– Ха, Перси, – защебетала она, – здесь так же мрачно, как в темнице.
Изабелла и Гильберт задохнулись от возмущения и сжались, услышав, что это высказывание относится к их старинному дому. Замок стоял еще со времен Вильгельма Завоевателя и был одним из лучших замков во всей Англии.
– Извините, мадам, – заговорил сэр Линдел, делая вид, что не понял значения сказанного, – но мы еще скорбим по усопшим графу и графине Рашден.
Женщина, кажется, поначалу удивилась, но потом, придя в себя, недовольно посмотрела на седого рыцаря и ответила:
– Ах, да, конечно, – и холодно отвернулась, как будто догадавшись, что сэр Линдел счел ее недостаточно очаровательной, что соответствовало истине.
Пожилой человек, действительно, остался крайне недоволен опекуном, назначенным королем, и отметил, что госпожа лорда Оадби, леди Шрутон, еще менее привлекательна. Не в первый раз после смерти графа и графини Рашден сэр Линдел задумался над судьбой Изабеллы и Гильберта. Едва он вошел во двор, как тут же заметил подсматривающих через щель детей и понял, что они пришли в отчаяние, увидев своего опекуна.
Лорд Оадби настолько отличался от отца детей, что было просто невозможно не сравнить их не в пользу первого. Граф Рашден был высоким привлекательным мужчиной, чье великодушие с домочадцами и арендаторами не знало границ. Он управлял имением и подданными с величайшей добротой и пониманием, порой был строг, но справедлив. Граф хорошо относился к своим землевладельцам и уважал их жен. Ни одной женщине в графстве Рашден не надо было бояться быть изнасилованной или обесчещенной, пока был жив старый лорд. Он нежно любил свою жену и ни разу не опустился до того, чтобы ударить ее, даже в гневе, а те, кто не платили своим женам той же монетой, вскоре оказались нежеланными гостями в замке.
В отличие от него, лорд Оадби был приземистым и дородным, с лысеющей головой и маленькими похотливыми глазками, большим красным носом, цвет которого, сэр Линдел не сомневался, выдавал чрезмерное пристрастие к спиртному. Вырядившись, как на карнавал, лорд Оадби был одет в малиновый сатиновый дублет, отделанный серебром. Его толстые, как столбы, ноги были обтянуты зелеными чулками, а на ногах – малиновые туфли с загнутыми вверх мысами, с которых свешивались крохотные серебряные колокольчики, звеневшие, когда он семенил ногами несмотря на тучную фигуру и размахивал обильно надушенным белым, кружевным носовым платком, который держал в руке.
Сэр Линдел не сомневался, что лорд Оадби очень богат и имеет положение при дворе, иначе он вряд ли бы смог стать опекуном детей; но, тем не менее, это не произвело на преданного своим бывшим господам рыцаря должного впечатления. Он вздохнул и покачал головой. Старый охранник боялся, что все худшее еще впереди, так как не думал, что лорд Оадби будет таким же справедливым хозяином, каким был усопший граф. Похотливый взгляд поросячьих глазок нового хозяина оценивающе окидывал служанок, и, как толстый павлин, он с важным видом расхаживал и прихорашивался перед ними; и впервые за свою долгую жизнь в замке, сэр Линдел увидел страх на лицах девушек. Он молча поблагодарил Бога за то, что Изабелле было всего пять лет.
Дети наверху еще крепче взялись за руки и с тревогой посматривали друг на друга.
– Ох, Гил, этот человек еще ужасней, чем я его представляла, – со вздохом сказала Изабелла, потому что от нее не ускользнуло, как, обычно дружелюбные, на этот раз служанки уклонялись от оценивающих хищных взглядов лорда Оадби. – Да еще эта противная женщина рядом с ним! Гил, как ты думаешь, это его жена.
– Нет, – ответил Гил, который, будучи сообразительным мальчиком, почерпнул много сведений из разговоров среди рыцарей замка. – Она всего лишь его проститутка, Изабелла. Какой позор! Он привел сюда ПРОСТИТУТКУ на место нашей матери!
В глазах детей это было еще большим оскорблением, чем то, что было сказано об их доме: мать все считали самой красивой и грациозной среди знатных дам, и дети ее горячо любили.
– Ах, Гил! – снова жалобно заскулила Изабелла. В ее глазах были стыд и гнев от бессилия перед фактом осквернения памяти матери. – Что нам делать?
