время на дополнительные небольшие заказы. Обычно мы обе фонтанировали идеями,
вдохновлялись и составляли бюджеты так, чтобы приспособить их под наши грандиозные
концепции. Так что при себе у меня всегда был мой альбом для эскизов и цветные
карандаши – они лишними не оказывались.
– Прости, я задержалась: обедала с Бенджамином, так что была связана по рукам и ногам,
– объявила Джиллиан, как только вошла в офис. Я удивлённо взглянула на неё, и она
поняла, как двусмысленно прозвучало такое высказывание. – Ой, неловко получилось, –
произнесла она с мечтательным взглядом.
«Оговорочка по Фрейду» написала я в своём альбоме и показала ей.
– Дай мне второй шанс. У меня был перерыв на обед с Бенджамином, и он оказался
длиннее, чем я ожидала. Ох, сдаюсь – вышло не лучше! – Джиллиан вскинула руки. – Как
бы то ни было, спасибо, что нашла время на встречу, Кэролайн. Нам есть, о чём
поговорить – обсудим несколько заманчивых предложений.
Я села немного прямее.
– Ты говоришь про семью Вандертутс? До меня дошли слухи, что они подумывают о
некоторых новшествах для своего крышесносного замка, но я даже не думала, что всё это
действительно возможно. Пожалуйста, скажи мне, что этот проект наш! Я бы убила за
такую работу!
Теперь уже в моём взгляде можно было уловить мечтательность, пока я представляла себе
этот огромный особняк, выглядящий словно последний привет из прошлого века. Это был
Святой Грааль для дизайнера в Сан-Франциско. Владела им невероятно богатая
эксцентричная парочка. Сам дом занимал почти целый квартал, и он якобы не подвергался
никаким изменениям с 1977! Эх, а я ещё считала кошмаром розоватые обои в нашем
новом доме.
Мой мозг активно начал проигрывать все возможные варианты, и я с трудом расслышала,
что Джиллиан повторяет моё имя.
– Кэролайн! Вернись на землю, Кэролайн, где бы ты сейчас ни находилась.
– Извини, затерялась в мечтах о ворсистом ковре. Ну, так мы работаем с Вандертутсами?
– Нет, речь сейчас не о Вандертутсах. Я вношу ряд изменений в работу нашего агентства.
Серьёзных изменений, – она откинулась на спинку стула. – Я ухожу в частичную отставку.
– Частичную… то есть как – уходишь в отставку? – мне показалось, что пол у меня под
ногами только что разверзся и готов был поглотить меня целиком. Я достала один из
цветных карандашей и начала его грызть.
– Вот так, – улыбнулась Джиллиан. Почему, чёрт возьми, она улыбается?
– Окей, как-то я не совсем понимаю, что всё это значит. Мне что, пора начинать рассылать
своё резюме?
– Зачем, разве ты хочешь уволиться? – спросила она, всё ещё улыбаясь.
– Какого хрена здесь происходит, Джиллиан? – я почти кричала, мой голос звучал крайне
истерично.
Она развернула ко мне свой ноутбук и начала пролистывать снимки. Они с Бенджамином
под Эйфелевой башней. Они с Бенджамином в альпийском лугу. На фоне Пражского
Града. На гондоле в Венеции.
Джиллиан остановилась на фотографии высокого, но узкого пятиэтажного дома, который,
насколько я могла судить, находился в Амстердаме.
– Видишь этот дом? – спросила она.
– Да, – неуверенно ответила я.
– Мы его купили.
– Ты переезжаешь?
– Частично переезжаю. И, следовательно, частично ухожу в отставку.
– Ты меня совсем запутала, – я откинулась на спинку стула. – Мне до сих пор непонятно,
что всё это означает.
– Пусть я очень люблю свой род деятельности, но всё же хочу большего, чем просто
работа. Поездка в Европу открыла для меня совершенно новый образ жизни, и он
пришёлся мне по душе. Мы ещё молоды, Бенджамин очень даже обеспечен в финансовом
отношении, и мы больше не хотим сидеть на одном месте.
– А что плохого в том, чтобы сидеть здесь? – недоверчиво спросила я, оглядывая по
сторонам шикарный офис в роскошной дизайнерской фирме.
– Мы бы предпочли жить здесь и сейчас, а не ждать завтрашнего дня.
– Прозвучало, как в рекламном ролике оператора интернета, – проворчала я, вставая со
стула и начиная ходить из угла в угол.
– Этот мир слишком велик, и нужно постараться увидеть максимум, чтобы испытать
новые ощущения.
– А теперь как в рекламе средства от недержания, – пробормотала я. – Так что же означает
твой «частичный уход»? – спросила я на пути к другому концу офиса.
– Мы будем жить здесь полгода, а затем полгода в Европе. У нас будет своего рода
опорный пункт в Амстердаме, а оттуда сможем отправляться, куда захотим, или принимать
друзей в гости, или ещё что. Кто знает, что нам взбредёт в голову? Я могла бы даже начать
там свой небольшой бизнес в качестве консультанта по дизайну.
– А что будет с фирмой здесь? – я сделала шаг. Развернулась. Снова шаг.
– Я разговаривала со своим адвокатом и с бухгалтером. Вместе мы придумали план,
который позволит мне по-прежнему контролировать все дела, но при этом как бы
отстраниться от постоянного участия в жизни фирмы.
– Контролировать дела? Как ты себе это представляешь?! – воскликнула я, делая шаг.
Развернулась. Снова шаг. – Перед тем как уехать в медовый месяц ты была здесь
ежедневно, ежечасно, ежеминутно! – я снова оказалась в углу. Развернулась. Шаг в
обратном направлении. – Фирма называется «Джиллиан Дизайн», а ты – Джиллиан! Ради
всего святого, а ты подумала, как всё здесь будет работать без тебя целых полгода?
– Я сделаю тебя своим партнёром, Кэролайн.
– Ты сделаешь меня… чего? – шагаю, разворачиваюсь и спотыкаюсь, падая лицом вниз.
Слава богу, в этот момент я больше не грызла цветной карандаш.
• • •
– Ты грохнулась носом вниз? Прямо в кабинете?
– Именно так. Буквально попробовала ковёр на вкус.
– Я знала, что твои безумства в колледже были неспроста! – воскликнула Мими. Мы
болтали по телефону, пока я ехала домой вечером того же дня, всё ещё ошеломлённая
произошедшим.
– Ха-ха, очень смешно, – пробормотала я, заворачивая на свою улицу. – Потом Джиллиан
помогла мне подняться и вновь озвучила своё предложение. Причём в таких красках, будто
у меня и в мыслях не может быть отказаться, – продолжила я, но умолчала о том, что тогда
смело можно было распрощаться с мечтами о Рио.
– Ну, а с какой стати тебе отказываться стать партнёром? Тебе ещё даже не исполнилось
тридцать, так что получить подобное предложение – уникальный шанс! Кстати, ты вообще
веришь, что мы с каждым днём всё ближе к третьему десятку? Даже представить страшно!
Слава Богу, я выхожу замуж, а то ведь быть одинокой в тридцать так…
– Ау! Сфокусируйся – мы сейчас говорим о моих проблемах! Какого чёрта ты решила, что
я собираюсь отказаться? И что за бред, Мими, – сейчас уже никто не выходит замуж до
тридцати? К тому же мне до третьего десятка ещё целых три года! И что за хрень стоит на
моей подъездной дорожке? – закричала я, резко выворачивая руль, чтобы не вписаться
прямо в… – Я тебе перезвоню.
Я повесила трубку. Потому что прямо пред моим домом стоял белый Мерседес с
откидным верхом. И на нём был огромный красный бант. Что за нахрен?
Припарковав фургон, я выскочила из него, ворвалась в дом и, перепрыгивая через все
строительные материалы, словно олимпиец, бросилась на кухню. Где и нашла Саймона.
На стремянке. С приспущенными джинсами. Без рубашки. В поясе для инструментов.
– Э-э-э… откуда на нашей подъездной дорожке это белое нечто? – спросила я. Казалось,
что он поворачивается ко мне, как в замедленной съёмке, и я уже в миллионный раз
отметила, насколько Саймон сногсшибательный. Руки, словно у античной статуи, широкие
плечи, рельефная спина, а ниже такая аппетитная попка. Целых шесть кубиков пресса, а в