Эдит Лэйтон - Рождественский вор

– Дело не только в моей гордости. О, Джон, – пылко воскликнула девушка, – я думала о том, как именно мне хотелось бы увидеть его снова после того, как он был здесь и сказал мне, что я ему больше не подхожу. Я не только плакала. Я еще и планировала свою месть. Я хотела, чтобы он увидел меня во всем блеске, и определенно не с этими покрасневшими глазами. Что ж, – шмыгнув носом, проговорила она, – с этим покончено, уверяю тебя. И если я когда-нибудь увижу Макса снова, то в этот момент мне хотелось бы быть еще и потрясающе одетой. Но больше всего я хотела бы в тот момент быть замужем за каким-нибудь мужчиной, по сравнению с которым он будет выглядеть словно жаба, в которую сейчас превратился. Имей в виду, я не злопамятна, – добавила она. – Просто я хочу быть в самой лучшей форме, когда он будет в самой худшей. А сейчас это не так.

В глубине души ее брат был вынужден согласиться. Ее глаза покраснели и припухли после слез, а носик порозовел под стать им. Но он не думал, что Макс обратит на это внимание.

– Думаю, ты должна увидеть и выслушать его, – настойчиво повторил Джон. – Есть кое-что, о чем ты не знаешь. Справедливости ради, тебе необходимо выслушать его.

Лизабет отвернулась и с каменным выражением лица уставилась на стену.

– Никогда не думал, что ты трусиха, – сказал он.

Она резко обернулась.

– Я не трусиха. О, ну, ладно. Вижу, что у меня не будет покоя, пока я это не сделаю. Так что если это должно быть сделано, то давай покончим с этим. Я приму его.

– Отлично! Вот это моя девочка! Я знал, что могу рассчитывать на тебя, – радостно произнес Джон. Он пошел к двери, остановился и снова посмотрел на нее. – И, Лизабет, – добавил он, – прислушайся к тому, что он скажет. И если ты не поверишь ему, то взгляни на его руки.

Девушка в недоумении нахмурилась.

Джон открыл дверь, затем ему в голову пришла другая мысль, и, просунув голову обратно в комнату, он сказал:

– Но не на его губу. Это всего лишь случайность, и скоро заживет.

Макс быстро зашел в комнату. Она стояла у окна, глядя на улицу. Он стиснул руки и заставил себя стоять неподвижно.

– Лизабет? – проговорил он, обращаясь к ее дерзкому изящному профилю. – Хорошо, не смотри на меня. Только слушай. Это просто. Это глупо. И это правда. Я подобрал газету, которую оставили на скамье, когда плыл на пакетботе домой из Франции. Там говорилось, что мой друг Дэниел Меррик потерял все свои деньги и сбежал из страны. Свои деньги – и мои в том числе. Я приехал домой и обнаружил кредиторов у своих дверей. Я поверил в то, что я – банкрот. Потом я продал или заложил почти все, что у меня было. Я работал, чтобы наскрести денег на еду.

– Я не возражал против работы. По правде говоря, я не возражал и против отсутствия роскоши. Я был на войне – и обходился без нее прежде. Но никогда не мог обойтись без мечты о тебе. Для меня сказать тебе «прощай» стало самым трудным поступком из всех, что я когда-либо делал. Но это произошло потому, что я полагал, что не смогу позволить себе жениться. Это было похоже на то, словно я отказывался от своей жизни. Сегодня утром Джон пришел ко мне в комнату, чтобы убить меня. Я не виню его. Он рассказал мне правду о моих финансах. Я все еще богатый человек. И я все еще не могу в это поверить.

Она даже не повернула головы.

– Лизабет, – хрипло произнес Макс, – я никогда не лгал тебе. Я хранил тебя в своем сердце все эти годы и никогда даже не приближался к другой женщине. Для меня не было другой женщины. Я не могу поверить, что я на самом деле не сказал, в чем точно была проблема, по моему мнению. Я был уверен, что упоминал об этом. Но в чем еще, ради всего святого, могла быть причина? Неужели ты подумала, что я оставил тебя, потому что разбогател? Как ты могла так подумать? Неужели ты совсем не знаешь меня?

Теперь она обернулась кругом.

– А ты не знаешь меня? – воскликнула девушка? – Я вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты торговал тряпьем с ручной тележки на улице!

– Лизабет, – сказал он с несвязным смешком, – если бы у меня было тряпье, я продал бы его. Я продал бы свою кожу, если бы это принесло мне один лишний час с тобой. Но у меня ничего не было. Теперь они говорят мне, что у меня есть так много, но без тебя все это – ничто. У меня нет причин лгать. И нет причин оставаться здесь теперь, если ты не веришь мне. Но ради Бога! Я не хочу покидать тебя. И никогда не хотел.

