В одиннадцать вечера вернулась мама, и вернула Кристину на землю. Крылья материнского носа были властно приподняты, лоб изуродован сердитыми складками. Ей что-то страшно не нравилось, она даже не переодела обувь; с порога - сразу к Кристине.
- Доча, я поговорила с Львом Алексеевичем. Что здесь произошло?
Доча надула щеки и тупо уставилась на свои ортопеды.
- Кристина, я с кем разговариваю?
- Он больше не придет?
- Придет, куда он денется, если я ему плачу? Меня интересует, по какой причине ты не позволила ему работать?
- Я его разочаровала, - буркнула Кристина.
- Не поняла, объясни.
- Не знаю, я очень старалась.
- У Льва Алексеевича сложилось другое впечатление. Он мне сказал, ты его попросту выпроводила. Я полгорода обшарила, чтобы его найти! Таких первоклассных специалистов раз-два, и обчелся.
- Я сама первоклассная калека. - Кристина отвернулась. - Раз-два и все.
- Кристина!
- Ты мне на уши давишь!
Ирине Михайловне пришлось сбавить обороты. Она обладала даром стремительно наехать, а затем столь же резко отъехать, как только до нее доходило, что плёткой данную проблему не снять. Причем, наехать она могла на кого угодно, хоть на Папу Римского, - это был ее стиль общения, а вовсе не демонстрация неприязни. Вынув руки из карманов, она приземлилась поближе к дочери:
- Ты что такая злая?
- А ты что?
- Я устала, - призналась мать. – Ладно. Если он тебе не понравился, найдем другого врача.
- Почему не понравился? - пробубнила Кристина. – Он-то мне нормально. Это я ему… Я, блин, тут вообще никому не нравлюсь.
- С чего ты взяла? А, Кристинка? У тебя что-то случилось?
- Ничего.
- Нет, так нельзя. - Ты понимаешь, что я тебе желаю лишь добра? Посмотри на меня. Почему ты никогда не смотришь в глаза?
Кристина бестолково поглядела на мать. Пропасть между ними зияла колоссальная.
- А? - Ирина Михайловна попыталась улыбнуться. - Почему, доченька?
- Тошно.
Маме удалось сохранить самообладание:
- Я понимаю тебя. - Она сделала вид, что не обиделась. - Ну ладно. Давай подумаем, как нам быть дальше. Как взрослые люди. Лев Алексеевич полагает, что курс лечения ни в коем случае нельзя затягивать. То же самое мне говорили в больнице. Чем дальше, тем меньше вероятность поправиться. Я хочу, чтобы ты усвоила: если сейчас не начнешь заниматься с полной отдачей, через несколько месяцев будет слишком поздно чем-либо заниматься. Ты меня слушаешь?
- Да.
- Можно ведь потерпеть два-три месяца?
- Потерплю.
- Так мне не искать другого доктора?
Кристина отрицательно покрутила головой. Мать подсела к ней еще ближе и неуверенно взяла за руку.
- Доча-доча… Ну, прости меня, я тоже виновата. Не разобралась, в чем дело, и сразу… Я очень устала.
- Он меня так защипал, что... Я совсем офигела. До оргазма довел, а сам даже очки не снял.
Мама закашляла:
- Что?! Что ты сказала?
- Что слышала, то сказала.
- Доченька, я не поняла, при чем тут очки? Если он плохо видит, что ж ты хочешь?
- Хочу, чтобы меня любили.
- А кто тебя не любит?
- На фиг ему было меня возбуждать, чтобы потом...
- Так-так, это интересно, что же потом?
- Короче, я сразу спросила, нет ли у него комплексов, ну, тянет его ко мне или нет? Нет - сказал, то есть, да - сказал - нет комплексов. Ну, я разделась ему, как шизанутая. А он сразу в кусты. Его, наверно, прикололо, что я тут голая перед ним лежу такая, жду-недождусь... Давайте, говорит, сделаем массаж, это классно, - передразнила Кристина, - А секс, типа, не по его части.
Мать едва не потеряла координацию:
- Что-что не по его части?!
- Секс. В первый раз слышишь, да?
- Ты в своем уме?
- А что здесь такого?
- Вот это шоу! Ты, что, в самом деле, предложила, ему... это? - Матушка, наконец, захохотала. - ... Ой, я не могу! Это ж надо! Кристинка! Ты иной раз выдашь, как хлопнешь!
- Что я такого сделала?