– Ничего, Белла, – ответил брат дрожащим от гнева голосом, решительно стиснув зубы. Лицо мальчика вдруг омрачилось от ненависти. – Мы ничего не можем поделать, милая сестренка. Но, обещаю тебе, что когда-нибудь заставлю этого ублюдка заплатить за оскорбление, которое нанес он нам и нашим близким. Клянусь!
– Ты не одинок, брат, потому что всегда и во всем я с тобой. Мы должны исполнить обещание, – решительно произнесла Изабелла, еще крепче сжимая его руку, – только вместе противостоять этому дьяволу, который пришел в нашу жизнь, и никогда не забывать сегодняшний день.
– Решено. Скрепим клятву кровью, Белла, – потребовал мальчик, вытаскивая из-за пояса свой драгоценный столовый нож.
Изабелла достала из-за пояса свой собственный нож и порезала ладонь, прижав ее потом к ладони брата.
– Клянемся! – в один голос сказали дети. – Пусть будет так!
И с этого момента между ними зародились узы, которыми они должны были быть связаны всю оставшуюся жизнь.
Потом, когда Изабеллу и Гильберта позвали в зал, чтобы представить им их опекуна и новую госпожу, непокорность, ранее овладевшая детьми, была тщательно спрятана под маской смирения на их лицах. Когда детей представляли, Изабелла присела в реверансе, а Гил отвесил легкий поклон – вежливо, но без почтения.
– Ну-ка, что такое? – нарочито медленно произнесла графиня, вскинув после такого приветствия одну из своих ужасно разрисованных бровей. – Вы хоть пони маете, кому вас представляют? Ведь это лорд Персиваль Ренфред, граф Оадбийский.
– Да, – мальчик холодно кивнул женщине, – а я – лорд Гильберт Эшли, граф Рашденский.
– Вижу, ты хорошо осведомлен о своем положении в обществе, – злобно вмешался лорд Оадби, которому напомнили, что статус Гила такой же, как и его.
– Мой отец был человеком, знавшим себе цену, милорд, – тихо заметил Гил, – аз – его сын.
– Да, действительно, заметно, – отметил лорд, задумчиво прищурившись при воспоминании об известном и могущественном отце мальчика.
«Мальчишка – истинное отродье своего отца: Рашден – и все, что стоит за этим именем – до мозга костей», – с досадой подумал лорд Оадби. Нахмурившись, он продолжал с неприязнью разглядывать Гила. Граф всем сердцем презирал детей, хотя являлся опекуном многих. Он считал эту роль стоящей, так как она давала ему возможность пожинать весьма богатый урожай всего с нескольких семян. Именно из этих соображений лорд взял опекунство над детьми Эшли. Рашден был богатым имением, и опекун намеревался основательно набить свой кошелек золотом настолько, насколько ему удалось бы украсть без ведома короля. То, что стоящий перед ним мальчишка когда-нибудь узнает о его вероломстве, и будет искать способ восстановления справедливости, не волновало лорда Оадби. Он уже убил одного подопечного, разоблачившего его преступление. Граф без колебаний сделал бы то же самое с Гилом, если бы возникла такая необходимость. Самонадеянный граф выбросил из головы мысли о мальчике и стал изучать Изабеллу.
«Лакомый кусочек, – решил граф, – хотя придется немного подождать, пока плод созреет». При этой мысли он облизнулся. Ничто не могло сравниться с прелестью невинности молоденькой девочки, и лорд Оадби, быстро обнаружив, что это одна из самых приятных сторон опекунства, уже предвкушал наслаждение. Юные подростки, находившиеся под его опекой, вырастали и, став мужчинами, могли отомстить за преступления, если ему не удалось их хитро сокрыть, но молоденькие девушки были перед ним беззащитны. От стыда и страха, обесчещенные графом, девушки не смели заявить о его безнравственном обращении с ними, чтобы скрыть свой позор. Позже лорд Оадби милостиво находил им выгодные партии и даже находил время, чтобы поучить неблагодарных женщин искусству обмана, которое можно было применить в первую брачную ночь для одурачивания ни о чем не подозревающих мужей. Только у одной девушки хватило смелости угрожать ему разоблачением, и лорд потихоньку продал ее в мавританский публичный дом. Он получил кругленькую сумму и сказал королю, что девушка умерла в Испании после изнурительной болезни. Лорд Оадби пожал плечами: «Жаль, что смена климата, как посоветовал врач, не поправила ее здоровье».
Лорд заговорил с Изабеллой.
– А ты, юная леди, так же хорошо осведомлена, как и твой брат? – поинтересовался граф.