Сильвия Торп - Романтичная леди

Гай повернулся к девушке, чтобы лучше разглядеть ее. На его лице появилось насмешливое выражение.

– Если мисс Линли не могла найти свое счастья ни с кем, кроме капитана Уайльда, то, помогая им в организации тайного бегства, вы сослужили мне не меньшую службу, чем им. И должен отметить, что сами вы пострадали больше всех в этой истории. Вас похитили, с вами грубо обращались, вас держали взаперти, а теперь вам надо держать ответ. И к тому же нам надо решить, как поступить дальше.

– Уф! – Каролайн настороженно посмотрела на Гая. – Как, сэр, мне следует понимать вас?

Он поднял брови:

– Разве вы забыли, сударыня? Мы с вами вдвоем в одиноко стоящем заброшенном доме в богом забытом месте. У нас нет лошадей, и нам предстоит длинная и утомительная прогулка по грязным глухим дорогам, прежде чем мы сможем получить хоть какую-то помощь! К тому же у меня вытащили все деньги, все до последнего пенни, и все украшения, который я мог бы продать или заложить, если мы доберемся до какого-нибудь города или деревни. Ведь они и вас обокрали?

– Да, и меня тоже, – вздохнула с сожалением мисс Крессуэлл. – По правде сказать, при мне и было-то всего одно лишь кольцо с бриллиантом, да и то вчера забрал у меня ваш кузен.

– Ну что ж. Это уравнивает наши шансы. Если вы принесете свой плащ, сударыня, мы сразу же и отправимся в путь.

Каролайн молча перевела взгляд на оконное стекло. За окном уже совсем стемнело, и дождь хлестал изо всей силы.

– Вы знакомы с этими местами, сэр? – спросила она, зябко передернув плечами.

Нет, мест он этих не знал, и при воспоминании о путаном переплетении проселочных дорог, по которым они добирались сюда, на Гая нахлынули сомнения. Но, презирая любое проявление малодушия, он, постаравшись ничем себя не выдать, ответил:

– Я найду дорогу, не бойтесь! Так что решайтесь, сударыня!

– Как далеко нам придется идти? – спросила она, не двигаясь со своего места у очага.

– Приблизительно три или четыре мили, как мне представляется.

– Три или четыре мили… – задумчиво протянула Каролайн. – Понятно. В таком случае, мистер Рэйвиншоу, я вынуждена отклонить ваше приглашение. Я останусь здесь.

– Умоляю вас, это же нелепо, сударыня, – нетерпеливо возмутился он. – Я же не могу оставить вас одну в подобном месте.

Широко открытые зеленовато-серые глаза спокойно смотрели на Гая. Она не отвела их, повстречавшись с ним взглядом.

– Почему не можете?

– И вы еще спрашиваете? – В нем росло раздражение. – Не можете же вы одна остаться на ночь в доме, который, вероятно, является местом встреч для всех разбойников округи.

– Мне, конечно, все это не нравится, – искренне согласилась Каролайн, – но еще больше мне не по душе пробираться по незнакомой местности в кромешной темноте и под проливным дождем. Я вам очень признательна за заботу, но, смею заметить, я как-нибудь справлюсь с ситуацией на свой страх и риск. Доброй вам ночи, мистер Рэйвиншоу!

Она опустилась на колени перед очагом и принялась шевелить тлеющие угольки. Подбросила в огонь новые поленья из поленницы. Какое-то время Гай, не спуская глаз, наблюдал за ее действиями. Ее спокойное поведение вызвало в нем возмущение и даже гнев. Мисс Крессуэлл, не обращая на него внимания, взяла мехи и начала усердно ими работать. Мистер Рэйвиншоу бросил последний, испепеляющий взгляд на ее согнутую спину, затем осмотрелся вокруг в поисках своей шляпы. Обнаружив ее в углу комнаты, он поднялся, почистил рукавом пальто и, буркнув свирепо: «Доброй ночи, сударыня!» – направился к двери.

Каролайн посоветовала ему поискать в доме фонарь, но вместо того, чтобы последовать разумному совету, мистер Рэйвиншоу рванул дверь. Сильный порыв холодного ветра покрыл его лицо ледяными каплями дождя, и перед ним разверзлась чернота ночи, охваченной штормом. Свет из дома падал на садовую дорожку, и то не дальше фута. Уже у самого порога она больше напоминала водоворот из потока жидкой грязи. Он заколебался и невольно бросил взгляд через плечо.

Огонь теперь весело горел, а мисс Крессуэлл, явно довольная результатами своего труда, осматривала содержимое буфета.

