Женщина приблизилась, и Хлоя встрепенулась.

– Ой, это вы! – воскликнула она с необъяснимой радостью.

Джози Сиррини остановилась и принялась озираться по сторонам, пытаясь понять, к кому обращается Хлоя, но никого не увидела и решила уточнить:

– Это вы мне?

– Вам, вам, – засмеялась Хлоя. – Опять поджаренный сэндвич с помидорами и сыром навынос?

Джози подошла к прилавку.

– Надо же, вы запомнили.

– Я всегда помню, кто что заказывает. Это у меня от прадеда. – Хлоя отвернулась от прилавка, натянула одноразовые полиэтиленовые перчатки и принялась сооружать сэндвич. – Раньше это кафе принадлежало ему, а он оставил его мне. Сэндвичи с помидорами и сыром берут не часто. Была одна женщина, которая всегда их заказывала, но она что-то давно не появлялась.

– Да? – спросила Джози таким тоном, как будто это ее заинтересовало.

Хлоя пожала плечами.

– Такая симпатичная, постарше вас, немного грубоватая. Осветленные волосы, тонна косметики. Каждый раз, когда я ее видела, она шла с заседания суда. И каждый раз по очередному делу о семейном скандале. Кроме того раза, когда ее судили за проституцию. – Хлоя умолкла и оглянулась на Джози. – Я не сплетничаю. Она сама мне об этом рассказывала. И Хэнку тоже. – Хлоя кивнула на охранника у рамки металлоискателя перед главным входом. – Она этого не стыдилась. У некоторых людей просто такой образ жизни.

Как только хлеб подрумянился, а ломтики сыра начали с шипением плавиться, Хлоя поддела сэндвич лопаткой и упаковала в вощеную бумагу. Когда она обернулась, Джози уже держала в руках деньги.

На этот раз на ней было длинное серое пальто, застегнутое на все пуговицы до воротника, из-под которого выглядывал красный кардиган. Вообще-то, она была очень хорошенькая. Ее изумительная бледная кожа разительно контрастировала с темными глазами и волосами, точно снег и черный мрамор. Выглядело это исключительно эффектно, создавалось впечатление чего-то холодного на ощупь. Зато пахло от нее вкусно, леденцами. Нет, не так, мысленно поправила себя Хлоя. От нее пахло Рождеством.

– Адам прав, – сказала она и поставила пакет с сэндвичем на прилавок перед Джози. – От вас пахнет мятой.

– Адам сказал, что от меня пахнет мятой? – переспросила Джози внезапно севшим голосом.

– Ага. Вчера вечером, когда мы с ним разговаривали.

– Это хорошо или плохо?

– Я бы сказала, что хорошо, – ответила Хлоя, пытаясь удержаться от улыбки при виде волнения, в какое привели Джози ее слова. Это было так мило. Им с Джейком не довелось пережить период этой трепетной влюбленности, этих переживаний на тему «любит – не любит». Их роман развивался стремительно, как ураган. На традиционные ухаживания времени у них не оказалось.

Она взяла у Джози деньги и пробила чек, и тут из распахнувшихся дверей дальнего лифта хлынула толпа клерков в костюмах. Начинался обеденный перерыв.

Хлоя вскинула глаза и мгновенно отыскала в толпе его. Такое впечатление, что ее мысли о нем заставили его материализоваться.

У Джейка развязался шнурок, но он этого не замечал. Из портфеля у него торчали какие-то бумаги, и кто-то указал ему на это. Вид у Джейка был потерянный. Он справлялся со всем этим ничуть не лучше, чем она, и Хлоя испытала приступ странного удовлетворения.

Джейк двинулся к ее киоску. У него тоже были темные волосы, но не черные, как у Джози, а теплого коричневого цвета, как шоколадный торт. И светло-зеленые глаза колдовского оттенка, который она различала даже с такого расстояния. От него исходили какие-то флюиды. Интересно, та, другая женщина тоже это почувствовала? А он полностью сосредоточился на ней, как сейчас был сосредоточен на Хлое? И она оказалась бессильна сопротивляться? Неодолимая волна накрыла Хлою и повлекла к нему. Ей захотелось бросить Джози, закусочную и все остальное и устремиться в его объятия. Он обнимет ее и начнет целовать, и вода в кофеварке забурлит, и все будет по-прежнему. Все опять пойдет по наезженной колее, но это и хорошо. Во всяком случае, лучше, чем сейчас, когда ее жизнь разваливается на куски.

