В этом необычном свадебном наряде Венди была похожа на самую прекрасную из всех балерин.

Уильям же отличался более традиционным костюмом, серым в тонкий белый рубчик. Он наполовину со смехом, наполовину с неодобрением смотрел на косички Венди, время от времени дергая за одну из них.

Фотографии получились профессиональными и вместе с тем очень живыми, не шаблонными – по мнению Венди, дух разнообразия и веселья читался на каждом снимке.

Она со вздохом подумала, что, возможно, именно отсутствие шаблонности и являлось корнем того, что в итоге они с Уильямом разбежались.

Уильям никак не мог принять для себя шаловливость, даже некую беспечность жены. Она не желала сидеть дома, ограничивать свой круг общения, превращаться в милую, но тихую домохозяйку, вести размеренный и, как его называла Венди, оседлый образ жизни.

А он предпочитал именно размеренный и неспешный ритм жизни. Только на работе темп его действий становился стремительным и захватывал всех окружающих, всех подчиненных в отделе Уильяма. Выложившись в офисе, Уильям ехал домой на своем сером «саабе», мечтая, что наконец-то окажется в тишине.

Он ждал, что Венди будет встречать его ароматными пирогами, нежной выпечкой с ванильным кремом, да хотя бы и просто сваренным по всем правилам капучино. Позже он уже был согласен на банальный омлет с помидорами или наскоро отваренные макароны с купленным в магазине соусом.

Вечер он предпочитал провести, неспешно и вдумчиво читая в кабинете (к счастью, беллетристику, а не литературу по своей непосредственной специальности). Мог выбрать глубокий и тонкий фильм в местном прокате, на худой конец – мелодраму или романтическую ленту, чтобы угодить вкусам Венди. Послушать классическую музыку, принять ванну, посмотреть старые снимки в альбоме.

Вместе с женой.

Которой никогда не оказывалось дома.

Курсы немецкого языка.

Занятия икебаной.

Медитация в буддистском центре.

Увлечение ведической кухней (единственное из увлечений, которое не далось Венди, и она с сожалением поставила на себе крест, вернее на своих кулинарных талантах).

Встречи с многочисленными друзьями, единомышленниками, вечеринки с университетскими однокурсниками.

Катание на велосипеде по местным паркам.

Осваивание техники видеосъемок и фотографирования.

И наконец, самое любимое увлечение Венди – танцы.

Сальса была, пожалуй, одним из самых любимых занятий Венди после буддистских практик. Пожалуй, свою работу Венди не любила настолько, чтобы хотеть посвящать этому не только все свободное время, но и вообще все свое время.

Когда Венди Шефф попадала на занятия по сальсе или же в клуб, где проходили вечеринки сальсы, она готова была танцевать весь вечер.

Всю ночь.

Всю предстоящую неделю. Вечность.

Танец был для Венди самой жизнью, способом самовыражения, ее тело в танце пело, а глаза радостно сияли. Венди делала перерывы лишь для того, чтобы освежиться глотком-другим сока или воды. Но ей не удавалось посидеть за столиком и пяти минут. Очередной кавалер вытаскивал ее на площадку для танцев, и продолжались повороты, па, грациозные движения…

Стиль сальсы как нельзя лучше подходил Венди. Динамичный, выразительный, четкий, он требовал еще и природной грации, пластики, умения чувствовать партнера, способности без напряжения следовать за ним туда, куда он ведет.

Естественно, что различного рода семинары и мастер-классы по сальсе Венди никак не могла обойти стороной, тратя на это свое свободное время и увлекаясь танцем все больше. При этом она неизменно знакомилась с новыми людьми, которые почти сразу же тоже начинали претендовать на свободное время, внимание и общество Венди.

Очень уж она была жизнелюбива, жизнерадостна, в меру любопытна, общительна и позитивна. В свое время именно солнечная жизнерадостность Венди, ее непоседливость и энтузиазм, вечный дух приключений и привлекли к ней Уильяма.

Он был очарован. Непосредственность Венди, ее спонтанность, оригинальность суждений, легкость и свобода в разговоре с собеседником вынуждали его желать все новых и новых встреч с ней.

Он начал размеренное и неторопливое ухаживание. Вместе с тем оно было неуклонным, неотвратимым, как спускающаяся с гор лавина, по мере приближения к подножию лишь набирающая силу и скорость.

