— Юленька, радость моя, я так больше не могу. Я люблю тебя.
Он замолчал, а Юлия зачарованная его словами подалась к нему, сгорая от счастья принялась крутить пуговицу на кармане его френча. Она ждала продолжения. Потом ругала себя: "Ну скажи же хоть что-нибудь. Что любишь, что жить без него не можешь. Нет, молчала точно проглотила кол".
Из-за её молчания он понервничал, но продолжил. Страшно волнуясь и удерживая свой заскрипевший вдруг голос на неумолимой волне нежно спросил:
— Ты выйдешь за меня?
Она замерев и оставив пуговицу в покое, решительно закивала.
Но ему этого было мало и он захотев услышать её голос осторожно коснувшись подрагивающей руки, требовательно спросил:
— Люлю, что ты мне скажешь?
— Да, — не колеблясь прошептала она, — пойду.
— Ты не против быть со мной вместе всегда? — уточнил он, вдруг этот ребёнок не понял его и чего-то там напутал.
Юлия опять воспользовалась головой и кивнула. Вот зачем бы она ещё была нужна, если не кивать. О том, что там ещё есть и язык, она просто забыла. И ничего удивительного. Может быть единственный рыцарь на свете предлагает ей стать его подругой, любовью и его половинкой.
— Хочешь? — допытывался он боясь раньше времени радоваться.
— Да! — одними губами выдохнула она. И с выкатившейся на его жестокое испытание слезой добавила чтобы уж понял и не сомневался. — Очень- очень!
Его палец поднял её подбородок. Губы в нежном танце коснулись её щёк, а потом принялись осушать горячими поцелуями слезинки с подёрнутых влагой глаз. Она пряча восторг и слёзы закрыла глаза. Получив разрешение на неё, его руки, совершив манёвр, развернули её и одна из них легла на сердце. Подумал: "Бьётся словно у птенчика". Его пальцы впились в грудь, только она не дёрнулась, а перестав дышать пыталась поймать воздух ртом… А руки продолжая свой огненный танец прошлись в быстром вольном беге по спине, считая пуговки под тонкой тканью… Заметив, что девочка перестала дышать, он нехотя отстранился. Одёрнул себя и даже упрекнул постыдив за вольные действия и мысли. "Девочка совсем. Надо быть осторожным и не пугать. Всему своё время".
Он провожал её до калитки. Но остановились не доходя. Из дома вывалила весёлая, наряженная в цветные шали толпа и прощаясь с песнями направилась по улице к дому колбасника. Удивлённая Юлия: "Что ж такое дома праздновали?" Узнала известную в городе сваху. "Вот это да!"
— Что гуляем? — насмешливо сморщился он.
Юлия отвела глаза. Запрыгали в обиде губы. "Только не заплакать".
— Эй, малыш, в чём проблема? — развернул он её к себе.
Юлия замотала головой. Говорить о таком было стыдно. Надо держаться. И ей это какое-то время удавалось. Но когда он притянул её к себе, слёзы полились рекой. Рыцарь занервничал. Раскидистые ветки чужого сада скрывали их. Он позволил себе некоторую вольность, вобрал любимую девочку в глубину своих рук и обцеловав зарёванное личико строго спросил:
— Юля, что это было?
— Сваха…,- всхлипнула она. — Меня хотят отдать за колбасника. Надоел проклятый.
— Тот, что подходил прикурить? — бодрился он, а сам места себе не находил, боясь потерять свою любовь навсегда. Мало — против него её семья, ещё и поклонники одолевают.
Юлия сверкнула глазками.
— Да, а ты как догадался?
Рутковский хмыкнул. Ещё бы ему не догадаться, тот наглец так ел малышку глазами.
— Всё будет хорошо, детка, поверь мне. Всё будет хорошо!
Он слизнул слезинки в чёрных глазах, прошёлся губами по белому лбу, погладил широкой ладонью волосы и поймав улыбку в уголках губ, напоил их любовью. Она пошмыгала и успокоилась. Раз Костик сказал и закрепил…
Он пришёл в Юлин дом делать предложение. Ах, если б они знали, что всё не так просто… Но когда плывёшь на облаке свесив ноги и под трубы пузатеньких херувимов милуешься, то внизу, ясное дело, ничего не видно. Для родителей их отношения были сюрпризом. Брат и сёстры её не выдали сохранив тайну. Они сразу встретили такой порыв неизвестно откуда свалившегося жениха в штыки. Отец бесцеремонно разглядывающий гостя решительно был против. Он слушать об этом даже не хотел. Разговор с первых же минут стал тягостным. Но Костя, вперив взгляд в напольные старинные часы с блестящим бронзовым маятником, терпел. Потом перевёл его на буфет венчающийся головой медведя. Сжимая до побеления кулаки, он сдерживался с трудом. А отец откровенно рассказал, что, мол, во-первых, молода. Во-вторых, жених не пришёлся ко двору. Рутковский перевёл взгляд с часов на позолоченное трюмо в простенке. На Костю глядел оттуда глуповато сосредоточенный жених и разгневанный будущий тесть. "Даже ноги не получишь, не то чтоб руки", — заявил тот в горячке. Жена ехидно улыбалась не принимая этот гнев мужа всерьёз. Жених же, не имея опыта сватовства, наоборот. Конец Костя, сжав губы, слушал уже потупившись. На сей раз Рутковского просто выставили. У него дёрнулась щека. Но он откланиваясь дал понять хоть и вежливо, но достаточно твёрдо — не уступит.
