Джеймс что-то нажал на экране, и у Мии защемило в груди, когда она услышала парящую мелодию «устрой себе маленький праздник, Рождество». Она быстро поморгала, пытаясь избавиться от слёз. Сейчас не время. Она должна была организовать хорошую вечеринку.

— Так, — начала Мия, приглашая жестом Джеймса присоединиться к ней, встать в центре комнаты, рядом со столом. — У вас есть любимые настольные игры?

Джеймс почесал затылок, глядя на неё недоверчиво.

— Настольные игры? То есть это единственное, чем можно себя занять, когда родственники сидят на кухне и обсуждают политику?

Она сжала губы в тонкую линию.

— Рождество заключается не в этом.

— Тогда расскажи мне всё, дорогая.

— Суть в том, чтобы собираться вместе, наслаждаться чувством близости друг с другом, шутить и смеяться, петь. — Она на миг задумалась, обдумывая, что же сказать.

— Я знаю, что мы можем сделать. Давайте поиграем в шарады.

— Шарады? — Спросил Джеймс, высоко подняв брови. Его голос был неуверенным. — Я не играл с тех пор, как был ребёнком. В последний раз, это было в летнем лагере в Чикаго.

— Давайте же. Я обещаю, будет весело. — Мия вспомнила уютные ночи с её приёмной семьей, вспомнила, как каждый из них переживал за игру. — Я могу начать, если хотите.

— Думаю, это необходимо, — сказал Джеймс, склонив голову. — Я наполню наши бокалы.

— Хорошо. Вы уже начинаете чувствовать рождественскую атмосферу, и даже не замечаете этого, — засмеялась Мия. Она поставила свой бокал на стол и смотрела, как он наполняет его тёмно-красной жидкостью. Ей стало вдруг так тепло на душе. Она ведь жила по расписанию, связанному лишь с профессиональной жизнью. Ей хотелось праздника.

Мия встала напротив Джеймса. Она посмотрела на свои ладони, словно пытаясь что-то прочесть.

— Ах. Ладно. Ладно. Теперь моя очередь, — сказал Джеймс, его голос звучал серьёзно. — Это книга. Ты загадала название книги и хочешь, чтобы я его отгадал.

Мия щёлкнула пальцами, глаза её загорелись. Ей пришлось сдерживать эмоции, ибо она поняла, он присоединится к ней, в конце концов. Джеймс слегка закатил глаза, но затем сосредоточился.

Мия подняла палец вверх.

— Первое слово, — монотонно произнёс Джеймс.

Она кивнула и подняла вверх два пальца. Одним указала назад, другим — вперёд, Джеймс сразу же понял, что первое слово было «два».

— Хорошо, дальше. — Его голос загорелся энтузиазмом.

Мия начала со второго слова, а затем изображала убийство с помощью ножа — размахивала им в воздухе с грозным выражением лица. Она посмотрела на лицо Джеймса и заметила, что он сопоставлял слова с действиями.

— Ну, ты кого-то убиваешь. Убийство?

Мия отрицательно покачала головой.

— Тогда удар. Нападение. — Он провёл пальцами по щетине. — Убить.

Мия щёлкнула пальцем, давая понять, что он угадал.

— Да, — начал Джеймс, пожимая плечами. — Это оказалось намного легче, чем я ожидал.

Мия покачала головой, закатив глаза. Она подняла вверх четыре пальца.

— О, я всё понял. От его раздражения не осталось и следа. Молодой человек облокотился на стол, поднося бокал с вином к губам, по-настоящему сосредоточившись на игре.

Мия начала хлопать в ладоши, широко открыв глаза.

— Ах. Ты — птица. Два. Убить. Птица. Ах, Мия, это было слишком легко. Убить Пересмешника.

Мия прыгала вверх и вниз. Она взволнованно захлопала в ладоши.

— Ты сделал это! Видишь? Разве не было весело?

Джеймс не ответил прямо на вопрос. Слишком рано.

— Довольно, неплохо, — сказал он, отпив последний глоток вина. — Я действительно хорош в этом, или ты специально делаешь всё настолько простым, но, возможно, это не самая худшая игра в мире.

Джеймс налил себе ещё вина, а Мия почувствовала лёгкое головокружение от выпитого. Она давно ничего не ела; ей нужно быть осторожней. Но праздник заряжал её энергией. Она не могла остановиться.

