– Да граф же, миледи! – спрятал улыбку Джордж.
Джудит расхохоталась:
– Вот это да! Так разгружайте скорее!
С глупой улыбкой на лице она смотрела, как слуги таскали в кухню корзины с утками и курами, мясо в запечатанных глиняных горшках, головы сыра, ветчину, копченую семгу, мешки орехов и сухофруктов.
– Да, миссис Пардо, – сказала Джудит, – нам не придется голодать в это Рождество.
– Уж что-что, только не это, миледи, – улыбнулась кухарка. – Я уже пеку сладкие пироги, а скоро у вас на столе будут лучшие в этих краях лимонные пирожные.
Джудит отправилась к Элинор, чтобы рассказать ей о событиях на кухне.
– Прислал провизию почтовым дилижансом? Вот это да! – улыбнулась Элинор. – Николас говорил, что Леандр способен на самые неожиданные поступки.
Джудит подумала, что Леандр привык жить в мире дворцов и драгоценностей, а она, его жена, намеренно стирает блеск с его собственного дома-дворца.
Взволнованная этой мыслью, она оглядела гостиную и пришла в ужас. Кресла были переставлены в другом порядке, детское одеяльце лежало на золотистом атласе дивана, на полу валялась тряпичная кукла, у камина свернулся в клубок котенок…
– Боже мой! – расстроенно пробормотала Джудит.
– Ничего страшного, – успокоила ее Элинор. – Он не рассердится. Никто не захотел бы жить в том доме, каким он был. Теперь в него возвращается жизнь.
Глава 21
Джудит молилась, чтобы Элинор оказалась права, и продолжала обустраивать дом. Собрав слуг, она отправилась за зеленью для украшения дома. У ворот в нерешительности стояла группа местных жителей. Все они искали работу, среди них были совсем юные, почти дети. Ясно, что одни пришли сюда из любопытства, чтобы за один день работы получить немного денег и своими глазами посмотреть на знаменитую усадьбу. У других на лицах была написана отчаянная нужда и готовность взяться за любую, желательно долговременную, работу.
Джудит нашла работу для каждого. Одни отправились за дровами, другие помогали на кухне, остальные пошли вместе с ней и слугами за зеленью. Джудит было приятно видеть, как Бастьен и Роузи без всякого зазнайства болтали с деревенскими детьми, весело смеясь. Ведь совсем недавно они сами были такими.
Джудит тоже разговаривала с деревенскими жителями доброжелательно и без тени высокомерия. Вскоре ее помощники перестали бояться и начали рассказывать ей о местной истории и обычаях. Выяснилось, что и для них Темпл-Ноллис был местной достопримечательностью и предметом гордости.
Джудит поняла, что местные землевладельцы – лорд Чаррингтон и его наследники – очень давно перестали должным образом заботиться о своей земле и о людях, которые на ней жили. Дома местных небогатых жителей давно требовали ремонта, но никто из господ не собирался им помогать. На Рождество никто из бедняков не получал от господ никаких подарков, да и не ждал уже никакого проявления внимания с их стороны. Вся благотворительность была теперь уделом церкви, но и ее возможности в тяжелое послевоенное время были сильно ограничены.
Джудит решила, что в первое же Рождество необходимо изменить ситуацию к лучшему и раздать хотя бы самым бедным деревенским жителям по корзинке с провизией. Даже если самим придется есть только хлеб с сыром, бедняки должны получить рождественские подарки. Попросив Элинор присмотреть за работой слуг, Джудит поспешила в деревню. Пройдя полдороги, она вспомнила, что могла бы воспользоваться двуколкой, и рассмеялась – она так привыкла ходить пешком!
Викарий был рад неожиданному визиту графини. Мельком взглянув на себя в зеркало, Джудит смутилась – раскрасневшаяся и слегка запыхавшаяся от скорого шага, она мало походила на настоящую графиню.
– Прошу простить меня, преподобный Моулд, за неожиданное вторжение, но я бы хотела знать имена самых нуждающихся людей в окрестности, которым никто не помогает. Я хочу сделать им рождественские подарки.
– Это было бы просто замечательно, леди Чаррингтон. Ваша благотворительность как нельзя более кстати. Мы делаем все, что можем, но время теперь тяжелое…
– Да, мы с мужем отлично это понимаем. Хочу заверить вас, что в будущем мы всерьез займемся благотворительностью и будем заботиться о местных жителях, как подобает графу и графине. Надеюсь, вы не откажете нам в добром совете.
