Мия проследила в памяти, когда в последний раз ходила в магазин. И это было десять дней назад.
- Я не голодна.
- Хорошо. Всё намного проще, - сказал он, смеясь.
Но Мия почувствовала, что изнутри её распирает. Возможно, всё действительно развивалось слишком быстро. Она не могла сказать, хотел ли он остаться с ней только ради ребёнка или хотел провести время с ней, и этот вопрос, эта дилемма сводила с ума.
- На самом деле, - начала Мия слабым голосом, - мне действительно нужно немного отдохнуть. Почему бы тебе не вернуться? Ты так много сделал для меня сегодня, и это твой первый настоящий день семьи. - Она протянула ноги, пытаясь найти комфорт за этим болезненным разговором. - Ты сделал более чем достаточно. Я в порядке, правда.
Джеймс уставился в окно, наблюдая траекторию движения потока автомобилей. Девушка хотела уткнуться носом в его плечо и никогда не отпускать своего мужчину. Но она не могла прочесть что-либо в его глазах; она не могла понять, почему его губы изогнуты книзу, отчего казалось, что он так от неё далёк. Было очень много того, что она не понимала.
Где они стояли? Её мысли путались. В машине скорой помощи она слышала слова, которые он сказал ей: он собирается быть с ней. Она чувствовала его объятия. Поняла, что он хочет помочь ей растить ребёнка.
Но что это значит на самом деле? Имел ли он в виду, что хочет быть с ней? И если это так, разве он не должен спросить её мнение или ухаживать за ней или ещё что-то? Или он просто согласен воспитывать ребёнка с ней, без отношений? Она хотела задать эти вопросы, но также боялась, что хочет «слишком много и слишком скоро». Мужчины такие нервные и пугливые. Они сразу же убегут, стоит им напомнить об обязательствах. Она сглотнула.
- Я не могу оставить тебя в таком состоянии, - возразил Джеймс.
- Это хорошо, - прошептала Мия, предполагая, что он сбежит. Она ведь предоставила ему такую возможность. - Тебя ждёт работа. И мне тоже есть чем заняться. Я не бедненькая нуждающаяся беременная женщина. Всё будет в порядке, я справлюсь. Обещаю.
Джеймс встал с дивана, а затем оглядел её с ног до головы, оценивая и обдумывая что-то.
- Я должен хотя бы уложить тебя спать.
Значит, он хотел уйти.
- Нет, нет, - начала девушка. - Я могу сделать это сама. Поверь мне. Я была одинока гораздо больше, чем ты себе можешь представить. - Внутри она содрогалась от одиночества. Она всё ещё помнила запах коек в детском доме. Это был смрад одиночества и слюней десятилетних детей. Запахло точно также, как только Джеймс согласился оставить её.
Он накинул пиджак на плечи и направился к двери. Мия свернулась в клубочек, плотно закутавшись в одеяло. Она уже представляла, как позвонит мальчикам в доставку пиццы, закажет её и будет наслаждаться. Просто чтобы доказать, что она может себе это позволить.
Но Джеймс собирался уходить слишком долго. Его глаза непрерывно смотрели в её. Она решила спросить его, хотел ли он действительно остаться с ней и разделить другие 14 дюймов дивана. Но страх получить отказ был сильнее.
Наконец, Джеймс хлопнул в ладоши и приблизился к двери.
- Что ж, я позвоню тебе вечером, - сказал он, сбросив боль в её сердце. - Буду держать тебя в курсе о событиях с Джеффом. Уверен, это настоящее наслаждение для остальных.
- Если он не кричит на всех прямо сейчас, - возразила Мия, зарываясь глубже в подушки. Она почувствовала, что веки начинают медленно закрываться. Мир затемнялся, становился всё мягче.
За несколько мгновений перед тем, как уснуть она услышала шаги, направляющиеся к дивану. Открыв глаза, заметила Джеймса, стоящего перед ней, он улыбался. Между большим и указательным пальцами правой руки, он держал омелу. Ту самую омелу, которую она разместила в его кабинете в тот судьбоносный апрельский день. Девушка повесила её рядом с дверью в качестве украшения. Она и забыла, что забрала её потом поутру.
Она с чувством поднесла пальцы ко рту, затем проверила воду. Не могла сказать и слова. Возможно, он подумал, что она сумасшедшая.
- Это то, что я думаю? - последовал, наконец, вопрос от него. Голос был наполнен эмоциями. Он смотрел на неё и омелу отсутствующим взглядом.
