И вновь маленькому дому предстояло опустеть. Было больно оставлять его: теперь он выглядит симпатичным, но надо уезжать.
Нэт окинула взглядом комнаты, будто видела их впервые: «Мне на самом деле нравилось здесь жить».
За два дня до отъезда, возвращаясь домой после шопинга, Нэт увидела на остановке Джинни Ричардс, которая выходила из городского автобуса. Джинни была в длинной, почти до пят, шубе и шапке из такого же меха. Высокие каблуки оставляли на снегу тонкие глубокие дырочки. Только такая женщина, как Джинни, могла выглядеть столь шикарно после поездки в общественном транспорте.
Первым импульсивным желанием Нэт было «не заметить» ее, постараться избежать встречи. Можно было, например, остановить свой «Шевроле универсал» (Пол купил его по бросовой цене, а «Файрфлайт» пришлось отдать на утилизацию) и подождать, пока Джинни скроется из виду, или, развернувшись, уехать прочь. Однако любые ее действия точно не останутся незамеченными, к тому же… Что она потеряет от этой встречи?
Нэт опустила боковое стекло и позвала Джинни:
– Не против, если я вас подвезу?
Миссис Ричардс застыла, подобрав полы шубы. Ее рыжие волосы выделялись ярким пятном на фоне серого неба и снега.
– Отсюда всего два квартала, – засомневалась она.
Нэт распахнула дверцу:
– Пожалуйста, садитесь.
Она переставила переносную кроватку-корзинку на заднее сиденье. Сэди крепко спала.
– Не разбудите ее, девочки, – прошептала она дочерям.
Саманта и Лидди подвинулись, давая матери возможность примостить плетеную кроватку-корзинку с младшей сестрой.
Сев в машину, Джинни тут же закурила.
– Спасибо, – поблагодарила она.
– А у вас есть «Крекер Джек»? – защебетала Саманта.
Повернувшись, Нэт прижала палец к губам. Боже правый! Стоило Джинни сесть в машину, как Сэм едва не съела ее саму вместо «Крекера Джека». Дочь до сих пор вспоминала тот вечер с нянями, проведенный у Ричардсов.
– Как дела у Анджелы? – спросила Нэт.
– Все нормально, – выдавив жалкое подобие улыбки, ответила Джинни. – В больнице ее окунули в теплую воду и кожа порозовела. Спустя полчаса она уже смогла выпить бульона. Врач сказал, что с вероятностью девяносто процентов у нее начнется кашель, но, слава богу, пронесло.
– О-о-о, я рада, что обошлось легким испугом, – улыбнулась Нэт. – Я переживала. Извините, что вовлекла ее в эту историю.
Джинни отреагировала не сразу.
– Нам повезло, – наконец сказала она, сверкнув глазами в сторону Нэт. – Всем нам.
Некоторое время они ехали молча. У Нэт накопилась куча вопросов к Джинни, в частности, очень хотелось узнать, зачем она подкинула в почтовый ящик страницу, вырванную из регистрационного журнала. Похоже, она совершила странный поступок не корысти ради, но это и было непонятно, поскольку избыточным альтруизмом миссис Ричардс явно не страдала. Вопрос готов был слететь с языка, но Нэт было неловко об этом спрашивать.
– Могу я кое-что узнать? – наконец решилась она.
Джинни взглянула на нее с опаской:
– Говорите.
– Почему вы подбросили ту бумажку в наш почтовый ящик?
Джинни молчала. Она смотрела в окно, высоко держа сигарету и время от времени затягиваясь.
– Я боялась, что Митч, вырывая страницы из журнала, попадет в еще бо`льшие неприятности, – очнулась от задумчивости Джинни. – Он даже документы подделывал. Я подумала: если Кольер, ваш муж, узнает… Ну, мы обе в курсе, что совесть не давала бы ему покоя, поедала бы его живьем до тех пор, пока он не предпринял бы какие-то шаги. Я надеялась, что он остановит Митча прежде, чем тот совершит что-нибудь непоправимое. Я сунула страницу в ваш почтовый ящик в день, на который был назначен запуск, но авария случилась ночью – я опоздала.
– Значит, вы хотели привлечь Пола, так как знали, что он будет действовать? – уточнила Нэт, обдумывая ее слова.
– Думаю, что да… Он вообще единственный из всех, кто что-нибудь предпринял.
Нэт ощутила гордость за мужа, но тут же погрустнела.
– Извините за машину, – смутилась она.
Джинни пожала плечами:
– Машина принадлежала мужу, и ее постиг весьма поэтичный конец. Полагаю, если бы он мог выбирать, то предпочел бы ее утопить, лишь бы не отдавать после развода мне.
Нэт открыла рот.
– Да не смотрите на меня так! – тряхнула кудрями Джинни. – Господи! Ведете себя как юная девственница. Сейчас развод – вполне обычное дело. В четверг я лечу в Рино[73]. Вы слышали о «лекарстве» из Рино?
– Да, – кивнула Нэт, взглянув в зеркало заднего вида на девочек.
– Проживешь там шесть недель – и развод в кармане. И неважно, каковы мотивы. Можно было бы развестись и здесь, но это сложнее. Придется сообщать о причинах разрыва, предоставлять веские доказательства. А в Рино ничего этого не нужно.
– Ничего себе, – вырвалось у Нэт.
– Митча уволили из армии.
Она аккуратно почесала голову одним пальцем и понизила голос, как будто стеснялась девочек на заднем сиденье или опасалась, что они повторят эту «непристойность». А вот состоящее из двух слогов слово «раз-вод» повторяла отрывисто и четко.
– Я думала, Митча вообще выгонят на общих основаниях, но его уволили с почестями. По-видимому, многое, что он натворил, так и не всплыло. До пенсии оставалось три года. Теперь почти смешно вспоминать, что я терпела в ожидании его пенсии, которой так и не будет.
– А вы чем займетесь?
– Мой брат работает в компании «Боинг» в Сент-Луисе. Им всегда нужны секретарши и диспетчеры. Я говорила с ним вчера вечером, и он пообещал, что устроит меня на работу. Так что мы с Анджелой переберемся в Сент-Луис. А Митч собирается поселиться где-то рядом, чтобы иметь возможность видеться с дочерью, когда ему взбредет в голову такая фантазия.
– Господи! Вы такая храбрая! – изумилась Нэт.
– Ну, иногда нам приходится быть смелыми, или я не права?
Повернувшись к Нэт, Джинни вполне искренне улыбнулась и распахнула дверцу. Когда она выходила из машины, мех мягко зашелестел. Ветер трепал ее рыжие волосы, но она, не теряя достоинства, с высоко поднятой головой зашагала по заметенной снегом дорожке, ведущей к дому.
Нэт
Эльвира, Мичиган
Небольшая группа людей собралась на краю кладбища, подальше от серых могильных камней, на ничем не примечательном заснеженном участке земли. Все сгрудились вокруг колесного крана, который гудел и пыхтел, выбрасывая в воздух клубы дыма. Взгляды собравшихся были прикованы к слегка подрагивающей цепи, которая тянулась вниз, в глубокую прямоугольную могилу. К концу цепи был прикреплен огромный рифленый свинцовый гроб, который весил не одну сотню фунтов.
Нэт переложила Сэди на другую руку, приподняла край одеяльца, посмотрела на спящую дочь и снова прикрыла. Пол держал на руках Лидди, а серьезная Саманта с покрасневшим носом стояла между родителями и, судя по всему, ужасно скучала по своей маленькой меховой шапке.
Гроб со скрипом и скрежетом медленно поднимался из могилы. Его опустили в яму несколько часов назад, но мать Вебба настояла на том, чтобы во время службы он обязательно был снаружи. Два человека из Комиссии по атомной энергии, присланные наблюдать за похоронами, заявили, что поднять гроб можно лишь на пять минут, не больше, поскольку тело Вебба все еще радиоактивно. Саманту заинтересовал скрежет цепи, и она встала на цыпочки.
Нэт старалась не думать о том, что ей, скрипя зубами, рассказал однажды вечером Пол. Он прочел газетную статью, в которой автор делал предположение, что Вебб и Сидорский могли преднамеренно поднять стержень, желая таким образом свести счеты с жизнью. Тогда муж и сообщил, что большую часть радиоактивных частей тела Вебба пришлось отрезать, в том числе голову и руки, и похоронить отдельно в могильнике высокорадиоактивных отходов невдалеке от Айдахо-Фолс. Муж, видимо, сразу же пожалел, что нагрузил ее лишней информацией, и таращился на нее виноватыми глазами, извиняясь таким образом за свою несдержанность. Тебе не нужно было это знать. Извини. Нэт взяла его за руку. Женщина благодарила Бога, что начальство теперь не пускает Пола на территорию испытательной станции и он не видит всего этого ужаса собственными глазами. Сведения он теперь получал от Фрэнкса. Вот только сейчас было очень сложно забыть о том, что в закрытом гробу – вовсе не тот симпатичный молодой человек, каким они помнили его при жизни. Нэт молилась, чтобы мать Вебба ничего не узнала.