- Ирина Михайловна, это бизнес! - попробовал образумить ее Антон. - Вы отдаете себе отчет, сколько это будет стоить?! Куда вы?!!
Последних слов Ирина Михайловна не слышала, она улетела как вертолет.
- Олег Исаакович! - Олег из "Аякса" дозвонился до боса. - У нас проблемы...
* * *
- А что такое дух добра? - спросила Кристина.
- Понятия не имею, - Вова тяжело вздохнул.
- Кто-нибудь знает? – Девушка оглядела присутствующих.
Присутствующие напряженно молчали. Около часа не было произнесено ни одной позитивной фразы. Ситуация складывалась дикая: стол был давно накрыт, блюда остывали, тарелки с бокалами блестели, однако никто к еде не притрагивался, ибо Кристине неожиданно взбрело в голову не начинать ужин без Гарика. Один бес знал, где носит Гарика, пацан мог пропадать до полуночи, - не сидеть же перед всем готовым целый вечер напролет! Насвистывая арию из “Риголетто”, Александр Николаевич, залез было ложкой в блюдо из рыбного салата, как вдруг скатерть поползла в направлении Кристины. Потянув тряпку за край, девушка молча подтвердила серьезность намерения дождаться Гарика - еще б чуть-чуть, и тарелки загремели на пол. Благо, папа успел выдернуть ложку из салата - катастрофы удалось избежать. Больше еду никто атаковать не решался. Сидели тихо, не весело, ждали пацана.
Понимая, что здесь больше некому удовлетворить философский аппетит Кристины, Вове пришлось ответить:
- Дух - это тот, кого никто не видит, но кого все чувствуют. - Он с извинением посмотрел на Ольгу, сентенция явно превышала бытовой минимум, уместный за семейной трапезой.
- Как легенда? - спросила Кристина, которую с ума сводило все неуместное и превышающее бытовой минимум.
- Нет, дух - это другое, - ответил Вова. – Легенды есть добрые и злые, но не бывает духа добра и духа зла, - дух либо есть, либо его нет, по сравнению с ним добро и зло ничего не стоят. Добро и зло - это для нас с тобой. Иногда то, что тебе - добро, мне кажется злом. Поняла?
- Не-а.
- Допустим, мы собрались культурно поесть, да? Но вот уже час сидим и смотрим на остывающую курицу, - для нас это зло, дебилизм; для тебя - добро, прикол, хихи-хаха. А на самом деле, нет ни добра, ни зла. Во всем виноват дух, который здесь летает: в тебе, во мне или, вон, в Ольге.
- А как же Андерсен? Русалка стала духом добра?
- Не будет же Андерсен объяснять пятилетним детям, что природа духа непостижима, что он выше добра и зла, все такое…
- Где он сейчас?
- Кто, Андерсен? Умер двести лет назад.
- Жалко.
- Зато стал легендой: никто его не видит, но все знают.
- А Роальд Мандельштам превратился?
- Ну, тоже немного. Не так, как Андерсен, конечно, поменьше.
- Он что, тоже умер?
- Полвека назад. Шекспир - триста лет назад. Пушкин - двести.
- Бедные ребята, - вздохнула Кристина.
- Не говори. Я уже чувствую себя на кладбище. А можно... можно буквально чайную ложечку салата? – взмолился бывший принц. - Я весь день ничего не ел.
- Нельзя, - отрезала Кристина. - Слушай, а сейчас таких вообще не осталось?
- Каких? Легендарных людей? - Вова безнадежно облизнулся. - Да сейчас их как собак не резанных.
- Где они?
- Ты телевизор хоть раз включала?
- Неа.
- Они все там.
- В телевизоре?
- Ага. Легенда под легендой.
- Ты врешь, - поняла Кристина.
Уловив, что обстановка, начала разряжаться, Александр Николаевич органично засмеялся, Ольга присоединилась.
- Может, хватит горевать? - предложил отец. - Может, что-нибудь съедим? Не зря же мы старались.
- Сокровище мое, мы ждем Гарика, - громко напомнила Кристина. - Кто еще не въехал?
- Хорошо-хорошо, - отступил отец. - Помрем с голоду за полным столом. Будем как Андерсен! Все о нас завтра узнают, но никто нас больше не увидит, хе-хе...
Михаил Васильевич неторопливо вытряхнул из трубки пепел, разложил на столе табачок и стал со вкусом набивать новую порцию. Кристина, не моргая, следила за сморщенными пальцами деда, после фортепьянных опусов они приводили ее в восторг.
