Невысокая, плотная и сильная, в сорок лет Клара была на вершине своей карьеры. Она легко несла на плече тяжелую плетеную сумку со всем необходимым Войдя вслед за Рэйчел в небольшой больничный вестибюль и не обращая внимания на любопытные взгляды медицинских сестер, она задумалась о том, как невежественны белые — ведь священные церемонии не следует проводить в таких безликих помещениях.
— Моего сына сейчас здесь нет, — прошептала Рэйчел на чероки, когда они шли по короткому коридорчику к дверям с надписью «Родильное отделение». — Он поехал домой спать. Сара сказала, что лучше прийти сейчас. Она понимает, как это важно, а он не верит.
Клара сдвинула брови.
— Она мудрая женщина, хоть и не принадлежит к нашему народу.
Услышанное несколько развеяло Кларины сомнения — ведь нельзя не принимать в расчет доброго сердца матери.
Они вошли в небольшую комнату, заставленную цветами. Что ж — это хороший знак. Правда, здесь неприятно пахло чем-то ненужным — вероятно, лекарствами этих белых. Впрочем, неважно, главное, что Клара тотчас поняла, она пришла именно туда, куда нужно. Эта работа как раз для нее. Веснушчатая рыжеволосая невестка Рэйчел лежала в постели и выглядела не лучшим образом. Эта ее слабость могла привлечь злых духов.
— Сядь, — сказала ей Клара, ставя свою сумку на стул.
Сара застонала.
— Миссис Большая Ветвь, двенадцать часов назад мне сделали кесарево сечение.
— Что ж поделаешь. Сядь. Иначе я не смогу помочь тебе.
Сара вздохнула. Клара и Рэйчел помогли ей приподняться и подсунули под спину подушки. Поправляя ее хлопковую ночную рубашку, Клара с удовлетворением мысленно отметила застежку спереди.
— Ты кормишь их сама? — спросила она. Сара засмеялась:
— Да. Аппетит у них лошадиный. Сестры говорят, что я ненормальная, но я не хочу никаких бутылочек.
— Это сестры ненормальные, — уверенно заявила Клара, и измученная Сара нашла силы улыбнуться ей.
— Видели моих деток? Они очаровательны, правда? — Сара указала на две плетеных кроватки у ее изголовья. Клара энергично кивнула и подошла к ним. Увидев, сколько одежек наверчено на детей она в негодовании затрясла головой. Ну ни малейшего понятия у людей. Духи могут подумать, что этим двоим, вообще не выжить.
Она сняла с них крошечные распашонки и чепчики, размотана пеленки и, довольная, прищурилась, сдерживая улыбку. Дело серьезное. Один мальчик, одна девочка. Это просто удача. Надо же, такие бестолковые родители, а такие везучие.
— Ну как? — спросила Рэйчел, беспокойно заглядывая ей через плечо. Она говорила только на чероки, как ей велела Клара. Лучше, если духи будут думать. что дети полностью индейцы.
— Крупные, глаза ясные, — с одобрением отметила Клара. — Везде все в порядке. — Она заглянула в глаза младенцам и погладила их по маленьким черноволосым головкам. «Кожа у них будет ужасно светлой, — подумала она, — а глазки — наверняка зелеными, как у матери».
— У них дар, — с гордостью заметила Рэйчел, возложив узловатые руки на головку каждого. — Как у меня. Я уже чувствую.
— Ты уверена? — с уважением, но и с беспокойством Клара посмотрела на нее. Дар — это вещь непростая, с ней надо обращаться с великой осторожностью.
Рэйчел кивнула:
— Они будут уметь искать и находить.
— Тогда ты должна научить их всему, чтобы дар не пропал попусту и не сгубил их. Сама знаешь, жить с ним — не мед есть.
— Научу.
Клара быстро сняла с маленького столика вазы с цветами и придвинула столик к кроваткам. Из своей сумки достала она глиняную чашку, которую сделала некогда ее прапрабабушка из Оклахомы, и насыпала туда сушеных трав и табачных листьев.
— Как их зовут? — по-английски спросила она у Сары.
Сара заулыбалась:
— Джейкоб, в честь брата Хью, и Элеонора, в честь моей бабушки.
— Сильные имена. Ты все правильно сделала.
Улыбка Сары погасла.
— Не знаю, я ведь чуть не умерла при родах. Но я так люблю их. Пожалуйста, сделайте для них все, что нужно. Наверное, у меня больше не будет детей.
— У меня было только двое, — сказала Рэйчел Рейнкроу, — Двое — это немало, если они хороши.
У Сары засветилось лицо.