Джеймс на мгновение задумался. Затем начал показывать. Он начал размахивать руками, как в Голодных играх. Мие пришлось признать, что он не очень хорош в этом деле, и очень постараться, чтобы выяснить, что же он показывал. В любом случае, они продолжали играть.

— Тебе потребовалось больше времени, чем мне, — сказал Джеймс после того, как всё закончилось. Он подошёл к ней и прислонился к столу рядом с ней. Рождественская музыка создавала приятную атмосферу.

— Быть может, я лучше показываю, чем угадываю? — предположила она, и глаза у неё заблестели.

— Или, может быть, я так же сообразителен в играх, как и в делах компании?

Мия усмехнулась:

— Не порть всё, хвастаясь.

— Разве, не в этом смысл Рождества?

— У тебя все понятия о Рождестве немного перемешались. Понимаешь? — произнесла она. Она говорила всё это быстро, не фильтруя слова, из-за алкоголя. — В конце концов, это повод отпраздновать то, что мы живы.

— Может быть, я просто не способен прочувствовать всё чудо праздника, — сказал Джеймс, его голос вдруг угас.

Мия не стала нарушать тишину, через какое-то время продолжила игру в шарады, надеясь развеять боль на лице Джеймса. Он был явно подавлен скрытыми демонами внутри. Возможно, он использовал свою работу в качестве отвлечения, чтобы остановить волну, которая накрывала его печалью прошлого.

Конечно, она не могла винить его. Много раз сама делала то же самое.

Мия была счастлива, что вскоре смогла прогнать печаль Джеймса. Через несколько секунд после начала следующей шарады, Джеймс, подпрыгнув, поставил свой бокал вина обратно на стол, крепко хлопнул в ладоши, как только догадался, что она изображает. Его лицо покрылось румянцем от алкоголя. Никто из тиранических маньяков, которые ходят в офисе, не сравнился бы с ним. Мия была очень рада этому.

Темнело. Устав от шарад и вина, оба сели на пол, в полутьме Рождественских огней. Голубые, красные и зелёные цвета отражались на их лицах. Джеймс снял пиджак и засучил рукава. Он был словно с обложки журнала для бизнесменов, и выглядел как супер модель.

Мия сглотнула, отгоняя от себя чувства, которые начали её охватывать. «Ты просто пьяна» — сказала она про себя. Она отступила к столу и тяжело опустила голову назад. Он не для тебя. О, его тело… И глубокий голос.

Джеймс указал вверх, на рождественские огни.

— Думаешь, я не заметил?

Мия схватилась за лицо. Она уже почти забыла, что прикрепила омелу в центре комнаты, подвязав мишурой, которая висела на потолке.

Это был один из её любимых моментов Рождества. Она вспомнила, как приёмные родители обнимали её под омелой, когда ей было четырнадцать, в том же году, она была удочерена. Возникала уверенность в том, что они любили её и друг друга. Они должны были быть вместе.

— Упс! Я не думаю, что ты заметишь.

Джеймс медленно покачал головой.

— Знаешь, я всё замечаю. Это моя работа.

— Как коллега-журналист, должна признать, что ценю это, — прошептала девушка, улыбнувшись.

— Я заметил омелу, точно так же, как я замечаю тебя все эти годы. Не думай, что я не обращал внимания на тебя, — сказал Джеймс.

Он действительно это сказал? Мия сразу же отвела глаза, прервав визуальный контакт, пытаясь переварить информацию. Он заметил её? Конечно, она ведь всегда видела его. Его улыбку. Эту уверенность, что, казалось, распространялась по всему коридору. Он всегда был чертовски привлекательным. И теперь был здесь, рядом с ней.

— Мне кажется, омела важна, — прошептала она, меняя тему разговора. — Это отличное напоминание о предназначении Рождества. О том, что нужно держать людей, которых любишь, как можно ближе, и хранить память о них в своём сердце. О том, чтобы не принимать всё происходящее как должное.

— Уверена? Потому что, я всегда считал, что мне было позволено делать всё что угодно и с кем угодно на вечеринках в колледже, — пошутил он.

Мия игриво ударила его.

— Да уж. Ты не романтик.

— Никогда им не был, — сказал Джеймс. — Я ни за что не влюблюсь. На много лучше одиночество под омелой.

Мия почувствовала, как сильно бьётся её сердце в груди. Её тело двинулось в сторону Джеймса. Импульсивно, она прижалась губами к его губам, устраняя все препятствия между ними.

Поцелуй растянулся на долгие мгновения, прежде чем Мия отстранилась, в неуверенности.