Татьяна Ленина - Русалочка и принц ее мечты

С этими словами, произнесенными жутким, загробным тоном, Дорис направилась к приготовленной для них коляске.

«Тайна! — подумала Мириэль. — Марк тоже говорил про какую-то тайну!»

Майское солнце заливало сад золотым светом. Ранние розы тянулись к нему яркими венчиками. Роз было уже очень много. Одни — малиновые и темно-бордовые — казались бархатными. Другие — алые, желтые, кремовые, сиреневые и розовые — блестели, будто лепестки их были вырезаны их атласа. А некоторые — белые, бледно-розовые и чайные — были полупрозрачны, словно из матового стекла. Розы были восхитительны. Сад был великолепен. Две девушки — статная рыжеволосая Рэйчел в розовом платье с алыми лентами, и миниатюрная белокурая Мириэль в белом платье, расшитом букетиками незабудок, с широкополой соломенной шляпой на голове (она все еще боялась солнца) — посреди залитого солнцем, пестреющего розами сада смотрелись так красиво, словно специально пришли сюда, чтобы позировать какому-нибудь художнику для портрета. Но в руках у Рэйчел были ножницы, а Мириэль несла корзину. Они пришли, чтобы нарезать роз для украшения сегодняшнего бала. Конечно, справиться с этим делом могла бы и одна девушка, но вдвоем было интереснее.

Рэйчел болтала без умолку, трещала, как сорока — как и всегда, впрочем, когда находился слушатель… Тем более, что Мириэль слушала ее с удовольствием и даже задавала вопросы. Ведь предметом беседы был Арчибальд!

— Но почему ты не хочешь стать женой Арчибальда? — робко спрашивала Мириэль у Рэйчел, а сердце ее учащенно билось, и голос чуть дрожал, когда она произносила любимое имя. — Арчибальд, он же такой… Такой…

— Скучный! — выпалила Рэйчел, подступив с ножницами к кусту прелестных махровых роз, белых, как пушистые голубки.

— Нет, он красивый, великолепный! — возмутилась русалочка.

— Смотри, не влюбись… Может, он и красивый, но только вот со скуки с ним запросто умереть можно. Уж поверь мне! Я его всю жизнь знаю. С рождения. И всегда знала, что мне придется выйти за него замуж. А он знал, что ему придется жениться на мне. Нас ведь еще в колыбели обручили. Так наши великие дедушки пожелали. Раз у Сноуфилдов родился мальчик, а у Уорнеров — девочка, значит непременно надо их поженить, чтобы объединить бизнес! Замечательная идея… Прямо средневековье какое-то! Моя мама все время говорит, что у аристократов так положено, а мы ведь аристократы. Ну, не совсем настоящие аристократы, как у вас в Европе, но — настоящие американские аристократы! — весело болтала Рэйчел.

Было видно, какое удовольствие получает она от своего рассказа. Она даже не заметила, как укололась о толстый стебель густо-красной розы, которая попыталась хоть как-то защититься от ножниц.

— Самый первый Уорнер — Томас Уорнер, у нас в каждом поколении есть Томас — был пиратом, он высадился во Флориде в семнадцатом веке. И женился на прекрасной Мэри-Роуз: она была сослана в Америку за разбой, — гордо сообщила Рэйчел.

— Вообще-то ее должны были повесить, ведь под ее началом в Англии целая банда состояла. Но в американской колонии не хватало женщин, и король решил сослать Мэри-Роуз, ограничившись поркой в качестве наказания. Она была рыжая. Надеюсь, я такая же именно в нее, а не в какого-нибудь другого рыжего в нашем роду! — Рэйчел с удовольствием провела ладонью волосам. — Ну, а Сноуфилды… У них, разумеется, все было скучнее. Родоначальник их семьи был квакером.

— Кем? — удивилась Мириэль.

— Ты не знаешь? Это такая секта. Они призывали к простоте в жизни, были против власти, против богатства, против роскоши, не снимали шляпу даже перед королем и всех называли на «ты» и «брат». Или — «сестра». За это английский король почти всех их казнил или сослал в Америку. Кстати, в Америке они боролись против рабовладельцев. Помогали рабам убегать. А мои предки, великолепный Томас Уорнер и отважная Мэри-Роуз, они владели плантациями… Наверное, я еще и поэтому терпеть не могу Арчи! Его предки помогали бежать рабам моих предков! — возмущенно фыркнула Рэйчел и продолжала:

