Наталия Доманчук - Розовые очки

Как же интересно судьба тасует карты! Кто бы ей сказал, что она будет рада видеть дочку мужа-предателя и при этом улыбаться и желать ей здоровья? Неужели и Марка с Лешкой она когда-то простит?

Она старалась не думать о них совсем. Не разрешала себе и мысли, сразу прогоняла и переключалась… на Веру и ее проблемы.

Эта девушка вовремя ворвалась в ее жизнь.

Беды — они всегда сближают. Или разъединяют. Но в ее случае Вера, сама того не зная, помогла Кате пережить самый трудный период в жизни.

А Марк тем временем продолжал проходить ад.

Как там у Черчилля? «Если вы идете сквозь ад — идите, не останавливаясь».

У Марка и не было времени остановиться: он уже давно привык к кипятку в котле и раскаленным сковородкам, на которых извивалась и хрипела от боли его душа. А персональный дьявол, в лице его сына, подливал масла в огонь и подсыпал солью открытые раны.

Две недели в одной клинике, затем реабилитация дома, разговоры, угрозы, мольба — ничего не помогало.

Психологов Леша не слушал, Марку смотрел в глаза, однако не внимал.

Но настоящий ад случился, когда Леша узнал, что этот самый мужик, которого любила Катя, — оказался его отцом.

Вышло это случайно. Марк нанял четырех охранников, чтобы следили за сыном дома, пока он был в офисе, и один из них рассказывал другим про роман босса и его молодую барышню.

Леша прислушался к разговору в коридоре, и когда те обмолвились, что девка богатая и дочь «колбасного короля», все встало на свои места. В тот же миг Лешка захотел свести счеты с жизнью и попытался удавиться на люстре. Шум в комнате, когда он опрокинул под собой стул, заставил охранников заглянуть, и они успели спасти его.

Целые сутки Леша молчал, но потом не выдержал, зашел в кабинет отца и спросил:

— Как ты мог? Ты же видел, как я любил ее!

Марк не знал, что ответить. Да, он видел. И все равно пошел на это. Виноват ли он? Конечно! Поступил бы он еще раз так?

Он не знал. Это были лучше полгода в его жизни. И, возможно, в жизни Кати. Имели ли они право быть счастливыми, когда Леша страдал?

— Ну, скажи мне хоть что-нибудь! — закричал Лешка, подбежал к отцу и стал его трясти.

— Я тоже ее люблю. Такой ответ тебя устроит?

Леша отстранился и, тяжело дыша, смотрел на отца.

— И я отказался от нее ради тебя. Такой ответ тебе нравится? Или еще что-то добавить? Может то, что я никогда не был счастлив, как с ней? И никого не любил, кроме нее? И отдал ее тебе как последний трус? Предал ее ради тебя? — Марк уже кричал это, а по его щекам текли слезы, — Что еще ты хочешь услышать? Что я подонок?

Леша выбежал из кабинета.

Марк понимал: он потерял сына. Тот не хочет жить и не будет. Вопрос времени и того, когда у Марка сдадут нервы, и он отпустит его. Но Марк не мог на это решиться.

Пусть Лешка живет в лечебницах. Пусть пройдет год, два… Может, его отпустит.

С сыном в комнате сейчас круглосуточно находились врач и охранник, еще два помощника были за дверью. Это была настоящая тюрьма, где парня держали взаперти и заставляли жить.

Ситуация была безвыходная, и все это понимали. И надеялись только на время. И на чудо.

И оно произошло.

Врач посоветовал положить Лешу в стационар на пару дней, чтобы прокапать от депрессии. Клиника находилась далеко за городом и при ней была небольшая церквушка. Там как раз отпевали того, кого, наверное, не смогли спасти врачи.

Лешка возвращался с прогулки под конвоем телохранителей и личного круглосуточного психотерапевта.

Увидев церквушку, он не сразу решился войти. Конечно, он знал, что такое церковь и религия, но никогда не интересовался этой темой и ни разу не был в храме.

Что-то необъяснимо притягательное было в этом месте. Он поднялся по обветшалым ступеням и почувствовал запах, который, казалось, искал всю жизнь.