- Это с апреля, да, - прошептала Мия. - Я помню, когда я проснулась утром, ты был таким отстранённым, Джеймс. Как будто ничего не произошло накануне ночью, как-будто ты никогда не знал меня. Я ненавижу это чувство. Я ненавижу терять людей. И я забрала омелу из твоего офиса в память о проведённом времени вместе. - Она посмотрела вниз на свой живот, затем, слегка хихикнула. - Я и не знала, что забрала большую память об этом.
Джеймс ничего не ответил, и молчание росло между ними. Омела всё ещё болталась в его руке.
- Я никогда не принимал всерьёз омелу, - сказал он. - Всегда думал, что это такая глупая традиция. И никогда не был романтиком, конечно. Поэтому, наверное, вёл себя так с тобой в то утро. Я не думал о твоих чувствах, и сожалею об этом. Это, конечно, не в духе Рождества.
Будущая мама сидела скромно и ждала. Она не понимала, было ли это вымученным извинением. Она решила не возлагать новые надежды, чтобы потом не страдать.
Мия закрыла глаза. Слёзы вновь потекли, и она смахнула их пальцами, голос срывался.
- Эти проклятые гормоны. Я просто не могу перестать плакать. Мне жаль. На самом деле, ты должен идти. - Её сердце было разбито. Ей очень хотелось последовать за ним. Это было самое болезненное ощущение из всех.
Но вдруг Джеймс сел рядом с ней на диван, скользнул под одеяло и оказался рядом с ней. Он поднял омелу над их головами.
- Мия, - прошептал он. - Смотри.
Глаза Мии наполнились восторженной радостью. Она открыла рот и смогла выговорить только одно слово:
- Правда?
Но Джеймс прервал её слова поцелуем под Рождественской омелой. Прикосновение его губ говорило о том, что он жаждал этого поцелуя очень долго. Она обвила руки вокруг его шеи, вдыхая его запах, отвечая на поцелуи быстро и легко.
После нескольких страстных минут, Джеймс наклонил голову назад, поглаживая её волосы.
- Знаешь, - сказала Мия, затаив дыхание, - несмотря на отсутствие практики все эти годы, я действительно думаю, что ты вливаешься в омельное дело.
- Да? - Он рассмеялся. - Ты действительно думаешь, что у меня есть шанс в этом мире?
- У каждого есть шанс, когда дело доходит до омелы. Она сделана из магии, - прошептала она.
Она страстно его поцеловала, скользя пальцами под рубашкой, чтобы почувствовать кубики на животе. Она целовала его с такой страстью, с таким рвением, что вскоре он откинулся назад и посадил её на себя. Девушка надеялась, он не ощутит, что эта квартира не соответствует его статусу миллиардера. Но она предположила, когда он издал ещё один страстный вздох, что, вероятно, он и не думает об этом в данный момент. Его это, наверное, не волнует вовсе.
Они провели вместе ночь на диване, попеременно целуясь и хихикая. Мия жевала крекер, в то время как Джеймс заказал не одну, а две большие пиццы с пепперони и сырным тестом.
- Я надеюсь, всё это не только для меня одной, - воскликнула Мия, когда он повесил трубку.
- Ты знаешь, что я не ел со вчерашнего дня? Иногда я забываю поесть. Слишком занят, - ответил он, массируя ей плечи.
- Ну, ты один из самых важных людей в Соединенных Штатах, - подразнила она его, укусив за воротник рубашки.
- И та футболка, которую ты сейчас покусываешь, одна из самых дорогих в США, - подмигнул он ей. - Но кого это волнует? Если моему ребёнку так хочется рубашку, то, ради Бога, пусть мать моего ребёнка хоть съест эту рубашку. Чем ты хочешь заняться сегодня вечером? Посмотреть фильм или…
- Знаешь, я люблю смотреть новости, - прошептала Мия в ответ, всё ещё играя с его рубашкой. - Я просто хочу знать, что происходит в мире и чувствовать себя в безопасности и тепле здесь, на диване. Теперь и с тобой.
- Со мной, - произнёс в ответ Джеймс.
Они ели пиццу, сидя на диване, миллиардер и его беременная сотрудница, и смотрели новости, переключая один за другим каналы, обсуждая занудные достойные новости.
Мия обнаружила, что у них с Джеймсом много общего, о чём она и не подозревала, и, что, в конечном счёте, он не такой и нахал, как она изначально думала. По крайней мере, она не думала, что человек, который съел всю пиццу за один присест, и слизывал с пальцев масло от пепперони, был совсем уж безнадёжен.