— Так вот, эти несчастные квакеры тут уже основательно прижились, когда, в конце восемнадцатого века, после французской революции, в Америку приехала одна семья аристократов, они спасались от революционеров, которые хотели всем им головы отрубить, и у них была дочка, Марианна, и Джошуа Сноуфилд на ней женился. Эта Марианна была настоящая аристократка, поэтому у всех Сноуфилдов, в том числе у Арчи и Дорис, такие изящные руки! Но все равно — это скучно. Квакер и французская аристократка… Пират и разбойница — лучше! Наверное, поэтому мне так хочется приключений и всего необычного! Знаешь, у нас даже хранится карта, на которой мой прапрадедушка отметил место, где он затопил свой корабль с трюмом, набитым сокровищами! Когда-нибудь у меня будет своя яхта и я обязательно отправлюсь на поиски этого корабля… Хотя все остальные считают, что ничего найти по этой карте невозможно и она ценна только как семейная реликвия!

Ножницы в руках Рэйчел весело звенели; она, переходя от куста к кусту, срезала розы и передавала их Мириэль. Мириэль укладывала розы в длинную узкую корзину, специально для роз предназначенную. Она слушала Рэйчел — и ужасалась. История семей Уорнеров и Сноуфилдов — и вообще история, как ее понимают люди! — представлялась ей чередой преступлений и наказаний… Разбой! Пиратство! Рабовладение! Порка! Повешенье! Революция! Отрубание голов! На дне морском о таких вещах и представления не имели! Самая страшная кара — вечное изгнание… Но никогда никаких убийств! Пираты и разбойники плавали на кораблях по морю, но под водой своих пиратов не было никогда! Морским обитателям просто нечего было делить… Их система ценностей никак не могла породить такого явления, как пиратство! Мириэль смотрела на ножницы в руке Рэйчел и ей казалось, что вот-вот из-под них брызнет кровь… А Рэйчел, не замечая ее потрясенного взгляда, весело болтала:

— Сноуфилды и Уорнеры долго знакомы не были — пока не разорились. И тогда старшие сыновья из обоих семей вынуждены были завербоваться в армию, и там они познакомились, подружились, не раз спасали жизнь друг другу, и… В общем, это были наши дедушки. Отвоевавшись, они женились на сестрах друг друга, и завели каждый свое дело. Уорнер — кожевенное, а Сноуфилд — ткацкое. Только у них на фабриках производилась не такая красивая ткань, какую везут из Европы, а совсем грубая… Но именно на нее-то и был всегда спрос! Это только Арчи задумал расширять производство… Наши дедушки так дружили, что мечтали даже поженить своих детей. Ну, если у одного будет дочь, а у другого — сын. Но получилось так, что у обоих наших дедушек рождались только сыновья. У моего дедушки — мой папа и дядя Джейсон. У дедушки Сноуфилда — один только мистер Сноуфилд — отец Арчи, Дорис и Эли. Так что с мечтой о том, чтобы еще раз породниться, пришлось повременить… Ну, а когда родились мы с Арчи, в один год, с разницей всего в месяц… Я, между прочим, старше Арчи на целый месяц! Так вот: дедушки возликовали и обручили нас. Вот такая печальная история. Если бы они повременили пару лет, подождали бы, пока Дорис и Томми появятся… Так нет! Они обручили нас. Составили соответственные бумаги — что-то там нам с Арчи достанется по совместному завещанию дедушек Сноуфилда и Уорнера в день нашей свадьбы. И после этого они сразу же умерли! Можешь себе такое вообразить?! Умерли почти одновременно! Сначала — мои бабушка с дедушкой, потом — бабушка Сноуфилд, а потом — дедушка Сноуфилд.

Рэйчел немного помолчала, а потом, склонившись к самому уху Мириэль, прошептала:

— Я тебе расскажу то, о чем в доме Сноуфилдов только перешептываются. Обсуждать это не принято. Дело в том, что дедушка Арчибальда, старый мистер Сноуфилд, был такой странный человек… Не доверял банкам, хранил все деньги в своем сейфе. Все думали, что он очень, ОЧЕНЬ богат. Он просто должен, обязан был оставить огромное состояние! Он очень любил драгоценные камни и изделия из золота, он все время говорил, что бумажные деньги и ценные бумаги всегда могут обесцениться, а золото и камни — вечны! А когда он умер, в сейфе нашли не так уж и много… Но Арчи этого хватило на то, чтобы поддерживать дело и даже развивать. Вот уж чего у Арчи не отнять — так это того, что в делах он очень ловок. Гораздо более ловок, чем мистер Сноуфилд, его отец.

— Арчи вообще замечательный! — потупившись, прошептала Мириэль.