В кладовых памяти любого человека хранятся такие воспоминания, о которых он даже не догадывается. Начиная познавать мир, ребенок пробует его на вкус и запах, и вот сейчас Лешке отчетливо вспомнилась мама. Она пришла к нему в том образе, который он знал по фотографиям, но впервые он почувствовал ее дыхание. Именно запахи обладают волшебным свойством воскрешать образы в воображении, вытаскивать их из глухих чуланов сознания на свет. От этих воспоминаний становится спокойно и мирно на душе. Возможно, у других детей мама ассоциировалась с ароматом грудного молока, теплом рук или тембром нежного голоса. Но у Лешки мама пахла именно тем, что он сейчас ощутил, вдохнул и, казалось, улетел в детство. Он шел на этот запах, как хищник на след, и боялся только одного — чтобы этот аромат не исчез. Но когда он дошел до гроба — испугался и даже хотел убежать. Он впервые увидел покойника, но испугался он не той восковой мумии, которая лежала в гробу, а того, что вдруг подумал: его мать пахла смертью. Тогда, в детстве, когда она умерла, ее тоже отпевали в церкви. Но картинка не запомнилась, а вот благоухание ладана сохранилось в подсознании.

Почти сразу после отпевания началась вечерняя служба. Леша отстоял ее с удивительной внутренней радостью и понял, что этот запах детства, который он искал всю жизнь, — аромат тех благовоний, используемых священником в своих ритуалах.

Лешка совершенно ничего не знал о церкви, но вернулся в клинику и потребовал у охранников привезти его ноутбук.

Все свободное время, от утренних и вечерних служб, он проводил в интернете — читал религиозные статьи, задавал вопросы на форумах. С Марком разговаривать не желал. Отец приезжал к нему каждый вечер, молча сидел в кресле, возле кровати, и наблюдал. Марк здоровался с Лешкой, задавал ему дежурные вопросы: «Как дела?», «Как прошел день?», «Может, тебе что-то надо принести?», — но сын делал вид, что отца нет в палате, и никак на него не реагировал.

— Марк, не расстраивайся, пожалуйста, — успокаивал его Володя.

— Расстраиваться? Вова, ты не представляешь, как я рад, что он увлекся религией!

— Правда? Я думал…

Марк перебил друга:

— Я готов его поддержать, даже если он будет служить дьяволу! Правда! Что бы мне там надо было делать? Масло в сковородках разогревать? Чертей кормить?

— Может, хватит? Именно этим ты и занимался все его тридцать два года.

Володя был прав. Последние лет десять так точно Марк служил дьяволу своего сына.

— Может, поговорить с батюшкой в церкви? Пусть подойдет к нему после службы и посоветует, что делать? А? Знаешь, что он гуглит постоянно сейчас? Постриг в монахи.

— Вова, как я боюсь спугнуть, ты бы знал! Вдруг батюшка ему скажет, что он не готов или что ему это не надо?

— Марк, давай вдвоем сходим и поговорим? Расскажем правду, попросим совета. Давай? Заодно денежную помощь на храм предложим.

— Если делать это, то очень аккуратно. Чтобы не встретиться с Лешкой в церкви.

— Тогда завтра после вечерней службы, как только он вернется в палату.

Священнослужителем в той церквушке был отец Арсений. Он выслушал обеспокоенных мужчин и сказал:

— Покинуть мир рутины и обычных человеческих страстей не каждому под силу. Тем более, когда это желание возникает на почве тяжелой душевной травмы и разочарования. Видимо, именно предательство и толкнуло парня на отчаянный поступок. Желание постричься в монахи — это и есть тот отчаянный шаг, но не думайте, что это так просто. Я обязательно расскажу о всех стадиях вашему сыну, не беспокойтесь.

— А если он не подойдет к вам? — испуганно спросил Марк.

— Значит, он не готов. Будем ждать.

Лешка подошел к батюшке за советом через неделю. А до этого поговорил с Володей, чтобы он продлил пребывание в клинике:

— Мне тут хорошо. Спокойно… — объяснил парень и добавил: — Лучше, чем дома.

А когда поговорил с батюшкой и получил полный расклад его дальнейших действий для пострига, решил пойти в соседний монастырь в качестве трудника.

Марк усилил охрану, он очень беспокоился, что сын сбежит, и он его больше никогда не увидит. Возле монастыря круглосуточно находились два автомобиля с телохранителями.

Наступила весна, Лешка работал в монастыре и получал от этого огромное удовлетворение. Он нашел там друзей — сорокалетнего Юру и своего ровесника Игоря.