Филис Хаусман - Роман с натурщиком

— Но теперь он мог и передумать, — со вздохом сказала Сирил, поднимаясь.

— Пусть он сам скажет об этом, — предложил Майкл. — И вообще, борись за него, девочка! Он стоит того.

— Попробую, — уныло сказала она, но тут ей в голову пришла одна идея, и она, повеселев, добавила: — Да, попробую — и посмотрим, чья возьмет!

У самого ресторана Майкл любовно погладил крыло одной из машин — черного «Ягуара» с тщеславной табличкой на борту: Тачка магистра естественных наук мистера М.П. Стивенса.

Сирил бросила несколько двадцатипяти-центовиков в музыкальный автомат и выбрала несколько мелодий.

Большинство плотников уже разъехалось по домам, лишь несколько завзятых болельщиков все еще спорили о стратегии и тактике на футбольном поле.

Чета Стивенсов переговаривалась, а Шон сидел набычившись и исподлобья следил за Сирил.

— Позволь пригласить тебя на танец! — обратилась она к Шону, когда музыка заиграла и Майкл с Мойрой, встрепенувшись, вышли на середину зала. Никто не знал, каких сил стоило Сирил вымолвить эту стократ отрепетированную фразу, но результат был удручающ: Шон остался безмолвным как стена.

— Ради Бога, я не настаиваю, — пожала она плечами. — Здесь есть и другие мужчины. Эй, ребята…

Прежде чем она успела закончить обращенную к плотникам фразу, Шон уже тащил ее на середину зала, грубо схватив за руку.

— Если я и делаю это, то лишь для того, чтобы другие дураки не купились на твое лицемерное обаяние! — прошипел он ей на ухо. — Кто на очереди? Джон, Терри?.. Мой папаша? Он и так уже без ума от тебя… Ты слышишь, что я тебе говорю?

— Слышу, — кротко ответствовала Сирил, млея от его прикосновения. «Да не ревнует ли он? — с веселым изумлением подумала она. — Вот уж приятная новость!»

Момент был исключительно удачный, и рука ее, скользнув по спине и бедру Шона, вползла в карман его джинсов.

— Сирил, ты в своем уме? — услышала она яростный шепот, но когда выдернула пальцы обратно, Шон, не удержавшись, проверил содержимое кармана. — Что за ерунда?.. И вообще, тебе пора домой!

— Мама, папа, ребята — Сирил пора домой! — с фальшивым воодушевлением объявил он, но никто из тех, к кому он обращался, не услышал за музыкой его слов.

— Нет уж! — восстала Сирил. — Если я и уйду, то лишь после того, как попрощаюсь со всеми по-человечески!

Помахав плотникам, она двинулась к танцующей паре. Шон, казалось, хотел что-то сказать, но не успел и замер, съежившись.

Кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание четы Стивенсов, Сирил громко сказала:

— Спокойной ночи и всего хорошего! Очень рада была познакомиться с вами. Шон обещал отвезти меня домой. До свидания, Майкл, до свидания миссис Стивенс!

Она улыбнулась и потрясла протянутую Мойрой руку.

— Зовите меня просто Мойрой, — странно глухим, безжизненным голосом произнесла пожилая женщина и добавила что-то еще.

— Извините, миссис… Извините, Мойра, я не совсем поняла то, что вы сказали. Боюсь, я не слишком привычна к бостонскому произношению. Не могли бы вы повторить?

На этих словах музыка оборвалась, и по воцарившейся в зале тишине Сирил осознала, что допустила величайшую бестактность — вот только какую, она не поняла.

Она почувствовала, что вот-вот впадет в истерику. Еще секунда такого молчания — и она либо разрыдается, либо начнет хохотать как сумасшедшая. Но тут зазвенел смех Мойры, а затем мать Шона погладила Сирил по волосам и по плечу.

— Я сказала, — отчетливо выговорила она, — что буду рада видеть вас на обеде у нас в воскресенье.

Сирил растерянно оглянулась на Шона.

— Когда вы ждете Сирил, мама? — громко спросил он.

Мойра на этот раз не открыла рта, а на языке глухонемых что-то показала Шону.

— Совершенно верно, — встрял Майкл.

— Хорошо, мама, не буду, — хмуро сказал Шон и повернулся, чтобы увести Сирил.

— Почему ты не сказал мне, что твоя мать плохо слышит? — вырвалось у Сирил, когда они сели в грузовик.

— Потому! — мрачно ответствовал Шон. — Вообще-то она глухонемая, но это отдельная история.

Сирил побелела, представив, какую боль, сама того не желая, она могла причинить этой чуткой женщине.

