Татьяна Ленина - Русалочка и принц ее мечты

— Значит, дело не только в Арчи Сноуфилде, а еще и в нашем мире, который нравится вам больше, чем родной океан?

— Да, ведь в вашем мире столько всего интересного происходит, причем само собой, а у нас века тянутся, тянутся, и ничто не меняется, нам приходится самим изобретать себе приключения, вроде охоты на акул, но и это так скучно! — лепетала Мириэль. — Ах, если бы вы только знали, князь… Я с радостью променяла бы самую длинную русалочью жизнь на самую короткую человеческую!

— Но, может быть, вам следует все объяснить мистеру Сноуфилду и попросить поцеловать вас, просто для того, чтобы вы могли остаться на земле? Уверен — он не откажет! Всякий мужчина мечтал бы поцеловать такую прелестную девушку, как вы, Мириэль!

Мириэль печально покачала головкой.

— Волшебной силой обладает только поцелуй влюбленного принца.

— Просто принца? Не обязательно Арчи Сноуфилда?

— Я решила, что Арчи Сноуфилд — мой принц…

— Вы решили… А что там говорится в заклинании?

— В заклинании говорится, что поцелуй влюбленного принца закрепит действие колдовского напитка и сделает русалочку земной девушкой.

— Так значит… Значит…

Князь Белозерцев приблизился к Мириэль и взял ее личико в свои ладони. В его взгляде было столько любования ею — и столько любви! — что Мириэль смутилась и опустила ресницы… Но отстраняться не стала. Напряженная, как струна, она ждала… Ждала чуда.

— Мириэль, я — князь, то есть — принц по рождению, и я люблю вас, люблю русалку! — тихо, проникновенно сказал князь Белозерцев. — Значит, мой поцелуй обладает колдовской силой! И я с радостью дарю его вам… Дарю вам жизнь на земле… Будьте счастливы, Мириэль! Даже если вы никогда не полюбите меня — все равно, я буду жить мыслями о вас и воспоминанием об этом счастливом мгновении!

Горячие губы князя коснулись губ Мириэль… Это было — словно второй раз глотнуть ведьминого зелья! — словно солнце взорвалось в ее груди, обожгло ее, и Мириэль без чувств повисла на руках князя.

Когда она пришла в себя, солнце уже наполовину поднялось над морем, и океан был полон розового пламени. Мириэль полулежала на мраморной скамье. Князя рядом не было… Зато был Эли. Он стоял перед ней в ночной рубашке и так сурово, обличающе смотрел, что Мириэль смутилась и испугалась. Она приподнялась — и снова с испуганным стоном упала на скамью. Голова все еще кружилась… Она так странно чувствовала себя — словно солнечный луч все еще оставался в ней, внутри ее сердца, и согревал все ее кровь, все ее тело.

— Я все слышал и видел, — заявил Эли.

— Но что… Что со мной было?

— Он тебя поцеловал. И ты упала. Он долго смотрел на тебя… А потом перекрестил — но как-то странно, не так, как мы крестимся — поцеловал еще раз и ушел.

— Мне так… Так жарко!

Эли положил ладонь на лоб русалочки.

— Нет, жара у тебя нет, — серьезно сообщил он. — Ты теперь просто теплая. Как обыкновенный человек. А раньше ты была холодная, как рыба.

Эли так строго смотрел на нее! Мириэль смутил его вопрошающий взгляд.

— Так ты все-таки русалка? Значит, дядя Джейсон говорил правду, а Арчи — врал. Я так и думал.

— Он не врал, — смутилась Мириэль. — Он просто… Не мог поверить!

— Все равно — он врал! — обличающе произнес Эли. — И говорил, будто дядя Джейсон — старый пьяница и ему все показалось. С твоей стороны очень нехорошо было скрывать! Надо было сказать, что дядя Джейсон говорит правду!

— Но я же не знала обо всем этом, — попыталась оправдаться русалка.

— Ладно… Я, пожалуй, понимаю, почему ты скрывала, — снисходительно кивнул Эли. — Тебя можно простить… Так ты пришла сюда, потому что любишь Арчи?

— Я думала, что люблю… Но, может, я ошиблась… Мне казалось, это его я видела во сне… Но, может быть, я видела во сне вовсе не его, а… А кого-нибудь другого! — пролепетала Мириэль и густо покраснела.

Прежде, когда она была настоящей русалкой, ей не приходилось краснеть вообще! А теперь — все лицо, до корней волос, и шейка, и плечи — все залилось розовым цветом, а ушки сделались просто-таки малиновыми.

