Со стен и башен посыпались стрелы, поражая в толпе как чужих, так и своих. Роберт пробивал своим мечом бреши в рядах наседающих врагов. Он с его немногочисленным отрядом должен был удержать привратницкую башню и ворота до подхода Джеффри. Сколько бы воинов ни выставил против него замок Белавур, он все равно уже не сойдет с этой земли, принадлежащей ему по праву рождения. Он опрокинул солдата, преграждавшего ему путь, и тотчас, резко развернувшись, отразил удар сбоку. Отбив вражеский меч, Роберт, в свою очередь, атаковал и ощутил знакомую отдачу стального оружия, когда острие пронзило кожаные доспехи и глубоко вошло в человеческую плоть. Он тут же отступил на шаг, откинулся и выдернул лезвие из уже мертвого тела. Этим движением он придал своему мечу инерцию, его рука с мечом взлетела вверх и отразила занесенное над его головой оружие очередного противника. Скользящим ударом он рассек его доспехи, опрокинул наземь, а сам рванулся вперед. Роберт знал, что поступает неразумно, отрываясь от своего отряда, но он спешил захватить деревянную лестницу, ведущую к порталу главной цитадели.

«Слава Богу, что этим дурням еще не пришла в башку мысль поджечь ее! Поспеши, Джеффри, именем Божьим заклинаю тебя!»

Ему удалось достичь нижней ступени. Защитники Белавура сгрудились у подножия лестницы, словно рой разъяренных ос.

Наконец-то стук копыт по настилу моста и воинственные кличи возвестили о появлении подкрепления.

На какое-то краткое мгновение Роберт позволил себе вздохнуть с облегчением и мысленно поблагодарить Господа. Но тут же заметил на верхней ступени человека с бочонком в руках, поливающего лестницу темной жидкостью.

«Топленый жир! Все-таки они додумались запалить лестницу!» Если они сожгут ее, цитадель станет неприступной. Он и его отряд окажутся в ловушке, зажатые между каменных громад, где у каждой бойницы засели лучники. Да еще неизвестно, какие силы в скором времени подтянутся извне на выручку этому шакалу Монтегью.

Роберт задрал голову вверх к окутанным дымом небесам и испустил клич своих предков, столь же древний, как и род де Ленгли — клич, который всегда заставлял трепетать врагов, но уже целый год, с тех пор как прошел слух о смерти Роберта, никто не слышал его.

— Я Ленгли! Кто за Бога, тот за меня! Ко мне! — яростно выкрикивал он. Свиреп был его голос, в нем слышался и львиный рык, и волчий вой. Солдаты, преграждавшие ему дорогу, отступали в страхе, осеняя себя крестным знамением. Их оружие выпадало из рук, а дрожащие губы бормотали что-то невразумительное. Вокруг Роберта образовалось пустое пространство.

И тогда он разразился хохотом. Жутко звучал его внезапный смех в разгар кровавой схватки, в дыму и сполохах пламени. Но как ни расхохотаться, если эти недоумки приняли его за выходца с того света!

— Роберт! Держись! Мы здесь!

Он оглянулся. Джеффри сражался как бешеный, пробиваясь к нему. Он также понимал, что нельзя позволить защитникам цитадели поджечь лестницу. Но топленый жир уже растекся по ступеням. Роберт ухватился левой рукой за перила и ступил на ставшие скользкими дубовые доски. Опустошенный бочонок скатился ему под ноги, а сам поджигатель выхватил из ножен меч, встречая Роберта на середине лестницы. Он стоял выше Роберта на несколько ступеней, преимущество было на его стороне. Но что могло удержать в эти секунды отчаянный штурм де Ленгли?! Еще ни разу ставки в игре не были так высоки. Прежде Роберт рисковал лишь тем, что мог на поле боя окончить свое никчемное земное существование. Теперь же ему было что терять. И он жаждал победы и хотел остаться в живых, чтобы насладиться ею.

Противник не выдержал его натиска. Пятясь, он поскользнулся на ступенях, им же самим облитых жиром, и кубарем скатился вниз. В темном проеме появился другой солдат, размахивая пылающей головней. Роберт пытался добраться и до него, но скользкие от жира ступени делали этот путь столь же тяжелым, как дорога на Голгофу. Сзади недобитый им противник вцепился в ногу Роберта. Роберт с силой лягнул его в лицо подкованным сталью каблуком.

От горящего полена воспламенился жир. Все крепости, которые штурмовал Роберт, умели себя защитить. И все уловки обороняющихся были ему знакомы. Огонь мгновенно охватил всю лестницу, но сквозь пламя и черный чад Роберт разглядел внутренность огромного холла.