— А что она тебе сказала жестами?

— Что не надо дуться как мышь на крупу, — угрюмо ответил Шон. — И что до сегодняшнего дня считала меня взрослым.

— А я до сегодняшнего дня считала себя умной, — призналась Сирил.

Шон остановился, словно что-то вспомнив.

— Что это ты мне сунула в карман? — подозрительно спросил он.

— Разверни и прочти: мне на прошлой неделе приходилось делать это регулярно.

Шон развернул бумажный квадратик, и лоб его прорезала морщина.

— Это еще что такое?! — спросил он, глядя на ряд замысловатых закорючек.

— Письмо. Написанное на нижнесреднемонгольском, — тут же на ходу сочинила Сирил. — Такому полиглоту, как ты, вероятно, не составит труда прочесть его.

— Нет, этот язык я не знаю, — твердо сказал Шон, складывая бумажку.

— Погоди! — чуть не взвизгнула Сирил и отобрала у него записку. — Если ты, надутый индюк, не понимаешь этот язык, придется мне самой перевести! Здесь говорится, что смиреннейшая из женщин — далее следуют имя и фамилия — на коленях молит о прощении самого чудесного в мире мужчину за то, что не сразу оценила его предложение. Далее говорится: она по уши влюблена в этого мужчину, и ей глубоко безразлично, насколько разнятся их коэффициенты умственного развития; ей все равно, что именно — чай или кофе — каждый из них предпочитает и какую музыку любит. А последние ее слова — «Возьмешь ли ты меня в жены?»

— И все это на трех строчках-закорючках? — недоверчиво буркнул Шон, но выражение лица его смягчилось. — Ты не ошиблась, может, это письмо написано на нижнесреднетарабарском? Очень энергичный и выразительный язык!

— На каком бы языке оно ни было написано, в нем содержится вопрос, и адресат хочет получить ответ!

— Ладно, там разберемся. Вот доставлю тебя домой — и разберемся.

Сирил откинулась на сиденье. Ее бросало то в жар, то в холод. В какой-то момент ей начинало казаться, что Шон сменил гнев на милость, а уже в следующее мгновение ее одолевала твердая уверенность в том, что это их последняя совместная поездка.

Они подъехали к «Уилкаминг Тайдс», приблизились к припаркованному у трейлера зеленому порше, и тут грузовик, не сбавляя скорости, пронесся мимо автомобиля, беря вверх по гранитному склону. Вывернув на дорожку, вьющуюся между скал, Шон направил грузовик к одному из особняков.

— Куда ты меня завез? — сдавленным шепотом спросила Сирил.

— Как и обещал, домой, — пожал плечами Шон.

— Домой? Но это не мой дом! — свирепо ткнула Сирил в очертания роскошного особняка.

— Об этом разговор особый. Пока тебе достаточно знать лишь, что этот дом — мой.

— Твой?!!

— Ничего особенного, — пожал плечами Шон. — Самый дешевый объект из всей серии особняков.

Сирил лишь покачала головой: что за особняки — вот в чем соль! Класса люкс, в самом фешенебельном и дорогом районе города, с окнами на океанские дали!

Дом, как она смогла рассмотреть, выходя из машины, был построен на гранитном утесе, и к нему примыкал немалый участок земли.

— Основание что надо, — кивнул на скалу Шон. — Миллион лет простояло и еще столько же простоит, не то что эти карточные «дворцы» на сваях.

— Солидно! — снова покачала головой Сирил. — Так ты собираешься прожить миллион лет?

— Не я, так наши дети, внуки, правнуки правнуков, — невозмутимо отозвался Шон.

«Чьи дети?» — беспокойно подумала Сирил и не найдя, что ответить, поспешила пройти в дом.

Гостиная — а лучше сказать, зала — была лишь кое-где обставлена мебелью и потому производила впечатление полупустой. Три стены, как мимоходом отметила Сирил, сверкали деревянной отделкой, а четвертая… четвертая состояла из ряда огромных окон. Шторы оказались незадернутыми, и за стеклом видны были волнующееся море и лунная дорожка на нем.

— До чего же красиво, Шон! Не дом, а сказка! — вырвалось у Сирил.

— Он станет сказкой, а пока еще здесь куча работы. Я въехал сюда буквально на позапрошлой неделе и успел обставить его лишь самым необходимым. Кроме того, многие из этих образцов мебели экспериментальные, так что мне на своей шкуре предстоит испытать, стоит ли запускать их в каталог услуг. Как видишь, все здесь в вечном и непрерывном движении — перпетуум мобиле, так сказать.