- Бог мой, конфуз-то какой! - Ирина Михайловна покраснела.
- Ты же занимаешься сексом. - Кристина впервые посмотрела матери в глаза.
- ... Я?!!
- Почему же меня никто не хочет?
- Доча-доча! Для начала, ты несовершеннолетняя.
- Мне шестнадцать.
- До совершеннолетия тебе жить два года.
- Два года?! Я скорее сдохну. Ты что!
- Кристина! Мне не терпится узнать, кто тебя научил предлагать... это каждому встречному?
- Девид Рейбен.
- Не поняла… А кто-кто?
- Вон лежит. - Кристина кивнула на подоконник. – Все, что мы хотим узнать о сексе, но стесняемся спросить. Я прочитала, можешь взять, не стесняйся.
Мама подошла к окну, подняла книгу двумя пальцами, будто дохлого мышонка:
- Ах, вот оно что... Господи, срам-то какой! - Теперь понятно, почему Лев... Ха-ха! Лев Алексеевич на ушах стоял. - Полистав страницы, она опустила книжку на место. - Кристинка, запомни: даже совершеннолетние не занимаются этим с каждым встречным. Мы же не мухи, в конце концов! Для того чтобы это делать, следует полюбить. - По чопорному тону, с которым Ирина Михайловна произносила «это делать», можно было догадаться, что с «этим» у нее глухо.
- Я люблю, - вздохнула Кристина.
- Льва Алексеевича?
- Нет, конечно. Лев Алексеевич прикольный. И, мама, он меня хотел!
- Откуда ты знаешь? – насторожилась Ирина Михайловна.
- Когда он меня трогает, меня трясти начинает, - оргазм по всем статьям.
- Просто ты излишне чувствительная, у тебя всегда была повышенная чувствительность.
- И что теперь, мне нельзя заниматься сексом?
- Если со временем вы хорошо узнаете друг друга, если у вас появятся общие интересы, вы будете проводить вместе много времени…
- Ты говоришь как синий чулок.
- Но у людей не принято…
- А где ты видишь людей? Мама, мне шестнадцать, я выросла, я люблю…
- Доча, послушай меня!
- Мне ни фига нельзя. У меня ноги как у куклы. Я ни черта не умею. Я говорю не так, все делаю не так, хожу не так, смеюсь не так! На что я похожа?!
- Доченька! - испугалась Ирина Михайловна.
- Люди ходят на двух ногах, целуются стоя, занимаются сексом, людей хотят. А тут появился вдруг первый человек, который меня хочет…
- Успокойся, умоляю тебя! - Крепко обвив дочурку рукой, мать прижала ее к себе. - Поплачь, Кристинка! Ну, пожалуйста, поплачь.
Кристину только тряхнуло изнутри, и ни одной живой слезинки.
- Я не умею. Ничего не умею. Я не хочу быть как люди, не потому что не хочу, а потому что я не как люди! Вот и все! Все!! - Она стала задыхаться. - Не хочу и все! Я русалка!
- Русалка, а как же, - с тихим ужасом согласилась Ирина Михайловна.
- Я хочу домой, - пробубнила Кристина в материнский живот.
- Домой, конечно...
- Или я задохнусь. - Ее плечи подпрыгнули, словно кто-то ударил ее по спине. - Мне холодно. Я хочу любить!
- Любить, а как же, конечно, любить...
Кристина успокоилась так же внезапно, как сорвалась. Словно ничего не было. Уже через пятнадцать минут они с матерью сидели на кухне и пили чай с шведскими шоколадными конфетами.
- Никак, Вова объявился? - догадалась Ирина Михайловна.
Кристина кивнула.
- Ты принесла ему мои извинения?
- Да. Но он все равно боится.
- Меня? - Мама улыбнулась.
- Черт его знает. Зашуганный какой-то. Не знаю.
- После него ты стала такой?
- Какой?
- Агрессивной. Он тебя не обидел?
- С чего он меня будет обижать? Скорее, это я его разочаровала, блин.
- Ты и ему предлагала... это. - Мать уже ничему не удивлялась.
- Мы успели только поцеловаться. Потом он сбежал.
- Слава Богу. - Ты знаешь его положение? Знаешь, что у него серьезные проблемы с крышей, например?
- У меня тоже с крышей проблемы.
- Над нами-то как раз крыша не течет.
Кристина постучала пальцем по голове.
- С этой крышей у тебя всё у тебя в порядке. Я о другой крыше. Жить ему негде, вот что значит крыша.