Он смотрел прямо на нее — с таким восхищением и изумлением, словно чудо какое-то небывалое увидал… Мириэль в смущении взглянула на свои ноги — уж не вернулся ли к ней русалочий хвост?! Это хоть как-то могло бы объяснить его восхищенное изумление! Но — нет, ноги были на месте, кончики туфелек выглядывали из-под подола. Тогда что же он так смотрит?!!
— Вот моя дочь, князь! Позвольте вам представить, — вкрадчиво произнесла миссис Сноуфилд. — Дорис, это наш гость из далекой холодной России, князь Белозерцев, я тебе о нем рассказывала.
Когда она обратилась к Дорис, ее голос зазвучал так сурово, что Дорис побледнела и затрепетала. Но князь, казалось, ничего не замечал. Даже целуя руку Дорис, он не отводил взгляда от Мириэль. Миссис Сноуфилд это заметила и злобно поджала губы. Если бы полный ненависти взгляд мог сжигать, от Мириэль остался бы только пепел!
— Позвольте, князь, представить вам Рэйчел Уорнер, дочь наших лучших друзей! — еще слаще пропела миссис Сноуфилд, почти что силой поворачивая князя лицом к приближающейся Рэйчел, и, следовательно, спиной к Дорис и Мириэль.
Красавица Рэйчел была ее последним оружием — до сих пор, впрочем, сражавшим без промаха, с первого выстрела!
— Так это и есть ваш с матушкой сюрприз! — рассмеялась Рэйчел, кокетливо глядя на князя и протягивая ему руку для поцелуя. — Счастлива познакомиться с вами, князь. Никогда прежде не видела русских! А русские все такие… такие большие?
Князь снова смутился и покраснел. Оглянулся на Мириэль. И, склонившись к миссис Сноуфилд, что-то спросил у нее шепотом. Миссис Сноуфилд тоже оглянулась на Мириэль, снова попыталась испепелить ее глазами… И позеленела так, что сразу сделались видны — возле скул — пятнышки деликатно наложенных румян.
— Никто, князь! Совершенно никто! — нарочито громко, с деланной веселостью произнесла она. — Прислуга. Горничная моей дочери. У Дорис доброе сердце, она просила пустить эту золушку на бал. А в Америке, как вам известно, демократия, и я решила позволить… Наверное, для вас это дико, да? У вас в России прислугу в строгости держат?
Дорис пискнула и с ужасом посмотрела на мать. Рэйчел нахмурилась. Несколько стоявших неподалеку нарядных барышень ядовито усмехнулись, глядя на Мириэль.
— Прислуга… — ветерком пронеслось по залу.
Мириэль было неприятно, ОЧЕНЬ неприятно, но она решила, что переживет, она это переживет, ничего особенного, должны же быть какие-то испытания у русалки, желающей покорить сердце принца…
Все в зале смотрели на нее. И Арчи смотрел. И Мириэль ждала, что вот сейчас он ее спасет. Он подойдет и пригласит ее на танец. Или — вообще попросит ее руки в присутствии всех гостей! Так должно быть. Только так. Не иначе. В сказке именно так и было бы. Сейчас подходящий момент для того, чтобы принц проявил благородство и показал давно скрываемую любовь к русалочке. Она смотрела на Арчи, Арчи смотрел на нее, она ждала, что вот сейчас он подойдет к ней…
Но он не двинулся с места. Он только улыбнулся, дружески подмигнул и скорчил забавную рожицу, и даже махнул рукой: дескать, не обращай внимания! И вернулся к прерванному разговору с каким-то толстым мужчиной.
А Мириэль смотрела на него и чувствовала, как ноги становятся ватными, колени подгибаются… В горле у нее запершило и она почувствовала, что сейчас или разрыдается прямо здесь, или просто упадет в обморок!
Миссис Сноуфилд положила руку на рукав князя Белозерцева и попыталась увлечь его куда-то, прочь от Мириэль… Но князь деликатно высвободился и подошел к Мириэль.
— Сударыня, я не осмеливаюсь надеяться, но все-таки спрошу: ваш первый танец свободен?
Мириэль кивнула ему сквозь слезы. Вообще-то, собираясь на бал, она планировала танцевать с Арчи… Она была уверена, что весь вечер будет танцевать только с Арчи! Но Арчи не изъявлял никакого желания танцевать с ней, ему, видимо, и в голову не приходило такое, и при первых же звуках вальса направился к Рэйчел — она была его официальной невестой, а помимо нее, был составлен еще целый список барышень и дам, с которыми ему следовало танцевать сегодня. Мириэль не знала про список, она просто увидела, что Арчи идет к Рэйчел, даже и не оглядываясь в ее сторону…
А вальс уже летел по залу, вырываясь из-под смычков музыкантов, вальс отражался от сверкающего паркета, взлетал к потолку, и Мириэль вложила свою крохотную ручку в огромную ладонь князя Белозерцева, и вдвоем они заскользили по паркету, закружились, и вихрь танца подхватил Мириэль, и она плыла по волнам вальса, погружаясь в музыку, как в родной океан!
