Задержавшись возле птицы, Ася двинулась дальше. Она ускоряла шаг, словно встреча с птицей была только началом, обещанием чего-то большего.
Солнце, трава, свежая зелень деревьев, блеск воды на пруду, величественные, полные достоинства белые лебеди, скользящие по его поверхности… Все это, подобно вину, ударило в голову, в ноги.
Ася побежала, не в силах сдержать охватившего ее порыва. Она бежала туда, где кончалась территория парка, где долина уходила вниз, к пруду, а затем полого устремлялась наверх, где соединяла свою ровную зелень с полотняной голубизной горизонта.
Далеко позади остался смех шумной компании. Только щебет птиц в ветвях напоминал, что она не во сне.
Ася остановилась. Уже тогда она поняла, что случилось одно из тех мгновений, которые ярко запоминаются на всю жизнь.
Что-то подобное когда-то уже было в ее жизни или могло быть… Или она просто всегда очень сильно этого хотела?
Она зажмурилась, совсем как в ту ночь, когда загадывала на молнию. Не зная, чего ожидать, повернулась через левое плечо, остановилась и осторожно открыла глаза.
На линии горизонта появилась движущаяся точка. Она приближалась, становясь черно-белой. Черной – внизу, белой – наверху. Вскоре не осталось сомнений – это всадник, и он скачет в ее сторону. Вот уже можно различить, что конь у всадника шоколадного цвета, а сам всадник в светлой широкой рубахе. Просторные белые рукава красиво трепетали на ветру, рубаха за спиной всадника надулась пузырем.
Шагов за сто до того места, где стояла Ася, конь замедлил бег. Затем, подчиняясь движению хозяина, остановился.
– Да у нас, кажется, гости, Байрон! – похлопывая коня по холке, приятным баритоном произнес всадник.
Ася не отвечала.
Всадник спешился и предстал перед ней. Он был прекрасно сложен, высок.
– Здравствуйте, барышня, – немного насмешливо произнес он. – Не ожидал встретить в этих безмолвных местах столь очаровательное юное создание.
Ася прикусила губу и продолжала молчать. Конечно, то, что он говорит, совсем не правда, и они оба это понимают. Если бы ей было не тринадцать, а хотя бы шестнадцать, то, конечно же, он не позволил бы себе допустить в тоне эту насмешливость, снисходительность большого по отношению к маленькой. Конечно, она юная, но отнюдь не прекрасная, и сама это знает. Эти худые длинные руки… и совсем детское лицо!
Она продолжала молчать, при этом не переставая во все глаза смотреть на незнакомца.
Он взрослый. Слишком взрослый, пожалуй, старше Владимира. Наверное, ему лет двадцать пять, не меньше. Его темные волосы спадали на лоб, и он то и дело убирал их назад нетерпеливым движением головы. Тонкие правильные черты лица – темные ровные брови, узкий нос и глаза цвета сосновой коры. Никогда прежде Ася не видела такого притягивающего взгляд лица. Было в нем что-то, заставляющее смотреть и смотреть…
– Как вас зовут, лесная нимфа?
Она вспомнила, что на голове у нее венок из речных лилий. Действительно – нимфа.
– Августина.
– Августина… – нараспев повторил он. – Ав-гу-сти-на. Какое красивое имя! Ваша матушка не лишена вкуса… Оно вам очень подходит.
– А вас как зовут? – Ася уже справилась со смущением и сумела задать этот естественный вопрос.
– Лев.
– Лев?
Она улыбнулась. Имя развеселило ее.
Он вдруг отбежал от нее, взъерошил волосы и зарычал. Ася никогда не видела живого льва и не могла оценить, насколько похоже получилось. Но все же рассмеялась. Было забавно, что взрослый мужчина так дурачится.
Они пошли в сторону замка. Лев держал поводья, Байрон послушно шагал за ним.
– Вы – хозяин замка?
– Если бы вы знали, Августина, как велик соблазн ответить утвердительно, а значит – соврать вам. И все же я преодолею соблазн и скажу честно: увы, увы… Я не хозяин.
Сожаление Льва выглядело притворным, в его глазах блестело озорство.
– Значит, гость?
– М-м-м… – Он снова весело взглянул на девочку, похлопал по спине коня. – Я здесь работаю.
– В самом деле?
Ася отнеслась к его словам недоверчиво. Люди, которые работают, могут быть похожими на Егора, на ее отца, на мельника. Но Лев… Высокий, щеголеватый, с белыми чистыми руками, с неким небрежным шиком. Его можно было принять за графа или даже князя.