– Ветчина, холодная говядина, яйца, масло, сыр, – перечисляла девушка, словно для себя. – Нэнси совсем неплохо хозяйничает, значительно лучше, чем готовит. Интересно, где она держит хлеб? – Тут она немного повысила голос и сказала через плечо: – Прошу вас, поторопитесь закрыть дверь, мистер Рэйвиншоу! Очаг начинает дымиться.

Гай снова взглянул на душераздирающую картину, не располагающую к пешей прогулке, открывавшуюся за порогом дома. В душе его шла борьба. Мистер Рэйвиншоу не любил проигрывать, не любил отступать.

Но он помнил, с каким трудом Пелем отыскал дорогу к этому месту даже средь бела дня, позволил себе признать, что головная боль, которой он пытался пренебречь, и в самом деле чрезвычайно досаждала ему. Перечисление продуктов в буфете лишило последних сил: ему так и не удалось пообедать. Очередная атака ветра и дождя поставила точку в его колебаниях. Он закрыл дверь, скинул верхнюю одежду на стул. Каролайн, стоявшая у буфета, повернулась к нему и наблюдала за его действиями с притворным удивлением.

– Значит, вы все же никуда не идете? Что ж, без всякого сомнения, вам виднее, как поступать!

Гай пересек комнату и остановился, глядя в ее широко открытые хитрые глаза. Неожиданно он мило улыбнулся.

– Не стоит бередить рану, мисс Крессуэлл, – попросил он ее. – Я не решаюсь оставить вас в одиночестве, совесть мне не позволяет.

– Так-то намного лучше, – хмыкнув, похвалила его Каролайн. – Какой смысл в нашем положении отстаивать свое превосходство? Лучше просто помогите мне поставить стол на место, присаживайтесь у огня, как вполне разумный человек, а я пока посмотрю, что можно придумать нам на ужин.

Проснувшись на следующее утро, мистер Рэйвиншоу не сразу смог вспомнить, где находится. Он привык пробуждаться в роскоши, но в это утро его изумленному взгляду предстал потолок весь в трещинах и пятнах, стены с ужасными отметинами, оставленными сыростью, и ничем, кроме густой паутины, не занавешенное окно. Минуту он разглядывал эти гнетущие признаки распада, пока боль от неосторожного поворота головы не заставила всплыть в памяти события минувшего дня.

Он сел и с удовлетворением обнаружил, что неистовая головная боль, с которой он засыпал, уже прошла, а за грязным оконным стеклом синеет ясное небо, обещавшее прекрасный день. Очевидно, буря стихла за ночь, здравомыслие мисс Крессуэлл одержало вверх над его порывами. Долгая дорога, которую им еще предстояло осилить, хотя и оставалась нерадужной перспективой, все же становилась менее неприятной, поскольку в путь можно было отправиться ясным солнечным днем.

Он откинул попону, которой прикрывался, и спустил ноги на пол, почувствовав в этот момент с кухни восхитительный аромат жареной грудинки. У него оказалось мало шансов привести свою внешность в порядок, так как он спал не раздеваясь и, кроме расчески в кармане, у него больше ничего с собой не было. Оставалось только вымыть руки и умыться в крохотном тазике, стоявшем на столе в углу комнаты, пригладить волосы и постараться привести в порядок обвисший и мятый галстук.

Стол был уже накрыт к завтраку, а мисс Крессуэлл, тихонько напевая, возилась возле очага. Ее батистовое платье было запачкано и смято, одна оборка оторвалась, но она красиво уложила волосы и выглядела настолько посвежевшей и опрятной, что мистер Рэйвиншоу, остро осознав свой собственный всклокоченный вид, почувствовал необоснованное раздражение. Девушка приветствовала его с улыбкой и выразила надежду, что он чувствует себя лучше.

– Спасибо, сударыня, я чувствую себя великолепно, – пробурчал он в ответ, – хотя, признаюсь, у меня не столь радужное настроение, как у вас.

– Вам трудно себе представить, как это здорово для меня – вырваться на свободу из душной и убогой комнатушки, – весело отвечала ему Каролайн. – Да и день сегодня просто великолепный.

Он промолчал, но, открыв дверь дома, выглянул наружу. Стояло восхитительное весеннее утро, с пушистыми белыми облаками, проплывающими по синему небу, и легким свежим ветерком, колеблющим веточки, окутанные легкой дымкой из новых зеленых листочков. Мистер Рэйвиншоу обозрел и оценил все это. Но, будучи все же практичным человеком, заметил также, что сад и дорога, начинавшаяся за ним, сплошь покрыты большими лужами и все рытвины наполняла грязная жижа. Обернувшись к мисс Крессуэлл, он посмотрел на ее синие туфельки на тонкой подошве из легчайшей лайки с атласными ленточками и желчно отметил про себя, что ее восхищение красотами весеннего дня вряд ли переживет первую сотню ярдов их путешествия.