— Наверное, так и есть. Хью сказал то же самое. Клара зажгла спичку и бросила в чашку. Через мгновение показался пахучий дымок. Клара стала двумя руками разгонять его по комнате, устремив сосредоточенный взгляд на чашку и бормоча священные древние слова. В должный момент она подержит над дымом каждого новорожденного, тем самым окутывая души, вновь пришедшие в этот мир, коконом доброты, защищающим от злых духов.
— Боже мой, что здесь происходит?
Клара резко подняла голову в ужасе от грубого вторжения. Трудно даже представить, какой ущерб оно может принести. В дверях стояли двое — молодая белокурая женщина, глаза которой были полны пренебрежения, и мужчина, гораздо старше ее, с рыжими волосами — их цвет указывал на то, что он имеет некоторое отношение к Саре. Женщина была на высоких каблуках, в прямой юбке и свободной блузе для будущих мам с мягким белым воротничком, под дорогой тканью которой отчетливо вырисовывался ее довольно-таки большой живот.
— Уильям, что ты здесь делаешь? — спросила Сара, с гримасой боли подавшись вперед. — Не мешай. Пусть закончится обряд.
— Это брат Сары, — мрачно шепнула Рэйчел. — и его жена. Та, что украла рубин.
Клзра в сильной тревоге отпрянула. О, какой ужасный знак!
— Я работаю, — сказала она со всем возможным спокойствием. — Пожалуйста, уйдите.
Мужчина неловко держал в руках большую, красиво завернутую коробку.
— Я не хотел помешать, Сара. Я просто не понял, что все это значит. Я принес, — его лицо осветилось, он протянул ей коробку, — мы принесли твоим детям подарок.
Сара зажала рот рукой, по щекам ее текли слезы.
— Я не смогу его принять.
— Пожалуйста, — с печальной настойчивостью сказал он, ставя подарок на стул около двери — Пожалуйста, прими его. Я хочу, чтобы твои дети знали, что их дядя думает о них. Оставим наши с тобой разногласия — пожалуйста, позволь мне войти в их жизнь. На Хайвью всегда будут им рады
Проглотив ком в горле, Сара отвела глаза
— Они сами все решат, Уильям. Мы с Хью не станем воспитывать их в ненависти к собственному дяде.
— Спасибо, — произнес он дрогнувшим голосом, подошел к младенцам и с нежностью склонился над ними. — Какие они красивые! Совершенно замечательные.
Из чашки на столе поднимался легкий дым, Уильям с любопытством покосился на Клару но ничего не сказал. Та разогнала душистое облачко, хмуро поглядывая на его жену, чье красивое лицо все больше темнело. По спине Клары вдруг пробежала дрожь. Дрожь! Отчего бы это?! Хорошей знахаркой она стала именно благодаря своей интуиции. Она всей кожей чувствовала опасность. Здесь и сейчас. Глаза у нее расширились, и руки стали холодными над бело-голубым дымком. Она пристально смотрела на эту такую чужую женщину.
— А как же я, Сара? — холодно спросила Александра. — Что ты скажешь своим детям обо мне?
— Я расскажу им правду, — ответила Сара.
Один из новорожденных чихнул. Уильям покосился на Сару и взял под руку свою жену.
— Пойдем, не будем мешать. — твердо сказал он. Александра оперлась на его руку и недовольно поджата губы, переводя взгляд с него на младенцев.
— Они могут простудиться. И этот дым наверняка им вреден — даже у меня глаза защипало, так представь себе, каково малышам.
— Ну, я не думаю…
— Уильям, неужели ты захочешь подвергнуть подобному же э… странному обряду и нашего ребенка? Я начинаю волноваться.
— Для этого нет никаких причин, — быстро ответил он и погладил ее по руке. — Это просто древний индейский обычай, от него не может быть никакого вреда.
— Сара совершенно измучена, а детям нечем дышать… — настойчиво гнула свою линию Александра.
— Они прекрасно себя чувствуют, — перебила ее Сара. — И я тоже.
Александра посмотрела на нее сочувственно.
— Я уверена, что ты просто хочешь почтить обычаи семьи Хью. Но, Сара, это так примитивно и, как бы это сказать, ну, совершенно не нужно.
— В этой комнате действительно есть ненужное, — громко сказала Клара. — Но это не мой дым, а ты.
Сделав обиженное лицо, золовка Сары отпрянула и многозначительно посмотрела на мужа.
— Я забочусь о твоих племяннике и племяннице. И меня же за это оскорбляют.
Уильяму явно было неловко.
— Может быть, она права, сестричка? — осторожно произнес он. — Такие обряды, с какими бы прекрасными намерениями они ни проводились, в больничной палате несколько неуместны.