– Лизабет? Я сказал тебе всю правду, как я знал ее. Ты просто неверно услышала и могла бы спросить меня о деталях. Мне было стыдно, но мне следовало рассказать тебе больше.

– Ха! – произнесла она, задирая нос. – Ты думаешь, что я стала бы умолять?

– Как я делаю это сейчас? – тихо спросил Макс.

Лизабет повернула голову и посмотрела на выражение его лица. Она никогда не видела, чтобы он выглядел так, словно вот-вот заплачет.

Майор протянул к ней руку. Она оставила свою несгибаемую позу и бросилась в его объятия. Их губы встретились, но слишком резко. Он резко выдохнул от боли. Лизабет вспомнила, о чем говорил ее брат, и попыталась отстраниться, но Макс притянул ее назад. Они пробовали соль на губах друг друга, и было не совсем ясно, происходил ли этот вкус от его раненного рта или от ее слез. Им было все равно. Удовольствие от поцелуя оказалось таким острым, что оно перевешивало боль.

Прошло некоторое время, прежде чем они снова смогли разумно разговаривать.

Лизабет села на кушетку вместе с Максом, положив голову на его широкое плечо, а одну руку ему на сердце.

– Так вы с Джоном поедете со мной, с тетушками, моей племянницей и ее гувернанткой в Фейр-Оукс сегодня вечером? – спросил он.

– У меня есть идея получше! – воскликнула девушка. – Давай разделим нашу радость с моими родителями. Все вместе поедем домой на Рождество. В будущем у нас будет достаточно времени для Фейр-Оукс. Ты не возражаешь? – с тревогой спросила она.

– Совершенно не возражаю, – ответил майор. – Вскоре мне придется уйти, – проговорил он, не двигаясь с места. Обвив ее талию одной рукой, Макс крепко прижимал ее к себе. – У меня есть несколько дел, которые нужно сделать перед тем, как я заберу вас с Джоном и мы поедем за тетушками. Зайти к Дэну, заглянуть в мой городской дом… Вполне возможно, что там уже есть штат прислуги, если Дэн последовал моей просьбе. Когда я думал, что богат, то написал и попросил его нанять слуг. Но теперь, когда я собираюсь посвятить себя гражданской жизни, мне понадобится дополнительная помощь. Думаю, что мне нужен будет подающий надежды паренек, чтобы помогать мне, что-то вроде обучающегося секретаря, протеже или что-то подобное, в какой-то такой должности у нас в доме. Я как раз знаю такого парня. И нужно еще купить настоящие подарки – и не только для моей племянницы.

– Ты – мой самый лучший подарок, – честно ответила Лизабет, прикасаясь к его жестким, чистым волосам, потому что она, казалось, не могла не касаться его.

– Чудесная мысль, и ты можешь получить меня в безраздельное пользование, но ты должна, по меньшей мере, получить хотя бы яркую новую ленту, чтобы повязать ее вокруг шеи, – пошутил Макс, чувствуя, как у него кружится голова от радости. Он поцеловал ее в шею, чтобы подчеркнуть свои слова, а затем вздохнул. – Теперь проблема заключается в том, смогу ли я найти какие-нибудь заурядные подарки в продаже в день Рождества… но думаю, что этот подающий надежды парень узнает, где раздобыть их, – добавил он с кривой улыбкой.

Лизабет нежно дотронулась до его распухшей губы. Ее глаза потемнели.

– Работа Джона? – спросила она.

Он кивнул.

– Заживет так быстро, что ты не успеешь заметить, что там была рана. Как и наши отношения? – с надеждой спросил он.

Девушка взяла одну из его покрытых мозолями рук. Она перевернула ладонь вверх и посмотрела на покрывавшие ее царапины и шрамы.

– Только если ты поймешь, что я работала бы так же усердно, как и ты, если бы знала.

Его жесткая ладонь сомкнулась на ее мягкой руке.

– Лизабет, – вздохнул он, – пожалуйста, пойми. Я не хотел, чтобы ты когда-либо испытала голод или нужду.

– Без тебя я испытывала и то, и другое, – серьезно ответила она.

– Как и я без тебя. Но у меня было меньше чем ничего, и не было никакой возможности добыть что-то большее, – проговорил Макс. – В действительности, хотя мне и не хочется рассказывать тебе об этом, но я на самом деле пытался украсть рождественский подарок для Гвен. Но я снова и снова терпел неудачу. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. Господи, хорошо, что мое состояние вернулось ко мне. Меня повесили бы так же высоко, как и смитфилдскую ветчину, если бы мне пришлось зарабатывать на жизнь таким образом. Я был хорошим солдатом, но сделался никудышным вором.