— Это должно было случиться, — прошептала она. — Пожалуй, я все время ожидала, что…
— Дженни… — запинаясь, начал он. — Я зашел попрощаться.
Тело Дженнифер стало вздрагивать, она потихоньку начинала приходить в себя.
— Попрощаться? — прозвучал ее голос, словно дуновение нежного ветерка.
— Боже мой, Дженни, как мне больно! Ты выглядишь нездоровой. Ты так похудела! Бросай этот дом, Дженни, уходи из этой семьи, пока ты не погибла!
— Почему ты зашел попрощаться?
— Я держался подальше, Дженнифер, чтобы не испачкать тебя своим позорным именем. Ты ведь ко всему этому не имеешь никакого отношения. Только посмотри, как это сказалось на тебе. Я надеялся, что со временем ты меня забудешь, подумаешь, что я умер.
— Нет, Виктор…
Дженнифер шагнула к нему.
— И надо же было такому случиться. Я пришел, когда узнал о Гарриет. Я хотел успеть на похороны. Но опоздал. Где все остальные, Дженни?
Она облизала губы, пытаясь вспомнить.
— Они уехали в Уэльс. Твоя мать не могла вынести этого, с ней случился удар. А отец винит себя за Гарриет… Видишь, им надо было на время уехать из этих мест…
— И ты не поехала с ними?
— Я… я не могла. Я ждала…
— Возвращения Джона.
— Нет, Виктор. Я ждала твоего возвращения. — Сейчас, когда Дженни вспомнила, что произошло, ее голос окреп. — Я потеряла надежду снова увидеть Джона и, где бы он сейчас ни находился, надеюсь, что он обрел покой. Виктор, я жила с надеждой, что ты вернешься. Как же мне было поехать в Уэльс, если ты мог вернуться? И ты действительно вернулся…
Оба снова умолкли. Их взгляды и мысли переплелись. Пока они так стояли, я невольно медленно поднялась с постели, опустила ноги подальше от Виктора и осторожно встала. Не раздумывая, я заняла место рядом с Дженнифер. Теперь мы стояли и глядели на человека, которого любили.
— Почему ты зашел попрощаться? — шепотом спросила Дженни.
— Я уезжаю, теперь навсегда. Я больше не могу называть Англию своим домом. Я опозоренный человек и не имею права жить среди порядочных людей. Может, во Франции…
— Останься, Виктор, — просто сказала она, без страсти и мольбы. — Останься.
Я заметила, что эти слова тронули его. Явно нервничая, мой прадед нерешительно переминался с ноги на ногу.
— Я вернулся сюда не ради того, чтобы мы с тобой снова остались наедине. Я собирался проведать мать и успокоить ее. «В то время, когда она потеряла двоих детей», — угрюмо подумал он. — Я надеялся увидеть тебя только в их присутствии. Но не так… как сейчас.
— Почему не так?
— Потому что я могу принести тебе лишь несчастье.
— Как ты принес его всем остальным?
Я заметила, что он согласно кивнул.
— В таком случае…
Я почувствовала, что Дженни опустила руку в карман своего платья, чтобы достать письмо, то самое, которое она вынула из руки бедной израненной Гарриет. А теперь я с болью в сердце увидела, что это та же почтовая бумага, на которой Гарриет когда-то писала тайные письма Шону О'Ханрахану.
— Прочитай это, — сказала она, протягивая ему письмо.
Виктор уставился на конверт.
— Что это?
— Пожалуйста, прочитай.
Немного помедлив, он осторожно приблизился к нам, остановился на почтительном расстоянии и протянул руку к письму. Когда он достал из конверта письмо и развернул его, я увидела изящный почерк Гарриет.
Моя дорогая Дженнифер,
я знаю, что ты, мой единственный верный друг, будешь с печалью читать это письмо, ведь я причинила тебе ужасную боль. И все же я должна была поступить именно так. Должна рассказать тебе, почему я так решила. Я уже некоторое время знала, что должна покончить с собой вот так, как ты найдешь меня, ибо всегда считала, что именно этого добивался мой отец.
У меня мало времени. Я не стану продлевать твои страдания. Когда отец отказал мне в праве выйти замуж за Шона, обозвав его попом и другими оскорбительными словами, я не подчинилась ему и вместе с Шоном пошла в аббатство. Ты об этом уже знаешь. Даже оказавшись в интересном положении, я надеялась, что мой дорогой Шон женится на мне. Но вышло наоборот. Я была опозорена. Более того, он от меня отказался.
