- В красках?
- Ещё в каких! Служба безопасности подаст на меня жалобу, обвинив в поведении, порочащем звание майора королевских ВМС.
Они поцеловались, и Пэм грустно пожаловалась:
- Если бы ты знал, как мне пришлось покрутиться, чтобы приехать сюда!
- Ага! - обрадовался Майкл.- Значит, не только я грезил тобой, моя милая, но и ты положила на меня глаз. Вот что значит, искрометное обаяние мужчины дома Фрейзеров!
- Ты меня раскусил, мой догадливый 'плюшевый барашек'! А теперь, может, немного вздремнем?! Я толком не спала уже целую неделю, а с утра...
- Твоя бабушка потащит нас в церковь замаливать грехи!
Утро Рождества 1940 года выдалось снежным и морозным. Вздрагивающие от озноба и недосыпа Пэм и Майкл мирно дремали с открытыми глазами на протяжении всей службы под подозрительным взглядом леди Симоны. Не скрываясь, сладко посапывал и дедушка граф, и лишь Джо истово выказывал перед прихожанами должное молитвенное рвение.
Когда все вернулись домой, настала пора подарков. Майкл, в силу обстоятельств, ничего под елку положить не смог, поэтому ностальгически наблюдал, как все разворачивают нарядные подарочные упаковки. Шуршание бумаги, радостные возгласы, благодарные поцелуи... мирная прелестная сцена, при виде которой отдыхает душа, а война кажется не более чем кошмарным сном.
Утром Майкл позвонил сыну. Это был их первый разговор с того памятного дня, когда он решил сражаться за эту страну, и первое Рождество мальчика без матери.
- Как дела?
- Нормально, сэр!
- И у меня нормально!
- Эдвин сказал, что ты заработал звание 'аса'? Когда пришлешь свою фотографию?
- Когда у меня появится возможность сфотографироваться! И ещё, Эд,- Майкл затаил на мгновение дыхание и все-таки промолвил то, что давно хотел сказать сыну,- я тебя очень люблю! И хочу, чтобы ты это знал.
- Что-то случилось, папа? - проявил догадливость ребенок.
- Да... Но ничего плохого! Поздравь от моего имени дедушку с бабушкой... и его светлость!
И вот сейчас, любуясь оживленной фигуркой Пэм, он вспоминал этот разговор, а между тем, девушка с выжидательным выражением лица уставилась на него.
- Майкл, остался только твой подарок!
Он удивленно скосил глаза под ель и увидел нечто в оберточной серебристой бумаге. Но когда обрадованный Майкл вытащил сверток, оказалось, что тот подозрительно легкий, да ещё и разорван с одной стороны.
Заметив ошеломленное лицо жениха, нахмурившаяся Памела подошла поближе и изумленно ахнула.
- Кто взял коньяк? - растерянно спросила она присутствующих.
И пока Майкл пытался сообразить, что произошло, Джо громко рассмеялся, а леди Симона даже подпрыгнула на месте, почему-то воинственно наскочив на внучку.
- Вот ради какого человека ты забросила свой чепец за мельницу! Он бессовестно стянул бутылку, да ещё и напоил твоего несчастного деда. Ему пришлось вчера промывать желудок!
Майкл тяжело вздохнул - вот тебе и 'Сад земных наслаждений'... Бедный старый оптимист! Как же наполовину парализованный старик сумел так лихо распотрошить сверток, да ещё и спрятать бутылку?
Ладно, на него уже навешали стольких собак, что ещё одну можно с лёгкостью пережить. Престарелого сорвиголову он не выдаст! Но не успел Майкл изобразить глумливую хулиганскую улыбку, как в дело вмешался Джо. А он-то совсем забыл, что паренек тоже присутствовал в начале их загула.
- Бабушка, не рвите на части моего будущего зятя. Это дед украл коньяк!
- Джордж, - леди Симоне вновь пришлось хвататься за сердце,- как ты мог?!
Дед талантливо продемонстрировал полную глухоту вперемежку с прогрессирующей дебильностью, хотя вряд ли смог хоть кого-то обмануть. Впрочем, каждый развлекается, как может в нашем земном раю!
После рождественского ужина Памела и Майкл покинули гостеприимных стариков.
Девушка вновь надела форменную шинель, но Фрейзер теперь не чувствовал себя неловко при виде короны на погонах. Он сосредоточил все внимание на коленях, мелькающих из-под полы шинели и задравшейся форменной юбки.
- Пэм, задери подол повыше, у тебя стрелка на чулке!
- Где? - предсказуемо испугалась та.
И, выпустив руль, задрала юбку выше некуда под довольный смех Майкла, бросившегося её обнимать. Машина вильнула в сторону, и заехала носом в сугроб.
- Нет, ты не 'плюшевый барашек', а блудливый кот! Ну, и как мы теперь выберемся отсюда?
- А зачем? Здесь так хорошо! Знаешь, где теряет невинность основная масса американских девчонок?
- Неужели в сугробе?
- Нет, любовь моя, на заднем сидении машины... тут есть одна тонкость - важно не зацепить ногой клаксон, иначе события могут выйти из-под контроля! Ну, там полисмен откуда-нибудь выскочит...
- ... или родитель шлепнет по заднему месту! Майкл, перестань! Нас могут увидеть!
- Не веди себя как ханжа, дорогая! У любви есть только один враг - однообразие! Всегда стремись познать что-то новое...
Когда спустя некоторое время она вернула юбку и сидение на место, тяжело вздохнувший Майкл вышел из машины, и через четверть часа напряженной работы и визга шин, машина покатилась по направлению к Лангмеру.
Уже смеркалось, когда они прощались на КПП. Снежинки падали на погоны и отвороты шинели Пэм, а Майкл был не в силах оторвать взгляд от любимого лица. Мороз разрумянил её щеки, а синие глаза смотрели грустно и тоскливо.
- Ты позвонишь мне?
- При первой возможности, милый!
- Не забудь!
- Не забуду!
Фрейзер отлично знал, что сейчас на них во все глаза глядит охрана КПП, и не хотел их развлекать, устраивая бесплатный сеанс кинофильма про любовь. И он на прощание всего лишь целомудренно прикоснулся губами к бархатистой щеке Памелы.
Прошли сутки с того момента, когда он в последний раз прошел через КПП, отделяющий военный аэродром от внешнего мира, а было такое ощущение, что пролетела целая жизнь, насколько в другом расположении духа он вернулся к своим товарищам, 'галлу' и жизни летчика-истребителя.
Кренфорд ворвался в его комнату, когда Фрейзер не спеша переодевался. А куда теперь торопиться? На ужин идти не хотелось, но можно было прогуляться до аэродрома и навестить 'галла'.
Между тем, приятель, словно ищейка глубоко вдохнул воздух и оживленно осмотрелся.
- Где был? Мы перетряхнули весь этот паршивый городок, но тебя так и не нашли!
Майкл только улыбнулся, застегивая пуговицы на фланелевой рубашке, но Кренфорд не унимался:
- Ты лучишься довольством, дружище, и пахнешь хорошим рождественским ужином и женскими духами. На КПП болтают, что ты провел праздник в обществе какой-то леди в звании майора?
- Том, есть такие вопросы, которые джентльмены не обсуждают между собой, - кротко попытался утихомирить надоеду Фрейзер.
Но такие увещевания не возымели особого успеха.
- О, так далеко зашло? Всё равно придется давать объяснения Пендлтону. Он после истории с огнетушителями злой как скорпион! А ты все-таки зря не был на выступлении Мэри Уингфилд. Это было нечто! У девки оказалась такая шикарная...
Подробности относительно частей тела распутной дивы Фрейзера заинтересовали мало. А вот другая информация, выболтанная приятелем, неожиданно зацепила:
- Пива было, хоть утопись! Лендлорд Лангмера выставил несколько бочек для летчиков эскадрильи. Молодец - старик, понимает, что нужно рискующим жизнью ребятам. А офицеры получили по бутылке хорошего виски - ох, и погуляли же мы! Тряхнули до основания весь Хендфилс! И ещё там были симпатичные девчонки, и с одной из них - рыженькой крошкой наш Хок предался блуду, а моя бестия удрала с каким-то бомбардировщиком, потому что у того были шикарные усы!
Юркий Кренфорд протиснулся к зеркалу и принялся придирчиво изучать свою физиономию:
- Как, по-твоему, мне пойдут усы?
- Рискни! Не понравится, сбреешь!
Что ж, все было как обычно, и Майкл почувствовал себя дома. За эти месяцы он так втянулся в жизнь авиакрыла, что даже самые мелкие события в их узком мирке вызывали в нем живейший интерес.