Предложение было заманчивым. Она желала. Он поднёс её к огромной раскидистой ели. Вся площадь под которой была засыпана пушистыми шишками. Юлия сделала попытку попросить его, чтоб опустил, но Костя, приложив палец к губам: "Цыц!" протиснулся вглубь и подкинул её вверх. Белка шикарно устроившись на ветке таращила на неё глаза. Она непроизвольно протянула руку. Белка наклонив голову уставилась на неё. Юлия отдёрнула руку и от неожиданности опять завизжала. Звонко, режуще. Поморгав, белка бросилась вверх наутёк, а ошарашенный визгом жены Костя из-под ёлки.
— Люлюсик, что случилось? Ты накололась на ветку?
Придя в себя, она принялась сначала бессвязно бормотать, потом хохотать, ну как объяснить ему, что опять сработал фактор неожиданности. Белка так смотрела, так моргала и ещё шевельнула хвостом…
— Если она через пять минут не свалится от разрыва сердца к нам под ноги, то будет жить дальше. Тебя решительно, моя радость, нельзя допускать к животным. В лесу некого будет стрелять.
Юлия тоже с шиком (не хуже белки) устроившись на его руках и обнимая своими худенькими ручками мощную шею, изо всех силёнок пыталась изобразить несчастный вид. Но озорство выдают глаза… Его глаза — вот они. Губы — рядом. Ближе, ближе… И не важно о чём он там говорит… Пусть что угодно, только рядом с ней. Ещё вздох, миг и он её поцелует…
Разве можно в таком огне уследить за временем. Чуть не опоздали на вечернее построение.
— Ой, — опомнилась Юлия поймав остывающий к вечеру солнечный лучик, — если не хотим опоздать, то нужно поворачивать обратно и поторопиться.
— Успеем, у меня ноги длинные, я добегу, — заверил Костя.
— А я? — шалила она зная, что поедет на его ногах тоже.
— Оставлю на съедение волкам, — пожав плечами невозмутимо заметил он.
Продолжая игру, она скосила смеющиеся глазки на него:
— И будешь ждать благодарности за такой не питательный обед?
— А ты как думала. Непременно в виде разрешения на их отстрел, — сделав страшные глаза подхватил он её на руки.
В мягкой качельки его рук можно позволить себе и подумать. Например о том, как прекрасно ей с ним. А ведь были минуты, когда он ей казался неприступным и высокомерным. Зато как забавно было обнаружить, узнав поближе, что человек её вздохов оказался иным. На самом деле Костик очень чувствителен и часто неуверен в себе. Это хорошо, значит он развивающаяся личность.
Пока достраивали дома для семей военнослужащих, угол снимали у одинокой женщины, не далеко от гарнизона. Был недельный поход, гоняли прикатившиеся из-за бугра и рассыпавшиеся веером по станицам казачьи сотни. "Как они надоели". Разлука подгоняет. Он так тосковал по своей малышке. Костя спешит домой. Юлия ждёт. Да и сам соскучился, сил нет как… Вёз гостинцы и подарок. Сердце едва не выскакивало из груди от радости. Вот сейчас он увидит её. Она непременно бросится к нему в объятия… Нёсся, как на крыльях. Прилетел, а хозяйка разводит руками: — "Юлии нет. Ждала, ждала, плакала и пропала". Костя ошалел. — "Да что же это такое? Как пропала? Куда пропала?" Та пожала плечами… — "Ушла и пропала". Свет померк. Он выскочил во двор. За калитку. "Где её искать? Куда она могла пойти?" Вспомнив её зимний вояж и прыгание через забор, разнервничался. Ноги, сделавшись ватными, не держали и он присев на корточки под одинокий старый дуб, закурил. Требовалось успокоиться и подумать. По плечу что-то ударило. Наклонился. Под ногами лежала туфля. Потерев ушибленное плечо, он поднял глаза. На лопатой ветке, обняв ствол, спала Юлия. "Твою мать! — выругался он про себя, ударив что есть силы по стволу успокаивая дрожащие руки. — Вперёд смотрящий, — улыбнулся он отходя. — Высматривала меня высматривала и уснула". Он с облегчением выдохнул. Ещё бы! За минуту передумал столько… А сейчас — будто гора свалилась с плеч.
