Лесли Локко - С тобой и без тебя. Нежный враг

Постепенно темнело, и город начинал светиться изнутри особым золотистым сиянием, которым так славится Рим. Вечный город. Последние лучи солнца пробивались сквозь тяжелые шторы из дамаста и полосками расчерчивали паркет. Но в этот момент у Франчески не было желания размышлять о вечности, времени и жизни. Она опасалась за себя и Паолу и только теперь впервые ощутила легкий холодок страха за судьбу, потому что прежде она была совершенно довольна жизнью во всех аспектах. Она затушила сигарету. Не следует ли задуматься над тем, как обеспечить себе более надежное и безопасное положение? Но как подступиться к этому делу? Ей никогда не приходила в голову мысль просить у Макса каких-то финансовых гарантий для себя и Паолы. Если с ним что-то случится, не дай бог, что будет с ними? Наблюдая за Марией Луизой, которая не скрывала того, как она счастлива, Франческа впервые поняла ненадежность и шаткость своего положения. Пока она была молода, красива и желанна, ей не о чем было беспокоиться. Она прекрасно знала, насколько она хороша, и то, что ее шарм заставит Макса возвращаться к ней всегда. Но когда ее красота померкнет, что же случится тогда? Теперь она поняла, что замужество — это своего рода контракт, который Макс так ни разу и не предложил ей. Контракт, который останется, когда уйдет красота, утихнут страсти и желания. Неожиданно Франческа осознала, что ей необходимо позаботиться о собственной безопасности. Ирония ситуации заключалась в том, что Анджела, эта вечно пьяная Снежная Королева, обезопасила себя на будущее и сделала то, о чем Франческа даже не задумывалась и не пыталась сделать. Насколько было известно Франческе, Макс не спал с Анджелой последние десять лет. Но Анджела принесла ему то, чего Франческа не могла при всем желании — она подарила ему свое благородное происхождение и связи, которые так были нужны Максу и к которым он так стремился. Свою породу, так можно сказать. И теперь, когда Франческа начала задумываться обо всем, ей стало понятно, что именно к этому вопросу — происхождению — все и сводится. Небольшой романчик Паолы с принцем, который так плохо закончился, только подтверждал все это. Франческа Росси, независимо от того, насколько прекрасной или желанной она себя сделала, оставалась все той же Франческой Росси из Корвары — маленькой деревушки в горах в пятидесяти километрах от города Пескара. В деревне проживало семьсот девяносто человек, из них сотня или больше приходились друг другу родственниками. Теперь она видела, что у Паолы такое же положении. К счастью, Паола росла и воспитывалась в совершенно иных условиях по сравнению со своей матерью. Она жила в прекрасных домах, училась в лучших школах, хотя все это и не сделало ее лучше. У нее было все — игрушки, платья, туфельки, все, что она только могла пожелать. У Паолы было все, кроме гарантий безопасности ее положения в будущем, которых теперь так страстно желала Франческа. Она видела, как ее дочь училась у нее тому, как порадовать Макса, как быть очаровательной и милой, как привлекать к себе внимание мужчин. Паола провела всю жизнь, мечтая завладеть вниманием Макса, но так до конца и не получила его.

Впервые в жизни Франческа молилась о том, чтобы дочь не повторила ее судьбу, чтобы она не стала второй, запасным вариантом в жизни мужчины. Несмотря на то что они обладали множеством преимуществ по сравнению с обычными женщинами, она не желала такой жизни для своей дочери. Франческа встала, механически одернув юбку. Она задумалась о том, где сейчас Макс. Он не был в Риме почти месяц. Это было еще одной характерной чертой их жизни, она никогда не знала, где он и чем занят. Но, какое бы это ни было дело, она знала, что это как-то связано с поездкой в Африку. Франческа пожала плечами. Почему другие, и Макс в том числе, хотят поехать в Африку, всегда оставалось за пределами ее понимания. Ничего там нет, кроме голода, жестоких войн и ужасных ядовитых змей. Она видела все это по телевизору.

Мадлен сидела напротив Аласдэра Лэингга, ее сердце готово было вырваться из груди. Это был их второй ужин вдвоем, и теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что происходило между ними. Любовное свидание. Он пригласил ее на свидание. Формально в этом нет ничего противозаконного, если не считать того обстоятельства, что он возглавлял команду, в которой она работала. Она уже больше не была просто студенткой. Принять его приглашение было ее собственное решение. Конечно, она согласилась. Она вспыхнула, когда он обратился к ней, и кивнула, почувствовав, что не в силах говорить от смущения. И вот она здесь, сидит напротив за маленьким столиком в уютном французском ресторанчике на углу улицы, где он снимает квартиру. Весь вечер она чувствовала, что в воздухе витает невысказанное приглашение к продолжению вечера у него дома. Согласится ли она? И надо ли ей это? Она опустила голову, упершись взглядом в свою тарелку, стараясь не задумываться о возможных последствиях.