«О Боже, я так близко к цели! Еще шаг, и я окажусь там, в том доме, где был зачат и рожден на свет. Разве могут мне помешать эти ничтожные муравьи, эти пожиратели падали? Мне, потомку благородных воителей!»

То, что оставалось в нем от человека, от искры Божьей, зароненной в душу, все испарилось в один миг. Он обратился в зверя, которому неведом страх и чьими поступками руководит только желание настигнуть жертву и вцепиться ей в глотку.

Стражник, поджегший лестницу, напрягался вовсю, пытаясь задвинуть тяжелую дверь и отгородить цитадель от вражеского натиска. Какая-то маленькая фигурка вдруг возникла за пламенной завесой. Это был не кто иной, как кухонный мальчишка, самый ничтожный человек из прислуги замка. Он тащил за собой массивное обугленное бревно и подставил его, мешая двери закрыться. Стражник отбросил мальчугана в сторону легко, как перышко, но нападавшие выиграли несколько драгоценных мгновений. Опаленный огнем Роберт успел протиснуть свое могучее тело сквозь щель.

«Слава Господу! Я у себя в доме!»

2

Громадное пространство холла заволокло дымом. Царившая в нем тишина настораживала. В центре зала, в очаге, приподнятом на сложенных камнях, чадили багрово-красные поленья. Брызги попавшего на них жира с шипением догорали.

За спиной Роберта вздымались вверх огненные сполохи пожара. Тень от его фигуры приобрела гигантские размеры и накрыла весь пол до самых дальних уголков черным покровом.

Роберт задержался на пороге. Кроме противостоящего ему стражника, в холле, казалось, не было ни единой живой души. Воин прикрылся щитом, готовый к обороне. Но внезапно его лицо стало белее мела, а глаза округлились в ужасе.

Роберт занес меч, собираясь атаковать, но его противник попятился назад с громким воплем:

— Мертвец ожил! Нормандский Лев вышел из могилы!

В дыму и пламени Роберт несомненно выглядел выходцем из преисподней. Он и не думал разубеждать врага, подобное суеверие было ему на руку. Воспользовавшись растерянностью стражника, он замахнулся мечом, готовый разделаться с ним, но удар пришелся в пустоту. Воин обратился в бегство. Дробный стук сапог по ступенькам винтовой лестницы означал, что враг поспешил укрыться на втором этаже.

Роберт перевел дух. Он позволил себе даже на мгновение расслабиться. Но его зрение, а главное, слух были начеку. Холл не был пуст, как ему поначалу представлялось. Поблизости кто-то учащенно дышал. Может быть, это его собственная кровь стучит в висках? Схватка за Белавур длилась считанные минуты, но Роберт отдал ей все свои силы. Раньше было по-другому.

Когда-то во время боя силы в нем, наоборот, прибавлялись с каждым поверженным им наземь врагом. Он поступил глупо, что так вырвался вперед, лишившись надежного тыла. Сколько же их, невидимых врагов, может прятаться в задымленных темных углах? Правильнее будет, если он останется у входа в цитадель до поры, когда Джеффри с воинами не пробьются к нему.

Внезапно хриплый, еще мальчишеский, ломающийся голосок раздался совсем рядом:

— Милорд… Вы призрак или человек?

Один взмах меча Роберта мог разрубить его пополам, но, к счастью, мальчик избежал соприкосновения со смертоносной сталью. Острие чуть-чуть не задело его бледное, чумазое от сажи лицо.

Это был тот самый кухонный служка, который приволок бревно под дверь цитадели в самый решительный момент. Роберт с облегчением вздохнул.

— Думай как хочешь. Что тебе больше подходит?

Мальчишка был озадачен.

— Нам говорили, что вы, милорд, сгорели дотла. Люди, прибывшие из Нормандии, даже поклялись в этом на распятии.

— Как видишь, я все-таки сделан не из золы, а из мяса и костей.

— Простите, милорд, но я еще не сталкивался в жизни с чудесами, хотя, говорят, они случаются часто.

Кожаные доспехи Роберта были обрызганы еще не запекшейся кровью, брови были опалены — конечно, он был похож на исчадие ада. На шее его была кровоточащая рана. Он провел по ней рукой и показал окровавленные пальцы недоверчивому мальцу.

— Можешь сам убедиться, что из меня течет кровь. Если дьявол слепил меня из пепла, откуда бы ей тогда взяться?