И все же Хлоя заставила себя остановиться. Это ничего не исправит. Нельзя прощать только потому, что другого выбора, как ты считаешь, у тебя нет. Это уже не прощение, это капитуляция. А она всегда капитулировала перед Джейком. Всегда.

И вообще, как может она его простить, если он не желает даже признаться ей, с кем переспал?

– Извините, – пробормотала она, разворачиваясь, чтобы скрыться в подсобке.

– Вам нехорошо? – встревожилась Джози.

Хлоя снова взглянула на Джейка. Он был уже совсем близко.

– Я просто не хочу встречаться с одним человеком.

Джози обернулась посмотреть, о ком она говорит.

– С Джейком Ярдли?

– Вы его знаете?

– Немного. – Джози снова повернулась к ней.

Ее ответ не удивил Хлою. Джейк был прокурором и все лето, пока тянулось судебное разбирательство по делу об убийстве Бисли, едва ли не каждый вечер появлялся в вечернем выпуске новостей на местном телевидении. Убийство в маленьком городке – всегда тема настолько животрепещущая, что никто не может остаться к ней равнодушным. Люди до сих пор подходили к Джейку на улице, чтобы из первых уст услышать о том, что происходило за кулисами судебного процесса, и удостовериться, что Уэйда Бисли упрятали за решетку на всю оставшуюся жизнь.

– Он изменил мне, – произнесла Хлоя впервые за все это время вслух.

– Ох, – только и сказала Джози.

Хлоя поспешно скрылась в подсобке. Когда прадед с прабабкой заболели, ей пришлось бросить колледж и продать ферму, чтобы устроить их в дом престарелых. Жить ей было негде, она тайком перебралась в эту подсобку и прожила там почти шесть месяцев. Все, что она зарабатывала, уходило на оплату ухода за стариками. Единственным, кто знал о ее тайне, был Хэнк, но он не стал ее выдавать. Старики умерли один за другим, с разницей всего в несколько месяцев. Почти сразу после смерти прабабки Хлоя встретила Джейка и уцепилась за него, как утопающий за соломинку. Она потеряла практически все, и тут появился он, предлагавший так много.

– Хлоя, пожалуйста, выйди сюда, – послышался его голос.

– Мне кажется, она не хочет.

Хлоя склонила голову набок. Голос принадлежал Джози.

– Хлоя, если ты не выйдешь ко мне, я сам приду в подсобку.

Он словно бы и не слышал слов Джози.

Хлоя собралась с духом и приготовилась сопротивляться. В его присутствии она могла вмиг забыть о том, что это капитуляция. Могла забыть вообще обо всем на свете. А тесная подсобка была не в состоянии вместить то, что возникало между ними, когда они оказывались вдвоем. Все вокруг накалялось. Лед плавился. Яйца поджаривались прямо в коробках. После того как это произошло несколько раз, когда они только познакомились, она запретила ему появляться у нее на работе, потому что каждое такое появление оборачивалось для нее немалым уроном.

Прошло несколько секунд.

– Ну все, я иду, – предупредил он.

– Нет, – заявила Джози. – Никуда ты не идешь.

– А вы, собственно, кто такая? – осведомился Джейк прокурорским тоном, и Хлоя забеспокоилась. Когда Джейк включал прокурора, тягаться с ним было не по зубам даже Джози.

Однако, к своему удивлению, она услышала, как Джози с некоторым раздражением произнесла:

– Я – Джози Сиррини, Джейк. Когда мне было шесть, я стащила у тебя кусок шоколадного торта на рождественском утреннике у твоей бабушки и довела тебя до слез.

– Джози! – воскликнул Джейк, как будто сам изумился собственной забывчивости. – А где твоя мать? И что ты тут делаешь?

– Помогаю своей подруге.

– Я знаю всех Хлоиных подруг.

– Может быть, тебе так только казалось? – парировала Джози. Повисло молчание, потом до Хлои донеслось: – Он ушел.

Она смущенно выбралась из подсобки. Надо ей было держаться уверенней.

– Спасибо, – поблагодарила она Джози.

– Надеюсь, я не…

Джози махнула рукой в том направлении, куда, по всей видимости, удалился Джейк. Взгляд ее упал на часы у нее на запястье, и она охнула:

– Нет, только не это. Мне пора.