Юлия проснулась от какого-то хрюканья под собой. Покачнулась. Напугавшись, ухватилась понадёжнее за ствол и всё вспомнила. Где она и зачем она тут… "Костя!" Но дорога была пуста, а хрюканье перемежающееся женским смехом повторилось. Она опустила глаза вниз и увидела Костю и хозяйку. Спросонья она никак не могла разобрать чем это они внизу занимаются. Он — приседает, ползает… Она дует щёки, которые вот — вот лопнут и приплясывает. Юлия тряхнула головой, пытаясь её прояснить. Ещё раз повнимательнее присмотрелась. Глаза её полыхнули изумлением и восторгом: "Костя!" Его такие глубокие глаза превратились в щёлочки и щёки были как-то неестественно надуты. Сначала ей показалось, что он хочет чихнуть. Но потом она передумала. На чихание это не похоже. Он держась одной рукой за ремень, другой за дерево, приседал, точно выплясывал. Хозяйка упираясь в него рукой била поклоны. То Костя вдруг выпрямлялся приваливаясь спиной к стволу и сползал по нему вновь на корточки, то такое же проделывала она. Тогда головы их неестественно принималась трепыхаться, а руки оставив в покое подпорки бились о землю. По щекам текли слезы. Юлия ничего не понимала до тех пор, пока не посмотрела на вытирающую от смеха глаза концом платка выпрямившуюся хозяйку. "Смеются?! Ну и пусть смеются. Ишь как веселятся. Ничего. Это всё же лучше чем плачут". Она мечтала его рассмотреть издалека, побежать навстречу. А что получилось…Смех один. Её планам второй раз не удалось осуществиться. Это надо же было заснуть… Всё потому что ночью держала в плену бессонница. Теперь Костик год подначивать будет. Она надула губки и устроившись спиной к стволу принялась рассматривать дорогу. Вторая туфля соскользнула с ветки от её крутых поворотов и шлёпнулась Костику на голову. Тот овладев собой поднял слезящиеся глаза вверх. Юлия принципиально не смотрела.
— Малыш, не дуйся, слезай, я страшно как соскучился.
Юлия молчала. У него не оставалось другого выхода, как пригрозить ей:
— Люлю, тогда мне придётся забраться к тебе. Ветка не выдержит такой груз и мы свалимся. Ну давай, сползай уж. — Обняв ствол тихо, почти шёпотом добавил. — Я люблю тебя. Соскучился — и уже громче. — К тому же, привёз тебе вкусненького и подарок.
Юлия тяжко вздохнула, но кто же откажется от такого букета: любовь в обёртке подарка. Обиженный шарик лопнул и она соскользнула в сильные руки мужа.
Только собралась объясниться и покаяться, как появился посыльный. Опустив жену на землю, он поспешно отошёл. Юлия ахнула и прикусила губу: "Только бы не вызов". Обошлось. Поговорив мужчины разошлись. Значит, он только её. Не сдерживая своих чувств, так скучала, бросается ему на шею: "Костик, миленький, я так тебя люблю!"
Будничные дни для календаря, но наполненные чудом и сказкой для них, шли своим чередом. Он опаздывал к Люлю. Не жалея гнал коня. У школьного забора не привязал, а отпустил. Пусть отдохнёт и попасётся. Пустой двор. Оно и понятно, занятия давно закончились, и дети унеслись по домам. Вошёл и тут же попятился. Спрятавшись за угол, решил понаблюдать. То, что он увидел, рассмешило. Юлия, поминутно оглядываясь, не видит ли кто, прыгала в классики. Постоял любуясь: пусть потешится. Как этой крохе удалось так скрутить его в бараний рог, посадив на прикол, непонятно даже самому. Влюбился по самую макушку. Ведь дитё совсем, а так заморочился… Все холостяцкие года его не сравнятся даже с одним днём прожитым с любимой Юленькой. Прыгает козочкой, а перемены всё-таки есть — походка стала плавнее, мягкие жесты… Наверное, она сейчас переживает возраст, когда девочка в ней переходит в женщину. Даже в лице и движениях появилось женственное… Засмотрелся, прозевал… Не успел отшатнуться, Юлия заметила его. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Так опозориться. Страшно смутившись и, напустив на себя серьёзный вид, шла важно, не спеша, но, не сдержавшись на взрослой волне, размахивая сумкой припустила к нему. Он подхватывает её на руки и несёт. Свистом подзывает коня. Сажает свою малявочку на круп. Юлия прижимается к его груди и шепчет о том, как она скучала. Не в силах сдержаться он целует. Горячий ребёнок сводит его с ума. Ему приятно удивляться. Надо же, этот ласковый цыплёнок его жёнушка. Он готов скакать с ней на край света. Лишь бы рядом. Лишь бы вместе. Смотреть, как она пудрит носик и расправляет складочки на платье. Как правило он шепчет ей: — Форсунья. И прижимая к себе безжалостно мнёт ей эти складочки… Сейчас он привезёт её в их маленькое гнёздышко, где места только хватает для них двоих, но им никого там и не надо…
Возвращаясь домой со службы вглядывался в окно, знал ждёт. Так и есть, уткнулась лбом в стекло и фотографирует дорогу. Он помахал. Она заметила, встрепенулась и исчезла… "Бежит", — улыбнулся он. Она словно сорванный ветром листочек неслась к нему. Он подхватив её и чмокнув в губы принялся кружить. Пойманной птичкой билось сердечко.