Каждый день, приходя на работу, женщина открывала новую программу и молча смотрела с пустой экран, не пытаясь что-то понять или изучить. Когда Вика выходила за порог или, на счастье Кораблевой, уезжала в банк, открывалась старая программа и туда как можно быстрее заносились все накопившиеся документы. Завидев на горизонте финансового директора, Инна Александровна сворачивала бурную деятельность и снова продолжала смотреть в пустой экран, не говоря ни слова. Вика была в бешенстве. Такая ситуация – с двумя главными бухгалтерами, работающими параллельно в двух разных программах, выводила из себя, сводила на нет все усилия, создавала тупик. Уговоры не действовали. Попытки надавить казались опасными. Единственное, что радовало – к ней стали подходить другие сотрудники за информацией, зная, что получат быстрый и подробный ответ. Несмотря на брызжущую ревность из глаз соседки, этот факт не мог не доставлять Вике удовольствия.

Директор держался отстраненно, не желая ни во что вмешиваться, как, впрочем, и сама Вика, которая также старалась держаться от него подальше, помня о том, что тот готов вспыхнуть, как спичка в любую секунду, готов давить на нее по поводу и без. К тому же, постоянные замечания о том, что она не так села, не так встала, не так ручку держит не вызывали ничего, кроме растерянности, а затем возмущения с ее стороны. Ссориться не хотелось. Но вспыльчивая природа брала свое. Колкости время от времени возвращались бумерангом обратно, при этом окружающие замечали попытки сохранить субординацию. Вика была в замешательстве. Не зная, как правильно держаться с суровым, всегда надменным шефом, задавалась вопросом: «Чего ему от меня надо? Что он меня постоянно пытается переделать? Я что, кубик-рубик?»

– Ничего хорошего от тебя не дождешься! – бурчал себе под нос Мухин, глядя сквозь пальцы на ее всплески.

– Меня нужно любить и хвалить. Тогда получите все, что захотите! – безапелляционно заявила как-то раз Колесникова, отдавая ключи от своего сердца в его пухлые руки, но ее никто не услышал.

Команда директора держалась приветливо, но также несколько отстраненно, копируя поведение начальства во всем. Иван пришелся Вике по душе – любому было бы ясно, что этот худенький и невысокий паренек в очках – просто лапонька! Они держались все вместе, как единый организм, клан, выполняя поручения Мухина или Ворона, о которых она, сидевшая отдельно, не имела никакого понятия.

Вадима видела редко, присматриваясь с опаской, когда тот проходил мимо по коридору. Высокий, широкоплечий, громкоголосый. Здороваясь с ней, исчезал в кабинете, где сидел Мухин, и оттуда вскоре раздавались отборные матерные ругательства, слышимые далеко за пределами офиса.

– Чего он так орет? – округлив от удивления глаза, спрашивала Инна Александровна.

– Не знаю. Мухину попадает каждый раз так, что не позавидуешь.

– У нас директор тоже орал, но все же не так. Стекла не дрожали. Когда приезжал, все десятый угол искали, но мат, во всяком случае, не употреблял. Зато вопросы все решал. Я только говорила, что мне нужно и все. А этот Мухин? Сидит себе в углу, как пень, ничем не интересуется! Что ни спросишь – не знает. Кричит, да хамит. Позволяет себе все, что вздумается! Сначала к одному руководству привыкаешь, потом, без предупреждения, новое приходит – привыкать нужно. Все другое, требования другие, ломает каждый под себя, как хочет. Какая психика тут выдержит?

«А с тобой какая психика выдержит?» – пробубнила финансовый директор себе под нос и сказала гораздо громче:

– А Вы не знали, что фирму перекупают?

– Откуда? Нам никто ничего не сказал, словно мы – стадо овец. Один раз пришел этот – громкоголосый с аудитором. Какое-то время там посидели. Потом Зингерман сюда зашел, походил – походил, пару папок открыл, закрыл и ушел. А через неделю приехал Мухин. Нас всех собрали и познакомили с новым руководством.

«Мило!» – рассудила Вика. Такой поворот сюжета ей бы и самой не понравился. Наверное, поэтому вся «старая гвардия» ходит такая недовольная!


Как-то раз, когда девушка заглянула в кабинет к главному инженеру, тот поинтересовался:

– Вик, а ты в курсе, что у нас дом до сих пор не сдан?

– Нет. А почему?

– И мне хотелось бы знать, почему.

– А Михаилу Федотовичу говорили?

