Джудит Айвори - Рыжий ангел

А он все не шел и не шел. Наверное, она забылась тяжелым тревожным сном.

Она не слышала, как появился Томас.

– Кристина?

Пройдя через гостиную, он всматривался в ее спальню, держа в руке лампу. В комнате было темно, только на столике рядом с кроватью Кристины тускло горела масляная лампа.

Приподнявшись на локте, Кристина отбросила упавшие на лицо волосы. Скосив глаза на Томаса, она спросонья не слишком понимала, почему он здесь, в ее комнате.

– Доктор что-нибудь сказал тебе? – спросила она хриплым со сна голосом.

– Нет.

Томас вошел в спальню, прислонился спиной к двери и долго молча смотрел на Кристину.

– Тогда в чем дело? – наконец спросила она.

Он не знал, что сказать. Потом опустил глаза и произнес:

– Я пришел, чтобы сказать: я больше не могу помогать тебе.

– Что? – приподнялась Кристина. Снова ей пришлось отбросить с лица тяжелую завесу волос. Она привыкла спать с распущенными волосами. Это нравилось Адриану. – О чем ты говоришь?

– Я не могу помочь тебе найти его.

Но в том, как он это сказал, было что-то…

– Ты знаешь, где он?

Вопрос, казалось, застал Томаса врасплох. Кристина нащупала то, о чем ей не полагалось догадываться. Она поняла это по реакции Томаса. Он повесил голову и вздохнул:

– Думаю, да.

– Где?

Томас не ответил.

Кристина выпрямилась и села на постели.

– Доктор сказал тебе?

– Нет. – Он подошел ближе, держа в вытянутой руке лампу. Тьма скрывала его, но свет выставлял напоказ Кристину.

Она прекрасно это понимала и подтянула одеяло повыше. Когда Томас подошел ближе, ей многое стало понятно. Томас пьян. От него шел запах крепкого эля.

– Не на словах, – продолжил он объяснение. Поставив лампу на столик, Томас сел на край кровати. Его нога коснулась колена Кристины. – Где бы его ни держали, Клейборн имеет хорошего доктора, это точно.

Кристина ждала дальнейших комментариев. Но их не было. Она сообразила, что Томас взволнован. Что-то заставило его напиться, не давало заснуть. Что-то вынудило его среди ночи постучаться в ее дверь, искать разговора с ней. Кристина окончательно проснулась, стремясь вытащить из Томаса всю информацию. Но решила не торопить его.

Томас сидел и молча смотрел на нее. Когда он наконец заговорил, разговор оказался совсем не таким, как она ожидала.

– Я не видел твоих распущенных волос с тех пор, как мы были детьми, – пробормотал Томас. – Конечно, за исключением того раза.

Она помнила ту ночь на лужайке с Адрианом. И Томаса, наблюдающего за ними из дома. Кристина наклонила голову, словно память могла, не задев, волной пройти над ними.

Что-то маленькое и твердое упало на одеяло. Она машинально вытянула руку и схватила тяжелый металлический шарик.

– Что это?

– Мушкетная пуля.

– Где ты ее взял?

– В корзине для свечей в фамильном склепе Хантов.

– Что?..

– Таунсенд положил ее туда. – Томас устало вздохнул, потом продолжил: – После того как все ушли, Таунсенд сказал, что хочет на несколько минут задержаться. Я вынужден был ждать. Этот болван долго выбирал свечу, зажег ее, потом опустился на колени. Он молился за человека, которого я имел основания считать убитым.

Лицо Томаса болезненно передернулось. Он опустил глаза. Кристина, потянувшись, коснулась его руки.

Томас мгновенно отдернул руку, будто Кристина его уколола.

– Я не мог этого понять, – продолжал он. – Свеча уже наполовину сгорела, когда я в раздражении стал рыться в корзине, выбирая себе свечу. Там лежала пуля. Как только я взял ее, этот олух поднялся и сказал: «Пойдемте». И за всю дорогу до Лондона не произнес ни слова.

– Ты уверен, что пулю положил доктор?

Кристина зачарованно смотрела на маленький кусочек металла. Он был реальным и осязаемым. Она сжала его. В душе затеплилась тихая радость…

– Я знаю, что это сделал он. Пулю положили для того, чтобы я ее нашел.

– Ты заставил его дать объяснения?

– Да. Но как я уже сказал, всю обратную дорогу он был нем как рыба. И ничего не объяснил.

Кристина откинулась на постели, поближе к свету, перекатывая в пальцах стальной шарик. Это была мушкетная пуля. Ошибки нет. У нее снова подпрыгнуло сердце. Потом она посмотрела на Томаса.

Только для того чтобы увидеть, как он быстро отвел взгляд от ее лица.

Его переполняло чувство вины. И не от взгляда на ее грудь, проступающую под ночной сорочкой, а по более веским причинам. Оно было в изгибе его рта, в морщинах у глаз. В боли во взгляде. Глубокая, изобличающая себя вина.

– Они не извлекают пули из мертвецов, – сказал Томас. Он снова смотрел в сторону. – Я уверен, что Таунсенд видел Адриана после того, как его объявили умершим. Таунсенд удалил пулю и спас ему жизнь.

– И ты знаешь, где он, – с надеждой добавила Кристина. Она считала, что в такой важный момент не стоит медлить и слишком беспокоиться о страданиях Томаса.

Он полоснул ее сердитым взглядом.

– Догадываюсь, – сказал он. – Я не уверен. – Он помолчал. – Но тебе не скажу. – И скорее с болью, чем со злостью, добавил: – Не могу.

– Я не понимаю, Томас. Если ты…

– Я не хочу искать его.

Томас сказал это достаточно ясно. Но Кристина отказывалась понимать, что это значит.

– Если ты думаешь, что он рассердится из-за того, что ты сказал Клейборну…

– Ты прекрасно знаешь, в чем дело. Я не вынесу, если все вернется к прежнему.

– Но, Томас… – Кристина снова потянулась к нему.

Он оттолкнул ее руку.

– Ты смотришь на него телячьими глазами. И он… прикасается к тебе… – У Томаса вырвался короткий стон, словно от физической боли, – …познает твое нагое тело всякий раз, когда появляется желание.

Кристина старалась не обращать внимания на его крайнюю бесцеремонность.

– Он мой муж, Томас…

– Плевать мне на это. – Больше не избегая ее прикосновений, Томас взял ее за плечи. – Неужели ты не понимаешь? Меня не волнует, что он твой муж. Меня не волнует, что он мой друг. И я не раскаиваюсь в том, что сделал с ним. – Томас наклонился к ней, обдав запахом перегара. – Меня убивает сознание, что я сделал бы это снова, – выдохнул он и с мягкой угрозой, которой Кристина прежде никогда не слышала от Томаса, продолжил: – Я жажду его жену, Кристина. Ты думаешь, он позволит мне быть рядом, быть другом вам обоим, если я мысленно раздеваю тебя и овладеваю тобой всякий раз, когда смотрю на тебя? Как ты думаешь, почему он отослал меня из Франции?

– Нет…

Пальцы Томаса впились в ее руки. Кристина изо всех сил изгибалась, сопротивляясь его хватке. Он прошептал ей в лицо:

– Я искренне верил, что он умер, и думал, что смогу загладить то зло, что причинил тебе и ему. Но узнал сегодня, что Адриан, вероятно, жив… Это сделало раскаяние более трудным…

– Томас… – попыталась оттолкнуть его Кристина. Она вдруг сообразила, что он имеет такую же силу, такое же сложение, как и Адриан. Для нее было загадкой, почему он не привлекает ее, а Адриан влечет. – Послушай, Томас, – сказала она, – ты пьян и не можешь мыслить здраво…

Без всякого предупреждения его губы коснулись ее рта. Встав на колени, Томас подался вперед и опрокинул ее. Кристина скользнула под одеяло.

– Томас… – Она отвернулась, скорее рассерженная, чем напуганная его поступком. – Ради Бога… Ты не имеешь права…

Не вступая в дискуссию о правах, он потянул за одеяло.

– Лучше помоги мне, Томас Лиллингз, – предупредила Кристина. Она старалась говорить тихо. – Нас застанут. Убирайся! – Она извивалась и толкала его, сначала сопротивляясь для видимости, потом изо всех сил.

Ее ночная сорочка поднялась. Кристина яростно шептала упреки и сопротивлялась…

– Томас…

Но он расстегивал брюки.

Когда Томас наклонился над ней, она, сжав колени, схватила его за подбородок и бросила ему в лицо, подушку.

– Позволь мне… любить тебя… Кристина, – задыхаясь, говорил он.

Он пытался раздвинуть ее ноги, схватить за руки, прижать их к постели…

Она ладонью ударила его в глаз, другой рукой схватила за волосы, толкалась, брыкалась. Мелькали сбитые простыни.

Томас вскрикнул от боли, потом тихо застонал, когда ее удары обрушились на него. Медленно он слез с кровати. Кристина швыряла в него подушки, потом запустила подвернувшейся под руку металлической грелкой.

Томас даже не пытался уклониться. Казалось, он оцепенел.

– Ох, Кристина, прости…