Дорогая Дженни, думаю, что именно тогда я стала совсем другой. Казалось, будто в мое тело вошла другая женщина и делала со мной, что хотела. Я пишу не ради того, чтобы снять с себя вину за то, что натворила, а потому что хочу объяснить тебе, почему так поступила.
Виктор не делал мне аборта. Я его сделала сама. Мне хотелось причинить ему боль. Мне хотелось заставить вас всех страдать, я думала, что так немного уйму собственную боль. Затем я вздумала погубить Джона, отправилась к букмекерам и рассказала о том, что он собирается бежать из Уоррингтона. Я не стану сейчас отрицать, мой дорогой друг, что страдания, которые я причинила, доставили мне злорадное удовольствие, ибо своим помешавшимся рассудком я подумала, что могу причинить боль другим не в меньшей степени, чем они мне.
Когда в моей голове все же наступило просветление, я поняла, что сделала с Виктором, единственным, кого всегда любила и ценила выше всех. Я не собиралась погубить его, а просто хотела бросить на него тень в ваших глазах. Да, Дженнифер, я тебя тоже хотела сделать несчастливой. За твою красоту, доброту и за все то, чего у меня не было. И за Виктора в том числе. Хотя он приходился мне братом, но подойти к нему было труднее, чем к кому бы то ни было.
Увидев, что оттолкнула сначала его, затем Джона, и сделала мать инвалидом, я больше не могла этого вынести. В порыве мстительности я наслаждалась злом, которое причиняла. Но, когда я была в здравом уме, меня раздирали угрызения совести. А когда отец остриг меня в наказание за то, что я сотворила вместе с Шоном, я поняла, что нет иного пути избавить вас от той, которая принесла всем столько горя.
Прости меня, дорогая Дженнифер, ибо я действительно любила тебя и только в минуты помешательства ревновала к твоей красоте и любви Виктора к тебе. Прости за то, что ты найдешь меня в таком положении. Я иначе не могла поступить. Отец предпочел бы именно такой исход.
Бог меня простит.
Гарриет.
— Ты ведь знал все это, разве не так? — спросила Дженнифер, вставшая совсем близко ко мне.
Хотя Виктор давно прочитал письмо, он продолжал смотреть на него. Он ответил на ее вопрос едва заметным кивком головы.
— Тогда почему же ты не стал защищаться? Виктор, с тобой ведь поступили ужасно несправедливо.
На это он ничего не ответил. Виктор только посмотрел на меня, и когда я увидела в его глазах глубокую печаль, поражение духа и безмолвное горе, то мне захотелось плакать.
Он прочитал письмо еще раз и протянул его мне. Когда Дженнифер хотела забрать его, моя рука тоже поднялась. А когда Виктор вложил письмо в мою руку, я нисколько не удивилась.
— Больше никто не читал этого письма, — я услышала голос Дженнифер над своим ухом. Хотя я не сдвинулась с места, мы почти касались друг друга. — Я нашла его на теле Гарриет, когда обнаружила ее в платяном шкафу. Я хранила это письмо у себя все время в надежде однажды показать его тебе. Нет сомнений, что Гарриет покончила с собой, это видно по нанесенным ранам и… ее не поместили в шкаф, она сама туда забралась. Так… утверждали полицейские… и доктор Пендергаст подтвердил это. Но никто не знает об этом письме и его содержании.
— Сожги его, — бесстрастно сказал он.
— Зачем? Виктор, оно же оправдает тебя. Оно вернет тебе доброе имя. Ты можешь вернуться в Уоррингтон незапятнанным человеком. Виктор, я его не сожгу.
Виктор смотрел мне в глаза так пристально, что слова были излишни. Когда Виктор протянул руку, я без слов отдала ему письмо и не удивилась, когда он смял его и отправил в огонь. Я смотрела, как языки пламени лизнули его и оно сгорело.
— Да, мне все понятно, однако не годится доказывать, что я невиновен, если после этого вся вина ляжет на мою сестру. В тот день она приходила ко мне и рассказала, что с ней случилось. Я посоветовал ей дождаться своего времени и родить ребенка. Я подумал, что вы с Джоном, быть может, примете это дитя и дадите ему имя. Однако позднее я обнаружил, что у меня исчез один инструмент, и обо всем догадался…