Ах, как она была легка и грациозна! Все в зале любовались ею. Даже те, кто мгновение назад смотрел на нее с неприязнью… Все, кроме миссис Сноуфилд, в приступе ярости сломавшей своей веер и искавшей теперь, куда бы спрятать обломки. К счастью для нее, никто не заметил такого вопиющего проявления несдержанности — ведь все смотрели на Мириэль!
— Ваш следующий танец свободен? — спросил князь.
— Да… Все танцы свободны! — смеясь, ответила Мириэль. Танец доставлял ей такое наслаждение, что она совершенно позабыла про все свои горести!
— Тогда отдайте все танцы мне… Вы божественно танцуете! — тихо говорил князь. — Нет, вы — не прислуга, не золушка! Вы, наверное, переодетая принцесса? Как вы прекрасны! Ваши глаза — чистейшие, бездонные озера! Я тону в ваших глазах! Уж не колдунья ли вы? Уж не русалка ли?
Мириэль было так тепло и надежно в его объятиях… Музыка ее одурманила, и Мириэль прошептала, почти не сознавая, что говорит:
— Да, я русалка… Русалка…
Вокруг них кружились пары. Мелькали знакомые лица. Холодное, прекрасное лицо Арчи. Яркое личико Рэйчел в ореоле огненных волос и красных маков. Счастливые лица Дорис и Томаса. Миссис Сноуфилд, с трудом справляющаяся со своей злостью.
— Я русалка… Я здесь чужая!
— Я тоже чужой здесь… Но я счастлив, что пришел сегодня сюда! Словно что-то подсказало мне… Может быть, мой ангел-хранитель? Я ведь давно мечтал встретить вас… Именно вас… Вы мне снились… Ваши глаза, ваши волосы, ваша улыбка, ваше прелестное личико… Я поехал в кругосветное путешествие в надежде отыскать вас! И отыскал. Теперь я вас никому не отдам! Как ваше имя?
— Мириэль.
— Волшебное имя… Мириэль, русалка моя, я люблю вас! Станьте моей женой, Мириэль! Станьте моей женой!
— Но, князь…
— Меня зовут Никита.
— Никита, вы ведь не знаете…
— Я знаю, что люблю вас.
— Но я действительно русалка! Настоящая русалка!
— А я — настоящий принц! Ради вас я готов сразиться со всеми чудовищами четырех океанов!
Они танцевали до утра.
На рассвете русалочка и князь вышли на террасу, с которой был виден океан. И здесь Мириэль рассказала ему. Все. Странно: он ни на миг не усомнился в ее словах. Только воскликнул с горечью:
— Вы так сильно его любите!
Мириэль вздохнула:
— Уже не знаю… Он должен был прийти мне на помощь сегодня! Вы вот говорили, что готовы сражаться ради меня со всеми чудовищами… А он не пожелал защитить меня от миссис Сноуфилд! Только ухмыльнулся! И предоставил самой справляться. Принцы так не должны поступать!
— Арчи Сноуфилд — не принц. Он — делец. Должно быть, он не счел выгодным прилагать усилия для вашего спасения! Но я — настоящий принц, Мириэль…
— Для меня Арчи — принц. Ради него я покинула океан! И я так полюбила эту землю, и солнце, и цветы, и птиц! В море нет ни ароматов, ни звуков… Но мне придется вернуться и год служить морской ведьме, если принц не поцелует меня до полнолуния. А он не поцелует. Он не любит меня! Он любит Арариту! Мне кажется, что ее он любит по-настоящему. Он тоскует о ней. Или — мне это кажется?.. Но, будь на моем месте Арарита, он бы наверняка поступил именно так, как следовало бы поступить принцу. А мне не следовало приходить в этот дом. Сразу же, как только он сказал, что любит Арариту, я должна была вернуться в море… Но я надеялась: а вдруг, он все-таки поцелует меня? Мне так хочется остаться!
— Но он не любит вас…
— И пусть не любит! Пусть потом не любит, но на минутку полюбит и поцелует, и колдовство свершится, и я останусь на земле! — в голосе Мириэль звучали едва сдерживаемые слезы.
Она закусила губу, чтобы не расплакаться, и все-таки две крупные слезы выкатились из ее глаз и повисли на щеках. Князь Белозерцев достал платок и осторожно промокнул ее слезы. А потом спросил: