Джудит Айвори - Рыжий ангел

Открылась нагая грудь. Высокая, округлая, подрагивающая от дыхания.

– Моn Dieu,[4] Кристина, – пробормотал он.

Адриан тихо сказал что-то еще на чужом языке. Тело Кристины изогнулось.

– Ай! – вырвалось у нее, когда его пальцы властно и мягко сомкнулись, потягивая сосок.

Она нерешительно подняла руку, чтобы оттолкнуть его пальцы, но лишь застонала от досады и смущения. Если бы она могла хоть на мгновение утихомирить его… Но его темная голова наклонилась ниже. Запах его волос дурманил ее.

Всхлипнув, Кристина потянулась к Адриану, взяв его лицо в свои ладони. Господи, она должна остановить его, прекратить это непристойное и неземное наслаждение… Но он поймал ее руки и поцеловал ладони. Адриан стряхнул цеплявшееся за запястье платье и повернул ее. Низкий столик, который он одним движением очистил от горшков, ударил ее сзади по бедрам. Отклонившись назад, Кристина оперлась на руки.

Она смутно припоминала, что собиралась остановить Адриана, но причина ее сопротивления растворилась в затуманенном сознании. Он склонился над ней, взяв в рот другую грудь. Волны удовольствия набегали одна за другой. Ничего не существовало, кроме его языка и губ, играющих с ее нагой плотью.

Кристину охватило какое-то сумасшествие, желание, чтобы Адриан был всюду, чтобы она чувствовала жар в каждом изгибе своего тела. Она легко выгнулась, предлагая ему свою грудь, свою наготу.

Он принял предложенный дар. Его колено уперлось в стол, требуя места между ее ногами. Кристина отпустила руки и легла спиной на стол. Она чувствовала, что тонет… тает… Позволь ему, думала она. Позволь все, что он хочет…

И вдруг ничего. Совсем ничего.

Кристина забарахталась, но мужчина над ней оставался неподвижен. Момент затянулся. Смутно Кристина услышала позвякивание колокольчиков, подвешенных на террасе. Они звучали вдалеке, за кустами и деревьями. В оранжерее время, казалось, остановилось.

– Что случилось? – тихо простонала она.

– Ш-ш… – Он прикрыл ее рот ладонью.

– Что? – Кристина покачивалась в тумане желания и в море смущения. Что он собирается делать?

– Мы не одни, – прошептал Адриан.

Он потянул ее за руки, пытаясь поднять, но она обмякла словно тряпичная кукла. Его губы коснулись ее уха.

– Сегодня вечером, – пробормотал он и потянул вверх лиф платья, чтобы прикрыть ее.

На этот раз Кристина тоже услышала. Смех Эванджелин разносился по ветру вместе с позвякиванием металлических трубочек, подвешенных на террасе.

– Спасибо, – произнес голос Эванджелин. – Теперь я ее найду.

Послышалась веселая песенка. Эванджелин напевала, шагая по дорожке, ведущей к оранжерее.

– Кристина! – позвала Эванджелин. – Кристина!

– Кристина, вставайте, – прошептал Адриан, – иначе я не смогу застегнуть платье. – Он поднял ее на ноги.

Это все равно, что очнуться после волшебного оцепенения. Ее лицо и открытые плечи вдруг почувствовали всю прохладу дня. На Кристину ушатом холодной воды опрокинулась реальность, да с такой силой, что стало невозможно поднять глаза на стоявшего перед ней Адриана.

– Ну же, повернитесь, – шептал он. Кристина подчинилась, придерживая лиф платья.

Перекинув пышные волосы ей на грудь, он проворно занялся застежкой.

– Сегодня вечером, – повторил он, застегивая крючки. – Мне надо поговорить с доктором по поводу мисс Чизуэлл, потом я отвезу ее домой. Она живет недалеко. Я вернусь к девяти…

– Нет. – Кристине трудно было произнести это слово, словно она потеряла способность выражать свою волю. – Нет, – повторила она. – Я… я… лучше пусть все останется как есть…

– Я вернусь не поздно…

– Нет.

Она отвернулась. Нужно прервать деликатные прикосновения его рук, отодвинуться. Кристина оттолкнула его. Ей хотелось как можно скорее покончить с неловкой ситуацией.

– Я совершила ужасную оплошность, позволив вам подумать…

– Вы не совершили ничего ужасного…

– Я позволила вам поверить, – Кристина не могла найти подходящих слов, чтобы выразить свою мысль, – что я… – снова пауза, – …доступная. – Она опустила голову. Господи, какой ужас!

Но Адриан взял ее за подбородок и поднял лицо. Она заметила сердитый наклон его головы, вопросительно поднятую бровь.

– Доступная? – спросил он.

– Не заставляйте меня объяснять. Я сама себя не понимаю. Но вы не должны прикасаться ко мне…

– Почему? – еще сильнее нахмурился Адриан.

– Потому что наверху находится женщина со сломанной рукой.

– Я не ломал ей руку.

– Не в руке дело.

– А в чем?

– До этого там тоже была женщина.

– Вы хотите быть единственной?

– Нет… – Кристина запнулась. Именно этого она хотела? – Нет.

Эванджелин наконец нашла нужную дорожку. Шаги зазвучали в правильном направлении. А Кристина и Адриан по-прежнему стояли, глядя друг на друга.

– Чего вы ждете от меня, Кристина? Любви? Я слишком мало знаю вас, чтобы любить. Я могу объяснить только то, что чувствую в этот момент. Я очарован вами.

– Как мартовский кот.

Адриан фыркнул.

– Кристина, вы знали, что я собой представляю, и все-таки шли сюда со мной. Я подумал, что это часть игры…

– Верно! – отрезала она. – Я любопытна. Как ни прискорбно, но это так. Я очень сожалею…

– Я хочу близости с вами.

Кристина полоснула его взглядом.

– Мы не всегда получаем то, чего хотим.

Челюсти Адриана сжались, но он сдержался. И Кристину охватило сожаление. Она попыталась смягчить резкость своей фразы.

– Честно говоря, я понятия не имею, как вести себя с таким человеком, как вы. Я бы все испортила, говоря и поступая не так, как нужно…

Его глаза совершенно похолодели.

В следующее мгновение в окно постучали.

– Я не помешаю? – спросила Эванджелин, входя в оранжерею. – Вот ты где, Кристина! – Она улыбалась лукавой, почти озорной улыбкой. – Извини. Джон-Джона сегодня утром тошнило, и нельзя было уехать из дома, пока он не успокоился. О Господи… – Она перевела взгляд с Кристины на Адриана, а потом тихо сказала: – Я все-таки помешала.

Эванджелин расправила складку на платье Кристины, сняла листок с ее волос.

– А ты, оказывается, темная лошадка. Сколько это продолжается?

– Это не то, что ты подумала, Эви. Я его ужасно обидела.

Эванджелин рассмеялась.

– Думаю, к такого сорта обидам он привык.

– Нет…

– Все это не имеет значения. Он быстро оправится и не отступится так легко, как тебе кажется. Если ты ему понравилась, Кристина… – Эванджелин не договорила. Казалось, она увидела кузину в новом свете. Потом, пожав плечами, прислонилась к двери. – Он может быть очень убедительным.

– Ты спала с ним? – Вопрос был не слишком вежливый.

Но в голове Кристины сейчас мелькали далеко не лестные предположения.

Эванджелин молчала, перебирая колючие листики на макушке ананаса.

– На пятьдесят миль в округе вряд ли найдется женщина, которая этого не делала.

– Значит, и ты тоже.

Эванджелин подняла голову.

– Да, и я тоже. Несколько лет назад. – И более дружелюбно добавила: – Не будь дурочкой, Кристина. Он не станет настоящей любовью и не женится на тебе. Но он восхитителен, это я могу тебе сказать. – Она склонила голову к плечу. – Чего ты хочешь? Все ищешь принца? Обаятельного ты уже находила, и из этого ничего хорошего не вышло. Может быть, тебе нужен мрачный, который изредка будет приходить к тебе в постель?

– Эванджелин!

– Не будь я твоей подругой, я бы этого не сказала. И… – Эви помолчала, – не предупредила бы тебя. Половина женщин, что сейчас гостят у графа, влюблены в него. Не давай ему точку опоры. Я-то знаю, что он может сделать, какой вред причинить. Он потребитель, Кристина. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Он очарователен, красив, обаятелен, но абсолютно эгоистичен. Единственный способ общения с ним – быть столь же эгоцентричной, как он.

Кристина никогда не слышала от Эванджелин, да и вообще от женщины подобных слов. Эта философия казалась ей ошибочной. И вместе с тем в ней был здравый смысл.

– И еще одно, Эви.

– Да?

Кристина смущалась, но хотела это выяснить.

– Или я разум потеряла, или он говорит по-французски?

На лице Эванджелин мелькнула удивленная улыбка.

– Да. Думаю, иногда он говорит по-французски.

– Почему? Он английский лорд…

– Его мать француженка. Он вырос во Франции и переехал в Англию, когда ему исполнилось шестнадцать или семнадцать. – Эви сделала паузу. – Думаю, теперь он в совершенстве освоил английское произношение. Но в свое время ужасно тараторил. – Эванджелин усмехнулась. – Почему ты так разволновалась? Он сказал что-нибудь непристойное?