Викарий с радостью согласился.
– А теперь, – сказала Джудит, – я должна вернуться домой, там кипит работа. Разумеется, мы придем на рождественское богослужение. Могу я надеяться, что вы отобедаете с нами в День рождественских подарков?
По собственному опыту жизни в семье приходского священника она знала, как нелегко бывает позаботиться обо всех нуждающихся в приходе. И знала, каким почетным было приглашение на праздничный обед в господский дом.
С одной стороны, ей было приятно приносить людям радость, но, с другой стороны, она все еще чувствовала себя самозванкой. Но ведь некому вместо нее исполнять господские обязанности.
Она с удовольствием шла пешком, наслаждаясь краткими минутами, принадлежавшими только ей. Возле ворот она остановилась и огляделась. Перед ней лежала земля Леандра. За воротами стоял дом Леандра. И все это теперь было в ее заботливых, любящих руках.
Войдя в дом, она застыла в изумлении. Повсюду сновали люди, сортировавшие ветки и растения, связывавшие их в букеты и венки и украшавшие дом. Некоторые стояли без дела, с любопытством глазея по сторонам. Негромкий людской говор, то и дело прорезываемый высокими детскими голосами, наполнял воздух. Она увидела сгрудившихся вокруг Бастьена деревенских ребятишек – он показывал им свою крысу.
На столе из орехового дерева стояла огромная серебряная чаша для пунша, и все присутствовавшие периодически угощались из нее светлым пивом, приправленным специями. Там же стояли уже полупустые подносы со сладкими пирожками и кексами. Казалось, в доме собрались все местные жители. Может, это было уже слишком, но Джудит нравилось слышать, как дом гудел от возвращавшейся в него жизни.
Довольно улыбнувшись, она отправилась на кухню. Сначала она раздала апельсины детям, потом стала укладывать подарочные корзинки с провизией. Порезав ветчину, она разложила ее по корзинкам, но никак не могла решить, что делать с живой птицей. Несмотря на все протесты миссис Пардо, она разложила по корзинкам все сладкие пирожки и добрую половину орехов и сухофруктов.
– Они нуждаются в этом больше, чем мы, – пояснила она свои действия недоумевающей кухарке.
– Вы правы, миледи, – с улыбкой согласилась та. – Да благословит Господь ваше доброе сердце!
– Да, отдавать лучше, чем получать. А еще лучше – отдавать нуждающимся, – убежденно сказала Джудит.
Велев отнести корзинки по адресам, указанным викарием, она поднялась к себе, чтобы снять накидку и присоединиться к общим работам внизу. Уже выходя из комнаты, она заметила последнюю нераспакованную коробку. Это были книги Себастьяна, и она взяла их с собой, чтобы по пути занести в библиотеку. Ей вовсе не хотелось держать стихи покойного мужа у себя в спальне.
При этой мысли ее охватило чувство вины. Когда же она избавится от этих необоснованных угрызений совести?
В библиотеке она нашла свободное место на полке рядом с портретом Себастьяна и поставила туда его книги. Глянцевитые дорогие тома отлично выглядели на фоне дорогой обстановки.
Поколебавшись, она взяла в руки одну из новых книг и задумчиво провела пальцем по тисненному золотом корешку. Как печально, что Себастьян так и не узнал о своей славе и признании! Может, он не был бы таким неуживчивым. Как печально… нет, как ужасно, что она совсем не тоскует о нем, а ведь для него именно она была смыслом жизни!
Она раскрыла тугой новый переплет книги, виня себя за то, что прежде не интересовалась поэзией. Ее взгляд упал на сонет – этой формой Себастьян пользовался редко. В сонете воспевалось ангельское пение его возлюбленной Джудит. Споткнувшись об эти строки взглядом, она в недоумении остановилась. Она никогда не умела петь, у нее не было ни хорошего музыкального слуха, ни голоса. И Себастьян знал об этом, потому что не раз просил ее замолчать!
Это было настоящим открытием! Все его стихи были написаны не о ней, а о некоей вымышленной Джудит, идеальной женщине, созданной его воображением! И всю жизнь он ворчал и капризничал, потому что реальная жена не была похожа на вымышленную возлюбленную.