Телефонные звонки, подробная переписка по электронной почте, регулярно присылаемые с курьером цветы. Не большие пышные букеты, а маленькие, но утонченные либо необычные букетики. Венди была бы рада и традиционным багряно-красным розам, но ее душу больше согревали забавные маргаритки, отливающие серебром каллы, насыщенные цвета герберов.

Уильям частенько забирал Венди после работы, приглашал в кино, на пикники, на выставки. Окруженная заботой и вниманием, Венди даже ненадолго отвлеклась от уймы своих увлечений. В свою очередь она сделала попытку затащить Уильяма на занятия сальсой, но он предпочитал теннис и беговую дорожку в спортивном клубе. Танцы были явно не его стихией, там от него требовалось слишком много энергии, азарта и импровизации.

Кроме того, Венди приглашала Уильяма посетить вместе с ней буддистский центр, попробовать какие-нибудь из медитационных практик, послушать пару-тройку лекций. Но к этому увлечению Венди Уильям относился совсем уж снисходительно. Так мог бы заботливый, но ироничный отец относиться, скажем, к увлечению своей дочери коллекционированием рогаток, сбором автографов у звезд или даже вынашиванием идеи стать президентом Великобритании.

Особенно если учесть, что в Великобритании нет президента.

4

– Что ты так долго копаешься?

– Погоди немного…

– Почему?

– Я выбираю нормальные фотографии.

– Нормальные – на чей взгляд?

– На мой, разумеется.

– Как ты долго их выбираешь.

– Почему тебя это беспокоит?

– Меня ничего не беспокоит. Я уже выслал тебе с пяток своих фотографий на электронную почту.

– Хорошо. Я только посмотрю еще кое-что из фотоархива и сразу вышлю тебе свои фото.

– Я уверен, что мне очень понравятся твои фотографии.

– Да почему ты так в этом уверен?

– Мне нравится твоя энергетика. Ты такая живая… Теплая. И голос у тебя нежный.

– Ты не слышал, каким голосом я разговариваю с утра.

– Почему не слышал?

– Потому что никогда не будил меня спозаранку.

– А что с твоим голосом рано утром?

– Он может быть хриплым. Таким, словно я простудилась. Низким и грубым.

– Никогда не поверю. Но, может быть, как-нибудь мне представится случай проверить это лично?

– Все может быть…

– Не тяни, высылай что есть.

– Ну ладно, уговорил. Я отправила четыре фотографии. Одна – с друзьями в клубе. Потом портрет, где я снята до пояса. Фотография в офисе, на рабочем месте, сделанная в первый же день работы в этой компании. И… И еще одна.

– Почему так мало?!

– Посмотри пока, а я поищу еще какие-нибудь снимки поудачней…

– О… Ты красавица…

– Это вопрос?

– Нет-нет. Это утвердительная интонация. В клубе с коктейлем, из которого торчат соломинки, ты словно настоящий чертенок.

– Да. Помнится, я тогда выпила немало мохито. Не могу сказать, что мне очень уж понравилось. Зато какая легкость была в голове!…

– Ты так любишь пить?…

– Не особенно. Предпочитаю свежевыжатый сок, минеральную воду. Но, знаешь, иногда, когда хочется немного расслабиться, могу взять и чего-нибудь покрепче.

– Ясно.

– Еще могу выпить пива…

– Тебе понравились бы наши местные вина.

– Не знаю. Наверное.

– На рабочем месте ты слишком строгая. Даже суровая.

– Разве? Я никогда об этом не думала. Впрочем, тогда я очень хотела произвести впечатление серьезного и ценного сотрудника.

– Наверняка тебе это удалось.

– Боюсь, что нет. Сидела за монитором, пряталась за него и смотрела на всех огромными напуганными глазами.

– Да, глаза большие. Красивые. Смотрю на твой портрет… Ой, что это? У тебя проколот нос?

– Ага. Маленькая вставная сережка. Как бриллиантик.

– Ничего себе! Это настоящий бриллиант?

– Шутишь? Откуда у меня деньги на бриллианты? Это фианит. Или просто страз, не помню точно.

– А хочешь, я подарю тебе бриллиант для твоей сережки? Или сапфир? А может, ты больше любишь рубины?

– Опять шутишь. С какой стати ты будешь дарить мне бриллиант? Мы с тобой даже незнакомы.