Николас заглянул в вырез ее сорочки и положил ей на плечо внезапно задрожавшую руку.

– Одна ночь, – пообещала она, поднимая к нему лицо. Николас отреагировал мгновенно. Его объятия были крепкими, поцелуи – страстными. Он упивался ею, овладевая, как мечтал все это время. Ткань сорочки с жалобным треском разошлась. Он зарылся лицом в ее грудь, терзая поцелуями. – Эта ночь за твое обещание, – лепетала Даглесс, откинув голову. Пытаясь вспомнить, что должна делать, прежде чем руки и губы Николаса изгонят из его головы все мысли. – Клянись!

– Все, чем я владею, твое. Разве ты этого не знаешь? – спросил он, скользя губами вниз по ее животу. Его пальцы впивались в плоть ее бедер.

– В таком случае останься завтра дома. Сегодняшняя ночь за твое согласие.

Сильные руки Николаса приподнимали ее бедра, и остатки ее сорочки спускались все ниже.

– Ты получишь не только завтрашний день, но и все последующие, до конца моей жизни.

– Николас, пожалуйста…

Даглесс отчаянно пыталась не сдаваться, но прикосновения Николаса сводили ее с ума.

– Пожалуйста, любовь моя. Вряд ли я еще буду здесь после сегодняшней ночи, поэтому ты должен мне поклясться.

Николас резко поднял голову и глянул в ее лицо. Он по-прежнему был во власти чувств, пробужденных этой женщиной, которая так много для него значила, но смысл ее слов постепенно стал до него доходить.

– Какую клятву ты хотела услышать от меня? – тихо спросил он.

– Я проведу эту ночь с тобой, если поклянешься не жениться на Леттис после моего ухода, – бесстрастно повторила она.

Николас долго смотрел на Даглесс, нависая над ее полуобнаженным телом. Она затаила дыхание. Решение далось нелегко, но она знала, что должна помешать Николасу жениться, даже если при этом навек его потеряет.

Одним плавным движением он откатился от нее и с постели, накинул свободный халат и встал у огня спиной к ней. А когда заговорил, она не узнала его голоса.

– Ты так низко ценишь меня, что готова поверить, будто я рискну потерять тебя ради одной ночи наслаждения? Ты так низко ценишь себя, что продашься мне за обещание?

Его слова словно стрелами пронзали Даглесс. Она вдруг почувствовала себя ужасно маленькой и поспешно натянула на плечи разорванную сорочку.

– Я ничего другого не могла придумать, – пролепетала она извиняющимся тоном. – И готова на все, чтобы эта свадьба не состоялась.

Он резко обернулся, глядя на нее бездонными глазами.

– Ты рассказывала мне о своей стране и ее обычаях. Думаешь, только ты одна способна принять верное решение? Этот брак в отличие от тебя для меня не значит ничего!

– Я не позволю тебе рисковать жизнью из-за…

Его глаза сверкнули.

– Ты рискуешь нашей жизнью ради нее, – рассерженно выпалил он. – Ты снова и снова повторяла, что не можешь прийти в мою постель. И вот ты здесь, одетая, как… как…

Даглесс натянула простыню до подбородка, чувствуя себя последней потаскухой.

– Я всего лишь пыталась взять с тебя клятву не жениться на ней, – едва не заплакала она.

Он вернулся в постель и снова навис над ней.

– Что это за любовь, которую ты ко мне питаешь? Крадешься в мою постель и соблазняешь, как уличная шлюха! Только не золота ты хочешь, нет! Ты хочешь, чтобы я обесчестил семью, отказался от всего, что мне дорого!

Даглесс закрыла лицо руками:

– Пожалуйста, не нужно. Я не хотела… я этого не вынесу.

Он сел на край кровати и отвел ее руки от лица:

– Да ты хотя бы подозреваешь, как я страшусь завтрашнего дня? Как ненавижу женщину, которую должен сделать своей женой? Будь я свободен и живи я в твоем времени, я мог бы выбирать, кого мне любить. Но здесь и сейчас я бессилен. Если я женюсь на тебе, нам будет нечего есть. Кит выгонит меня из дома без пенни в кармане…

– Кит вовсе не такой. И мы обязательно найдем, как прожить. Ты помогаешь Киту управлять поместьями, так что он не выкинет тебя на улицу. Он…

Пальцы Николаса сжали ее запястья.

– Неужели не слышишь? Неужели не понимаешь? Я должен на ней жениться!

– Нет, – прошептала она. – Нет…

– Ты не помешаешь неизбежному. Ты можешь только помочь мне.