Наконец, чаша была переполнена, горлышко трубки оказалось во рту Михаила Васильевича, вспыхнула спичка, и по комнате разлился аромат датского табака.
- Шопен? - Кристина улыбнулась умелой руке деда и жестом, которому нельзя отказать, выпросила трубку.
Затянувшись, она с кайфом подержала дым в легких, после чего, демонстрируя великое блаженство, закрыла глаза и выпустила струйку дыма в направлении папы.
- Кристюша, когда ты успела научиться курить? – недовольно крякнул отец.
- В прошлой жизни. Время было много, делать было нечего. Ты же веришь в переселение душ. - Она отдала дедушке трубку: - Благодарю. Классно тормозит сексуальный рефлекс, и вообще, атас... Почему-то мне все время, кажется, деда, что ты и мама, ну, разного поля ягоды. Да? Я правильно сказала? Она каждую минуту работает, ты каждую минуту Шопен.
Михаил Васильевич, толком не уразумев, что от него требуется, с виноватым видом оглядел гостиную, нашпигованную плодами демонического труда своей дочери:
- Кристина, - в конце концов, доложил он, - я не дал твоей маме ничего из того, что здесь есть. Она все это дала нам.
- А пианино? - Кристина тоже не могла понять, в какую степь понесло деда. - Камин? Ты ведь делаешь огонь, делаешь музыку?
Старик отрицательно покачал головой, и они продолжали говорить на разных языках.
- Я до сих пор не знаю, откуда пришли эти... вещи. Я всю жизнь был советским инженером. У меня был оклад сто тридцать рублей и три ребенка. Ну вот. Впятером мы ютились в однокомнатной квартирке у Сосновки. Когда умерла твоя бабушка, а она умерла совсем молодой, и тоже была простым инженером, я работал на двух работах, чтобы поставить на ноги твою маму и двух мальчишек. Дети выросли. Я снова стал работать на одной работе. Интересно? - Дед улыбнулся. - Шопен?
- Дядя Миша! - возразил Александр Николаевич, нервозно прохаживаясь вдоль стола. - Вы себя недооцениваете, эй богу...
- Не затыкай ему рот!! - заорала Кристина.
Папа отскочил как ошпаренный, Михаил Васильевич замер с трубкой в зубах.
-... Простите меня. - Кристина опустила глаза. – Ну!! Я умоляю, простите!
- Ладно, - неуверенно кивнул отец. - Что дальше?
- Что дальше, деда? - спросила Кристина, не поднимая глаз. - Ты сказал, мама и двое мальчишек.
- ... Двое мальчишек, - зашевелился Михаил Васильевич.
- Выросли как мама?
- Еще бы... - Бедный дедушка пытался вспомнить, о чем шла речь. - Выросли, конечно.
- Где они теперь?
- Мишка работает с Ирой, Костя во Франции.
- Франция? Бодлер? Ему плохо?
- Котьке? Чего плохо-то? Во Франции любому сытно.
- Да, я читала: Франция, Третиньян, Париж... Там классно.
- Париж... - молитвенно простонал Вова. - Как ты там, любовь моя?
- Если б у меня был сын... - объявила Кристина. - Я бы все отдала, чтобы ему было хорошо. А если плохой сын, - чтобы ему было плохо.
Воцарилось молчание.
- Наверно, я сказала что-то глупое?
- Правильно, Крис, - подала голос Ольга. - Я бы тоже так сделала.
Тут как подарок неба объявился Гарик:
- А что бы ты сделала со мной? - спросил он с порога.
- Вот и он! - облегченно вздохнул Вова.
- Я б дала тебе медаль, - ответила Ольга. - Если б она у меня была.
- Ну-с… - Схватив ложку, Александр Николаевич направился к рыбному салату. – Посмотрим, что у нас получилось…
- А что ничего не едите? - Гарик сходу схватил куриную ножку. - Все такие запаренные!
- Тебя ждем, - сказала Ольга.
- Гарик, положи на место, - попросила Кристина. - Я сказала, положи на место!! Или я сейчас зашибу тебя костылем!
Мальчишка недоуменно остановился. Холодная куриная ножка вернулась на блюдо. Александр Николаевич так и не дотронулся до салата. Все смотрели на Кристину и справедливо ждали объяснений.
- Теперь ждем маму, - объяснила она. - Кто против?
- Что, мама приедет? - Гарик огляделся. - Чего опять замолчали?
- Замолкни! - Отец с досадой махнул рукой. Выходки дочери уже не лезли ни в какие ворота.