— Наверное, все-таки ты ошиблась и видела во сне вовсе не его. Арчи совсем не принц. Из него принц никогда не получится. И потом, он не полюбит тебя, — вздохнул Эли и доверительным тоном сообщил:

— Знаешь, Арчи ведь уже влюбился. Причем не в Рэйчел, как бы следовало, а в какую-то девушку с корабля, которая его спасла. Прямо как в «Русалочке» Андерсена! — Эли улыбнулся и ехидно добавил:

— Теперь тебе придется умереть на следующее утро после его свадьбы…

— Не придется, — возмутилась Мириэль. — Князь поцеловал меня! И вообще: не на следующее утро после свадьбы, а на утро после ночи полнолуния я должна была бы превратиться в морскую пену!

— В сказке было не так.

— В какой сказке?

— В «Русалочке»! Я тебе принесу книжку… И вообще: лучше бы ты полюбила князя. По-моему, он — замечательный. Хотел бы я вырасти таким огромным! И он тебя любит, а ведь это самое главное…

— Да, это — самое главное, — согласно кивнула Мириэль.

И улыбнулась, вспомнив бархатные глаза князя Белозерцева, его восторженный взгляд, устремленный на нее! Солнце все выше поднималось над океаном. Волны плескались возле террасы. Океан, дом родной… Неужели — свершилось? Неужели она никогда туда не вернется?! Мириэль положила руку на грудь и ощутила непривычно-сильное биение сердца… И тепло. Тепло солнечного лучика, согревавшего ее кровь.

Вечером того же дня Эли принес Мириэль обещанную книгу о русалочке и принце. Разумеется, это весьма похвально, — то, что мальчик помнит о своих обещаниях, — но… Но Мириэль не хотела эту книгу. Она боялась этой книги. Ведь Мириэль совершенно не умела читать! Да, она знала много человеческих языков, потому что с легкостью воспринимала их на слух и запоминала. Но эти значки, которые люди называют «буквами», значки, обозначающие те звуки, из которых соткана человеческая речь… Они так и остались непонятными для русалочки. И она боялась, что Эли догадается обо всем.

Книга была не очень-то толстой, с множеством красивых иллюстраций — правда, дно морское художник представлял себе не слишком верно, но Мириэль сочла, что это вполне простительно. Главное, русалочки у него получились хорошенькими. Правда, волосы и глаза у них были почему-то зеленые. Наверное, художник никогда настоящих русалок не видел… Но та русалка, которая благодаря морской ведьме приобрела ножки вместо хвоста, была темноволосая и синеглазая. А принц… Принц был похож на Арчи! Только одет по-другому. Вишневый бархатный костюм полностью облегал его тонкую фигуру, за плечами принца развевался плащ, у пояса висела шпага в ножнах, и кудри были длиннее, чем у Арчи. Мириэль подумала даже, что Арчи лучше выглядел бы, если бы одевался так… Это красивее, чем его повседневные костюмы. И уж подавно красивее, чем фрак и манишка! Мириэль внимательно разглядывала картинки, пытаясь прочесть по ним знакомую ей историю. Ничего не получалось. Почему-то на последних картинках рядом с принцем была не превращенная русалочка, а совсем другая девушка! А русалочка стояла над ними, спящими, с ножом… А потом бросалась в море!

Мириэль едва не плакала от досады из-за того, что никак не может прочесть эти зловредные значки-буковки. Но на помощь ей пришел Эли. Он в тот день явился домой с каким-то незнакомым Мириэль, скромно одетым мальчиком. Эли и раньше приводил домой своих друзей, но этого мальчика Мириэль видела впервые. Столкнувшись с ней, оба мальчика как-то смутились. И Эли едва нашел в себе силы пробормотать:

— Это мой новый друг, Мириэль. Его зовут Уолти и он замечательно рисует лошадей. И собак. И мышей. Мы тихонько посидим у меня в комнате, а ты маме не говори…

Мириэль кивнула. Она поняла: Уолти — из бедной семьи, и надменная миссис Сноуфилд не будет в восторге от подобного знакомства. Она требует, чтобы Эли общался только с «детьми своего круга», какими бы глупыми и вредными они ни были.

— Обещаю тебе, Эли, я никому ничего не скажу.

Эли просиял благодарной улыбкой.

— Спасибо. А ты прочла книгу?

— Нет, — смутилась русалочка.

— Почему? Тебе должно быть интересно! Эта история… Она же прямо про тебя!