– А почему я должен говорить? Он что, сам не знает? А дом этот у нас до сих пор на баланс ТСЖ не передан. Считай, который месяц за свет, да за электричество платим. С жильцов ведь потом эти деньги не спросишь.

– Может, не знает?

– Я подходил, говорил, да он только отмахнулся. Таких директоров еще не видел!

Выяснив, как обстоят дела на самом деле и проверив документы, Вика заглянула к Мухину.

– У нас проблема.

– Какая?

– С уже построенным домом. Его передавать надо, налоги платить, а документы до сих пор не готовы.

– Так этим вроде юристы занимаются.

– Я их спрашивала – ответили, что не до этого. С почтовым адресом никак не разберутся, а расходы капают.

– Ну, так скажи юристам, чтобы поторопились.

– А Вы не хотите им сказать?

– Почему я должен?

– Чтобы ускорить процесс. Дом нужно на баланс ТСЖ передавать, там какие-то претензии есть. Может, тоже созвонитесь?

– У меня телефона их нет.

– У строителей есть.

– А чего ты так торопишься? Быстрее налоги хочешь заплатить?

Ирина настороженно прислушивалась к разговору, а Иван – с улыбкой, наблюдая за реакцией Мухина.

– Платить все равно придется. По договору мы давно уже квартиры должны были передать, а все никак. Куча вопросов лишних может быть. И не только от налоговой. Хорошо, что жильцы в суд на нас пока не подают.

– Ладно, подумаю.

Не успев выйти, Вика услышала грозный голос Мухина, обращенный к юристам. «Процесс пошел! Интересно, а почему Инна Александровна про то, что дом уже сдан молчала? Решила достать этот скелет из шкафа попозже, по случаю? Готовит очередную пику мне в спину? Мол, она обладает всей информацией, а я – нет? Нет, надо срочно залезть к ней в сейф! И у аудитора не мешало бы еще раз уточнить, чем нам эта задержка грозит!».

Она, словно хищная кошка, походила кругами вокруг сейфа, но узнав, что комплект ключей только у ее соперницы, сильно расстроилась. В жизни ей не видать этих ключей! И Мухин – не помощник. Позже залезла в программу и нахмурилась. Ни один документ так и не разнесла! В знак протеста! Что же делать? Не драться же с ней! «Ладно, не переживай. Когда-нибудь это закончится», – убаюкивающее прошептал внутренний голос. Вздохнув, стала набивать суммы сама. Расправившись с документами, Колесникова подняла голову. Кто-то вошел в комнату.

– Привет, – поприветствовала ее Оля. Чего так поздно?

– Ты меня спрашиваешь?

– Я прихожу обычно к обеду и работаю допоздна – вечером лучше думается. И клиент один должен подъехать.

– Симпатичный?

– Я на внешность внимания не обратила. Капризный – точно, мне вокруг него приходится вприсядку прыгать. Но, вроде, договорились.

– Левый заказ?

– Да, подрабатываю.

– А что, мало платят?

– Не то, что обещают.

– Понятно. Надежда умирает последней. Так ты не на Вадима Сергеевича работаешь?

– Можно сказать, что на него. Частично. У нашей мастерской договор на проектирование с ним.

– А тут что, помещение арендуете?

– Нет, нас бесплатно посадили. Чтобы чертежи было удобнее смотреть – воля заказчика. Я не против, подальше от начальства – поспокойнее.

– Можно к обеду приходить, – подмигнула Вика. Соседка нравилась ей все больше. – Чаю хочешь? У меня есть вкусный. Или кофе?

– Пойдем лучше ко мне. Угощу!

– Пошли. Интересно на ваше царство посмотреть.

Вика, вслед за архитектором, решительно направилась в соседний кабинет, на пороге встала, как вкопанная. Ее взору открылась небольшая комнатка, утрамбованная столами так, что двигаться приходилось боком. На столах, в углу, на полу – всюду, куда бы ни падал взор, лежали длинные рулоны бумаги. Завал!

– Чертежи?

– Ваши планировки. Сто пятьдесят вариантов.

– Покажи!

Архитектор развернула несколько листов и стала объяснять:

– Это – планы первого этажа, это – парковки…

От кучи чуть видимых линий зарябило в глазах. Вика наклонилась, прищурившись.

– Ты сама все рисуешь?

Оля рассмеялась:

– Нет, программа. Вручную долго.

– Параметры задал и вперед?

– Да. Вот, последние планировки. Придется переделывать опять.