Он умел хорошо слушать. Впервые с тех пор, как она оказалась в Британии, она почувствовала, что ей хочется выговориться, отвечать на его вопросы, заданные тихим голосом. Ей захотелось поговорить о себе, своем детстве, родителях. Она чуть было не проговорилась о Питере, но вовремя успела остановиться. Она ни с кем не говорила о нем, никогда. Никто в ее новой жизни не знал ничего об обстоятельствах его смерти. Мадлен просто вычеркнула эту часть жизни, чтобы никто никогда не смог узнать об этом. Она сама не поняла, как так получилось, что она произнесла это запретное для себя имя вслух. Это было как-то неправильно — вновь вызвать к жизни этот призрак, да еще перед лицом совершенно постороннего человека. И все же, как бы странно это ни звучало, Аласдэр никогда не казался ей посторонним или чужим. Но и не более того. За прошедшие несколько месяцев она научилась отделять образ холодного педантичного хирурга от того человека, который сейчас сидел перед ней и внимательно слушал, подперев щеку одной рукой и ни на минуту не отводя глаз от ее лица.

— А чем занимаются твои родители?

— Мама — уборщица. Офисы, квартиры, дома, а отец работает на фабрике.

— А до того?

— Ну что же, моя мама — писательница. Она сочиняла книги для детей. — Мадлен коротко рассмеялась. — А отец точно так же работал на фабрике. Но в Венгрии он был специалистом, менеджером на фабрике по изготовлению стекла. Они делали линзы для микроскопов. Ковач. Вы, наверно, слышали это название. — Аласдэр кивнул.

— А им нравится здесь, в Британии? — Он пригубил вино.

Мадлен пожала плечами:

— Вряд ли они задумываются об этом, а так, кто знает. Это мой отец решил эмигрировать. У него появилась такая возможность, и мы уехали. Они не знали, чем все это обернется. Моя мама никогда не говорит на эту тему, или, по крайней мере, не делает этого при мне. Мне кажется, что она ненавидит такую жизнь. А как ты считаешь?

— Полагаю, что да.

— Но почему мы постоянно говорим только обо мне? — неожиданно спросила Мадлен. Это было правдой. Аласдэр редко рассказывал о себе.

— Потому что ты гораздо более интересный человек, — ответил он с тихой мягкой улыбкой. Она почувствовала, как ее лицо запылало от смущения.

— Не говори так, — пробормотала она, вновь уперев взгляд в пустую тарелку.

— Почему нет?

— Потому что это неправда. Я не чувствую себя интересной. Я считаю себя странной, а иногда неуклюжей и…

— Почему?

— Ты сам знаешь почему. — Она подняла глаза. Она не знала сама, как эти слова могли вырваться у нее. Мадлен ощутила, что глаза ее наполнились слезами, и продолжила: — Это превращается в одну из историй, хорошо известных любому. Преуспевающий мужчина средних лет ищет небольшого приключения на стороне… связывается с молоденькой дурочкой… и так далее, ты и сам прекрасно знаешь продолжение. И то, чем это обычно кончается, тоже знаешь.

— Нет.

Она взглянула на него, услышав, какая боль прозвучала в его голосе в этой коротенькой реплике. На лице Аласдэра отражалось то же самое чувство, он качал головой из стороны в сторону.

— Пожалуйста, не надо так говорить. — Лэингг протянул руку через столик и коснулся ее руки. Это было впервые, прежде они не касались друг друга. Мадлен ощутила, как кровь отливает от лица и начинают гореть пальцы, до которых он дотронулся.

— Я не оставлю свою жену, Мадлен. Никогда. Я и сам не знаю, что делаю здесь с тобой, и сам не понимаю, о чем прошу. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Я считаю тебя самой необычной и храброй женщиной из всех, кого я когда-либо знал, и… — Он глубоко вздохнул. — Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я, конечно, так и поступлю. Это не повлияет ни на что, ни в профессиональном плане, ни в каком другом. Я обещаю тебе это, и, боже мой, я просто не знаю, что еще сказать. — Лэингг отвел взгляд в сторону, как будто бы не в состоянии вынести ее ответных слов.