– Милое дитя, я – архитектор. Работаю у Остенмайеров.
Ася остановилась. Она смотрела на своего нового знакомого с нескрываемым восхищением.
– Вы… придумали этот замок?
Открытие потрясло девочку. Под ее взглядом Лев отчего-то смешался.
Он озадаченно потер переносицу.
– Чистота ваших глаз, Августина, не позволяет лгать. Скажем так – слово «придумал» в этом случае не подходит. Я его построил. Но… я его не придумал. Я его… украл.
– Но… как же это может быть? – в недоумении воззрилась на него Ася.
Они подошли довольно близко к парку. Отсюда замок был как на ладони. Он выглядел старинным, средневековым. Легко можно было представить, что они сейчас не в лесах Центральной России, а на берегу Рейна.
– Вам нравится? – кивнул он в сторону замка.
– Очень, – призналась Августина.
– Мне тоже. Хозяева Буженинова, как вы, наверное, слышали, потомки того самого ливонца, у которого замок родовой остался в Германии. Остенмайеры пожелали, чтобы их родовое гнездо в точности повторяло тот самый замок.
– И вы…
– Я совершил незабываемое путешествие в Германию, изучил архитектуру замка знаменитого ливонца, сделал чертежи, ну и… Я разочаровал вас, Августина?
Слава Богу, он не назвал ее снова «прекрасное дитя». Она честно углубилась в себя в поисках ответа. Разочарована ли она? Нет. Ведь он не для себя украл чужую идею, а по прихоти заказчика. Она так и сказала. Лев покачал головой:
– Вы определенно мне нравитесь, Августина.
– Вы мне тоже, – серьезно ответила она.
– Несмотря на то что строили в России, это не подделка, – горячо заговорил Лев. – Это настоящий немецкий замок. Все материалы были завезены из Германии. Камень везли вагонами, даже песок. Сейчас приступили к внутренней отделке. Вот приходите сюда года через два-три, думаю, все будет шикарно не только снаружи, но и внутри.
– Мне пора, – улыбнулась Ася. Не хотелось говорить о грустном. Вряд ли когда-нибудь она увидит, каков замок внутри.
Они подошли к пруду. У берега свита короля ловила рыбу.
– Господа, господа, я поймала! – кричала Сонечка, держа прямо перед собой удилище с блестящей полупрозрачной рыбкой, трепещущей на натянутой леске. Мальчики зааплодировали. Манечка Вознесенская училась забрасывать леску, ей помогал Митя Смиренный, сын отца Федора, неизменный спутник всех ее детских забав.
– Не дергай раньше времени, – кипятился Митя. – Жди, когда клюнет!
– Да она уже клюет! – возражала Маня. – Дай-ка я сама!
Первым Асю и архитектора заметил король. Он стоял, скрестив руки на груди, и сурово взирал на них, переводя взгляд с Аси на незнакомца.
– В пруду водится рыба? – спросила Ася, чтобы издали было видно, что они разговаривают.
– Садовник нарочно разводит форель. Вы познакомите меня с вашими друзьями?
Теперь уже все заметили их. К ним были прикованы взгляды всей компании. Ася испытала двойственное чувство. Конечно, внимание, которое предназначалось незнакомцу и невольно распространилось на нее, было приятно. В то же время появилось и росло чувство досады. Теперь она должна поделиться с остальными тем, что должно… что могло принадлежать только ей! Ей одной! Стать ее тайной! Как жаль…
Она представила Льва, и знакомство состоялось. Он распорядился, чтобы на кухне приготовили пойманную форель, живо отвечал на вопросы гостей о замке, а Сонечка самозабвенно кокетничала с ним! Ася, только недавно полная счастливых мечтаний, стояла у пруда абсолютно несчастная. Король тоже грустил. Вероятно, ему наскучила прогулка.
– А привидения в замке живут? – интересовалась Сонечка, не забывая поглядывать в сторону старшего Вознесенского.
– Думаю, через пару столетий непременно заведутся, – успокаивал Лев. – Пока же здесь даже хозяева не живут. Работы еще много.
Девочки кокетничали, мальчики старались блеснуть умом. Ася отошла к деревьям и издали смотрела на архитектора. У него были изящные тонкие кисти. Когда он рассказывал, то ловко помогал себе руками, словно рисовал в воздухе.
Потом, расположившись прямо на траве, ели форель и пироги матушки Александры, привезенные с собой. Когда уходили, Владимир, по праву старшего, пригласил архитектора в город.