей ничего так не хотелось, как оказаться сейчас в его крепких объятиях, но она уже знала, что такая близость ведет за собой слабость и беспомощность: она испытала это сегодня утром. Странная потеря воли всерьез тогда ее обеспокоила.

Как бы защищаясь, Роза прижала свои руки к его груди и коснулась отполированных камней. Стараясь говорить ровным голосом, она вымолвила:

– Я не дитя, но я и не игрушка в руках рыцаря, милорд.

Он откинул голову и громко расхохотался.

– Конечно, нет, дорогая! Я уже заметил, что на этих хрупких плечиках держится светлая головка. Но что меня и удивляет: такая умная барышня, а выбрала меня! Вам бы вернуться на праздник да положить глаз на лорда де Ваннэ, самого завидного вдовца всех северных графств!

Роза услышала, как голос Хока зазвенел от ненависти, когда он произнес это имя. Видно, горечь потери Селестины вновь охватила его.

Что же вы сватаете меня за человека, которого так низко цените, милорд? – спросила она.

– Я единственный, кто так думает о де Ваннэ. У него много друзей, включая герцога Ланкастерского. Так что вы можете составить себе хорошую партию.

– Я уже подобрала для себя партию получше!

– Осторожней, детка, а то я подумаю, что речь идёт обо мне!

От внезапного порыва холодного ветра Роза вздрогнула и посмотрела на серебряный круг луны. Где-то в ближнем кустарнике защелкал соловей.

– Вы слышите, милорд? Соловей-соловушко поет!

Гарет испытал необычайный прилив сил и чувств. Он видел, с каким восхищением смотрит на него девушка. Он не мог припомнить, когда в последний раз встречал женщину, от одного взгляда которой приходил в подобное возбуждение. Однако вот такое трогательно-милое, невинное и в то же время мужественное создание, рискнувшее, презрев все слухи и препоны этикета, прийти к нему, не приходилось встречать и вовсе!

В лице девушки было что-то неотвратимо манящее. Прелестный носик казался маленьким. Черные, как смоль, брови вразлет подчеркивали матовую бледность лица. Глубокие темно-синие глаза светились умом, а губы, полные, как зрелые вишни, источали чувственность.