– Как? И чем мне тебе помочь? Остановить топор палача?

– Да. Тем, что останешься со мной навсегда.

– Навсегда? Пока ты живешь с другой женщиной? Спишь с ней? Занимаешься любовью?

Он разжал руки.

– Значит, ты сделаешь это? Предпочтешь уйти от меня навек, чем видеть с другой женщиной?

– Нет, вовсе нет. Просто Леттис – воплощенное зло. Я уже объясняла, на что она способна. Выбери другую жену.

Николас невесело улыбнулся:

– И ты позволишь мне взять другую жену? Позволишь касаться другой женщины, когда я не имею права коснуться тебя? Готова до конца жизни стоять в стороне?

Даглесс судорожно сглотнула. Найдутся ли у нее силы жить в одном доме с ним и его женой? Кем она будет? Доброй тетушкой для детей Николаса? Что она будет испытывать, когда он каждую ночь станет ложиться в постель с другой? И сколько еще продлится его любовь… любовь на расстоянии? Достаточно ли они сильны духом для платонической любви?

– Не знаю, – тихо ответила она, – не знаю, смогу ли я стоять в стороне, видя тебя с другой женщиной. Николас, о Николас, я не знаю, что делать!

Он притянул ее к себе и обнял.

– Я не стал бы рисковать потерять тебя ради сотни женщин вроде Леттис. Ты для меня все. Господь послал тебя ко мне, и я не намерен расставаться с тобой.

Она положила голову ему на грудь, раздвинув края халата, так что ее щека прижималась к обнаженной коже. Из глаз брызнули слезы.

– Я боюсь. Леттис…

– Всего лишь женщина, не больше и не меньше. Она не обладает ни великой мудростью, ни амулетами власти. Если ты будешь со мной, она не сумеет причинить зло мне или моей семье.

– С тобой? – Она погладила его по груди. – Разве я могу оставаться рядом и не касаться тебя?

Он перехватил ее блуждающую руку.

– Ты уверена, что вернешься, если…

– Конечно, – твердо ответила она. – По крайней мере в этом я уверена.

Он поднял ее пальцы, глядя на них, как голодающий на пиршество.

– Если мы все же попытаемся, можем потерять слишком много, верно?

– Да, – грустно подтвердила она. – Слишком, слишком много.

Он отпустил ее руку.

– Ты должна идти. Я мужчина, и искушение так сильно, что сдерживаться становится все труднее.

Даглесс, зная, что должна идти, все же колебалась. И поэтому снова положила ладонь на грудь Николаса.

– Иди! – скомандовал он.

Даглесс поспешно соскользнула с кровати и выбежала из комнаты. Вернувшись в спальню Гонории, она легла в постель, но заснуть не смогла.

Завтра мужчина, которого она любит, нет, более чем любит, мужчина, который значит для нее так много, что даже время не в силах их разлучить, оставляет ее, чтобы жениться на другой. Что она будет делать, когда Николас вернется с женой-красавицей? (Даглесс так много слышала о красоте Леттис, что возненавидела бы женщину, даже ничего больше о ней не зная.) Сделать реверанс и поздравить ее? Что-то вроде: «Надеюсь, вы в полной мере насладитесь им и он окажется столь же искусным любовником, каким был со мной».

Даглесс представила, как Николас и его хорошенькая жена смеются вместе над какой-то им одним известной шуткой. Представила, как Николас поднимает Леттис на руки и несет в их общую спальню. Будут ли они сидеть за столом рядом, склонив друг к другу головы и улыбаясь?

Даглесс всадила кулак в подушку, отчего Гонория сонно заворочалась. Мужчины такие глупцы! Стоит им увидеть хорошенькое личико, и они теряют голову! Недаром, спрашивая о женщине, мужчина первым делом хочет узнать, красива ли она! Ни один не спрашивает, насколько высоки ее принципы, насколько чиста мораль, честна ли она, добра, любит детей или нет!

Даглесс представила, как прекрасная Леттис мучит щенка на глазах у Николаса, но тот ничего не замечает, потому что дорогая аппетитная Леттис кокетливо строит ему глазки.

– Мужчины! – пробормотала Даглесс, но тут же покачала головой. Николас не позволил соблазнить себя сегодня ночью, боясь, что потеряет Даглесс. Если это не любовь, тогда что же? – Может, бережет себя для Леттис, – буркнула она в подушку и зарыдала.

Солнце уже поднялось, а слезы все не унимались. Даглесс не могла ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Она думала только о Николасе и его красавице невесте.