Мама Юлии провожала его с улыбкой. Юлия выскользнула следом. Прощаясь у калитки, он держал её тонкие пальчики в своих. Она казалась ему ещё милее и нежнее.
— Юленька, не волнуйся, — с наигранно весёлой, но проскальзывающей досадой страдая попросил он, — мы непременно будем вместе. Ведь ты не отступишь?
Она замотала головой. Говорить не могла слёзы душили. "Нет, она, конечно же, не отступит". Юлии было жаль себя, но его больше. Напряжённый, уставший, с искреннем сожалением в потемневших глазах, бодрясь смотрел он на неё. Подхваченная порывом поднялась на цыпочки и чмокнула его в подрагивающие губы. Вот! Пусть видят…
— Я с тобой
— Тогда мы поборемся, малыш! — постарался придать он голосу спокойный тон. — В противном случае, я умыкну тебя. Ты пойдёшь на это?
Юлия невольно улыбнулась. Она была в полной уверенности, что он осуществит угрозу и они не расстанутся никогда.
Не спуская взгляда с него и прижав кулачки к груди, она взволнованно проговорила:
— Но я могу тебе предложить только свою безраздельную преданность и свою любовь, если тебе это нужно то я твоя…
Выражение его лица говорило ей о многом. Он не удержавшись притянул её к себе, обняв прижался щекой к макушке.
— Юленька, счастливее меня нет человека.
Тёплая волна обдала её с головы и до ног. "Меня любят и он всемогущий!" Из-за широких плеч и серьёзного лица он казался Юлии таким солидным и всемогущим, что её неуверенность как рукой сняло.
Напряжение понемногу спадало. Возвращаясь в крепость, он курил папиросу, за папиросой и улыбался: "Малышка потрясающий ребёнок! Она пойдёт за мной в огонь и в воду. Я не ошибся выбрав себе жену! Сердце указало точно".
После того, как за ним закрылась дверь, с Юлией родня по свойски не церемонилась, слова для разгона не подбирала и не откладывая в долгий ящик сходу устроила взбучку. Первым пошёл в атаку отец:
— Ты с ума сошла! Он военный, а они перекати поле, не лучше цыган. Ни дома ни семьи. Ты книжек много читаешь, вот поинтересуйся, убедись в моей правоте. Сегодня они здесь, завтра команда по коням и они уже там. Завезёт тебя к чёрту на кулички и бросит! Одна, как пёрст будешь, помощи ни откуда, ни какой. К тому же он чужой. Что ты о нём знаешь? Ничего. Опять же, учили тебя не для чужого проезжего. Семья — это место в котором должно быть комфортно всем её членам. В Сибири из глубины веков говорится, что нет ничего краше семейного ладу. Это жизнью выстрадано и вымерено, оттого и звучит не шутейно. И такую атмосферу в ней строить женщине, а ты ещё молода для такой трудной работы. — Раздражённо рассказывал, маршируя по комнате он. Обняв и чмокнув в макушку, вздохнул:- Надеюсь, ты правильна меня поймёшь…
Юлия, не поднимая головы, слушала его и жалела. Ведь она решила всё. Под самый конец воспитательной речи, он процитировал к её большому удивлению:- "…нельзя запрячь в одну телегу коня и трепетную лань…" Ничего хорошего из этого союза не выйдет. — Отец поцеловал дочку и отошёл. Она ничего не ответила. Юля, правда, про себя возмутилась: "Это Костик-то конь, а Петруха тогда интересно кто?" Ей показалось нечто жестокое в этом его взгляде и отказе Костику. Подход отца к её судьбе, она посчитала не справедливым. Юлия ещё находилась в том возрасте, когда человек верит, что он всесилен. Посчитала: если гнуть не отступая своё, то счастье не убежит. Перед глазами, как наяву встал колбасник. Он "свой" и о нём всё знают. Именно этот вариант ей определили. Она в душе ужаснулась: "Да, ни за что!" Стряхнув наваждение, она не желала ничего понимать. Тем более, такие просьбы отца ничем хорошим не заканчиваются. К тому же, если понимать, то следует сразу отказаться от своего счастья. Да и не только счастья, но и жизни. Человек не может не дышать, вот для неё Костик тот же воздух. "Я и только я, хозяйка собственной жизни!" — сцепила она кулачки. Это очень печально, что родные люди её не понимают, но она пойдёт в борьбе за себя и своё будущее до конца. Жаль, что правда оказалась совершенно отличной от книжек и сказок. Юлия, закусив губу, слушала и молчала, наверное, правильные слова. Так и есть, действительно ничего она о нём не знает. Но с другой стороны зачем ей это, если она смотрит в его глаза, прижимается к его широкой и такой надёжной груди. Его сильные руки всегда на страже её спокойствия, а мягкие губы дарят счастье и нежность. Для чего-то он вошёл в её жизнь и это что-то непременно хорошее. Так зачем другое, непонятно что, для чего? Она слушала отца и молчала. Какой смысл возражать и спорить, если Юлия всё решила. То, что она с первого взгляда влюбилась в этого красивого, открытого молодого человека было серьёзнее прописных истин. Но после артиллерийской атаки отца за Юлю взялась мама. Не дав ей оторваться от такого надёжного стула, принялась за дочь она. К тому, о чём уже рассказал и стращал родитель, прибавился жизненный опыт и наблюдения женщины. А это немаловажно и, пожалуй, серьёзнее. Со своей колокольни отец видел одно, а маму гнал на разговор совсем другой взгляд на проблему. Её рамки страха вместили в себя намного больше. Отправив детей и оставшись с Юлией наедине, она включила в убеждение все свои жизненные рычаги: