Марика быстро шла по скользкому от наледи асфальту, ее ноги в новых лакированных полусапожках на каблуках, разъезжались, и она, смущенно усмехаясь, с трудом удерживала равновесие. Это были ее первые сапоги на таких высоких каблуках, и Марика чувствовала себя не совсем удобно. К тому же она надела короткую красную кожаную куртку с рыжим лисьим мехом на воротнике – шальке, без спроса позаимствованную из шкафа матери, и джинсовую мини-юбку, которая, как ей казалось, задиралась все выше при каждом ее шаге. Марика обычно носила джинсы или брюки, а юбки, помимо лицея, надевала крайне редко и в основном только на какие-нибудь официальные мероприятия. И сейчас чувствовала себя крайне некомфортно. Волосы она подняла в высокий хвост, глаза подвела черным карандашом, а губы накрасила блестящей малиновой помадой. Ей казалось, что она так выглядит старше и явно эффектнее. Виляя бедрами, она подошла ко все так же сидящему на корточках Кириллу. Он увидел острые блестящие носки сапог, остановившиеся возле его белых кроссовок, и вскинул глаза.
– Хай! – взрослым тоном произнесла Марика и приподняла правую бровь.
В этот момент она казалась сама себе опытной, видавшей виды женщиной, к тому же в «суперовском прикиде» и с «офигенным мейкапом».
– Добрый вечер, – растерянно ответил Кирилл и встал.
Он внимательно посмотрел в лицо Марики и отчего-то начал улыбаться, что ей совершенно не понравилось.
– Давно тут? – спросила она уже другим тоном. – Я вроде не опоздала.
– Нет, минут пятнадцать, – ответил он и зачем-то взял ее за руку.
И Марике тут же захотелось снять узкие лайковые перчатки, которая она надела для солидности, хотя обычно носила цветные трикотажные.
– Пошли в клуб? – спросил он. – Или погулять хочешь?
– А не знаю, – пожала она плечами и поежилась.
Под короткую юбку поддувало, куртка была с низким вырезом, и даже не спасал густой лисий мех. К тому же Марика надела тонкую красную кофточку с глубоким декольте. Но вот про шарфик не подумала. Кирилл словно прочитал ее мысли. Он вдруг остановился, повернулся к ней лицом, снял с себя вязаный шарф в черно-розовую мелкую полоску и замотал его вокруг голой шеи Марики. Она не шелохнулась, пока он это делал.
– Так-то лучше, – пробормотал Кирилл. – А то еще простудишься. Вечером вон как подморозило!
– Спасибо, конечно, – пришла она в себя. – Но по цветовой гамме твой шарф не подходит к моему наряду.
– Снять? – спросил Кирилл, и начал улыбаться, как показалось Марике, довольно ехидно.
– Да ну тебя! – расхохоталась она и ударила его по руке. – Пошли лучше!
Спрятав подбородок в шарф, она взяла Кирилла под руку и потащила по площади. Они гуляли около получаса, болтая на самые разные темы. Потом пришли к «Стрелке».
Это воскресенье было по негласному расписанию для готов. Когда они спустились в клуб, те уже начали собираться. Среди друзей Марики не было ни одного гота. Она вообще практически не общалась с представителями тусовок, живя в довольно замкнутом мире и проводя время в лицее, дома или на закрытых вечеринках таких же, как и она «ублёвских» детей. А на каникулы Марика, как правило, уезжала за границу. С матерью она побывала на Мальдивах, в Японии, Гонконге, Турции, а с отцом неоднократно выезжала в Европу. Родители считали, что для нее главное получить хорошее образование, затем найти подходящую партию для брака. Мать мечтала впоследствии передать ей свое дело, но отец хотел, чтобы Марика уехала из родного города и устроилась где-нибудь в столице. И они всячески ограждали ее от общения с местными ребятами, считая, что ничего хорошего это ей не принесет. И в «Стрелку» она попала впервые, но ей было почему-то стыдно сказать об этом Кириллу.
Они сдали куртки в гардероб и прошли в зал. Марика с любопытством оглядывалась по сторонам. Она решила не снимать шарф Кирилла. И нервно теребила кисточки или наматывала их на пальцы. Ее удивило, что зал был практически полон, причем готов было не так и много. В клубе собрались обычные на вид ребята, и они занимали большую часть столиков.
– Сколько пацанов с шинного-то набралось, – заметил Кирилл, здороваясь почти со всеми. – Пришли полюбоваться на свою группу.
– А эти «Шипы» давно существуют? – поинтересовалась Марика из вежливости. – И почему они выбрали такой стиль, как готик – металл?
– Знаешь, дарлинг, они и не выбирали никакого стиля, – нехотя начал Кирилл, – просто стали играть то, что им нравилось. Причем Лехе нравился хард, солисту ска, а гитаристам вообще рэп. Но потом решили, что «готик» это круче всего и резко поменяли стиль.
«Дарлинг? – отметила про себя Марика. – Я уже стала для него «дорогая»?»
На душе потеплело, сердце забилось сильнее, и она не смогла сдержать улыбку. Они направились к двум сдвинутым столикам в углу зала возле сцены. Там сосредоточились готы. Они были в традиционно черной одежде, и Марике показалось, что в этом углу собралась стая огромных воронов. Она даже поежилась от неприятного холодка, пробежавшего по спине. Когда они подошли, Кирилл поздоровался со всеми, потом представил Марику. Она улыбнулась немного беспомощно, чувствуя себя не в своей тарелке. Парни и девушки выглядели практически одинаково и на ее взгляд крайне дико. Особенно неприятно было смотреть на их белые линзы. Глаза казались мертвыми, но с точками живых зрачков. Густая черная подводка только усиливала впечатление. Готы были увешаны металлическими цепями, черепами, звездами, скелетиками. На одной девушке Марика заметила висящее на толстой длинной цепочке украшение в виде серебряного гроба, из-под приоткрытой крышки которого торчал череп.
– Кирюфка, приветик! – услышала она в этот момент звонкий девичий голос и обернулась.
К ним подошла девушка, на вид ровесница Кирилла. Марика окинула ее цепким взглядом. На той были узкие черные джинсы, белые кеды с толстыми розовыми шнурками, розовая обтягивающая футболка с рисунком из разорванного пополам фиолетового сердца, на запястьях множество разноцветных веревочных браслетов-снэпов. Темно-каштановые волосы обхватывал широкий фиолетовый обруч, на котором смешно прилепился крохотный плюшевый мишка. У девушки было приятное миловидное лицо с карими глазами, подведенными жирным темно-коричневым карандашом, и пухлыми губами, покрытыми светло-сиреневым блеском. На крыле левой ноздри поблескивал шарик ностриллы. На плече висел рюкзачок со множеством значков. На его ремне болтался серый плюшевый мишка.
– Приветик, Ирочка! – ответил Кирилл и поцеловал девушку в щеку.
Марика нахмурилась. Она вдруг поняла, что ее охватил приступ непонятной ревности. И ей стало неприятно. Она с трудом удержалась от колкого замечания. Но Кирилл улыбался безмятежно. Он быстро познакомил их, и они заняли столик возле готов.
– Что будем пить? – поинтересовался он.
– А тут есть коктейли? – тоном пресыщенной клубной жизнью тусовщицы спросила Марика. – Мне нравится «Голубая лагуна». Ну и «Маргариту» я тоже люблю, только клубничную.
– Мы – эмо и, если ты не в курсе, не употребляем алкоголь, – сообщила Ирочка и посмотрела на нее с явной неприязнью.
– Тогда я буду пепси, но лайт, – сказала Марика и украдкой глянула на Кирилла.
– А я виноградный сок, – добавила Ирочка и тоже посмотрела на него.
– Оки, девочки, – кивнул Кирилл и пошел в бар.
– А ты, вижу, вовсе не эмо-гёрл, – констатировала Ирочка.
Она улыбалась, но в ее глазах сквозил холодок. Марике стыдно было сознаться, что она только сегодня первые услышала об эмо от Кирилла и понятия не имеет, что это за течение.
– Нет, – тихо ответила она.
– Ну, это все индивидуально, – спокойно проговорила Ирочка. – К тому же это направление моды не всем нравится, тем более в нашем захолустье. Не говоря о самой субкультуре!
– А ты откуда знаешь Кирилла? – поинтересовалась Марика нарочито равнодушным тоном, хотя ревность не давала ей покоя.
– Так мы в одном классе учимся, и живем в соседних домах, – улыбнулась Ирочка. – А ты вроде не из нашей школы. Хотя лицо твое мне кажется знакомым.
«Сейчас она тоже вспомнит, что видела рекламу мамочкиного салона с моим участием», – с непонятной тоской подумала Марика и опустила глаза. Но в этот момент вернулся Кирилл с бокалами. Разговор перешел на общие темы.
Тут на сцене появились музыканты, одетые в готическом стиле, и начали настраивать звук. Ударник по имени Леха, друг Кирилла, увидел их и соскочил со сцены. Выглядел он, по правде говоря, смешно. Готический стиль плохо сочетался с его веснушчатым простоватым лицом, на котором выделялся широкий приплюснутый нос и пухлые красные губы. Редкие русые волосы перекрашивать в черный цвет Леха не захотел. И на концерты густо мазал их гелем. Они торчали в разные стороны и делали его похожим на клоуна. Небольшие серые глаза, с черной подводкой и красными тенями, густо наложенными на верхние веки, выглядели почему-то от такого макияжа явно меньше и опухшими. Никакой мистикой тут и не пахло. Леха даже в этом образе продолжал оставаться простым рабочим парнем с веселым открытым характером. Он, радостно улыбаясь, подошел к столику.