И все же не смогла удержаться, чтобы не попытаться смягчить жесткость своего заявления.
– Сегодня у меня свидание с золотыми песками и бесконечной тишиной.
Она ждала затаив дыхание и отказывалась снова взглянуть на себя в зеркало. Незачем смотреть. Хватит того, что она ведет себя как настоящая недотепа.
– Хорошо, Сера. – Он всегда знал, что совместный ланч не лучшая идея, а она просто туго соображала.
Ладно. Значит, он прав.
Ей стало неловко.
Брэд налил пива и плюхнулся в кресло на террасе.
Служащие отеля, которые принесли ему обед, воспользовались этой возможностью, чтобы задвинуть на террасе плотные шторы, превратив ее в уютное теплое гнездышко. Брэд проглотил еду, снова раздвинул шторы, впуская ночную темноту. Эту сторону работы в Аль-Сакре он любил больше всего. Огромное ночное небо. Темнота во всем ее великолепии вдали от вездесущего света больших городов.
По крайней мере, до тех пор, пока не взойдет луна.
Он включил подсветку бассейна, рисовавшую причудливые узоры на ткани тента у него над головой, когда по поверхности воды пробегал ночной ветерок. Теперь он мог видеть на шесть футов вперед за бассейном.
Слева от него в гулкой тишине громко хлопнула дверь, и его беспокойные мысли перенеслись к соседке.
По сравнению с другими клиентами Сера казалась парадоксом. Обычно хватало одного дня, чтобы составить представление о том, за кем он присматривал, но о ней мог судить не больше, чем о песках в темноте. Уверенно смотревшая ему в глаза, она уже в следующий миг уходила в себя. Яркая и резкая по дороге из аэропорта и такая сонная, взлохмаченная и откровенно манящая после массажа. Он вспомнил ее странное раздражение, когда она вдруг заявила, что хочет обедать одна, а потом расстройство и неловкую попытку сгладить свою грубость.
Такое впечатление, что внешняя жесткость боролась в ней с более мягкой сущностью.
Брэд углубился в себя, пытаясь понять природу внутреннего дискомфорта, который испытывал, и удивился, когда понял, что это уязвленная гордость. Почему? Он никогда не ел вместе с клиентами. Занятие не из приятных. Брэд с благодарностью относился к правилам, которые это запрещали. Он постоянно следил за клиентами, пока они ели, и успевал перекусить, когда они отлучались на встречи или в туалет.
Так откуда эта нездоровая чувствительность к тому, что женщина отказалась повторно насладиться его потрясающим обществом? Неужели он действительно так размяк?
Или его слишком заинтриговала эта парадоксальная женщина?
Брэд поставил пустую бутылку на пол террасы, снял футболку и прямо в шортах нырнул в маленький теплый бассейн, чтобы вода смыла эти мысли. Чем глубже зимнее солнце уходило за горизонт, тем быстрее остывала пустыня, пока из воды не начинала подниматься тонкая пелена тумана, исчезавшего в темноте.
Все обитатели пустыни притихли. Брэд, оказавшись под водой, затаил дыхание, давая теплому влажному кокону растворить напряжение. С учетом подготовки, которую он получил в войсках специального назначения, это могло продолжаться достаточно долго.
Он поступил в охрану шейха с надеждой, что будет выполнять сложные задачи, где действительно требовались навыки, которыми он в совершенстве овладел в армии. Короткие задания, неизвестные люди. Бизнесмены, которые с удовольствием относились к нему как к призраку или тени, доверяли ему свою безопасность. Но не более того. Клиенты, недолгое пребывание с которыми не допускало возникновения устойчивых связей. Эта стратегия верой и правдой служила ему последние два года. Она почти сгладила урон, который он понес в тот день в Каире. Тогда Брэд усвоил жестокий урок: нельзя допускать сближения с клиентами.
Индифферентное сотрудничество.
Пожалуй, стоит сделать татуировку с этими словами.
Но целых четыре недели близкого контакта с любым клиентом сильно осложняли задачу. А с такой, как Сера, которая задевала все его струны, имя которой загадка, сочувствие. Один большой вопросительный знак.
Да, от такой точно стоит держаться как можно дальше.
Инстинкт самосохранения подсказывал вынырнуть на поверхность. Брэд перевернулся на спину и остался лежать, глубоко дыша и разглядывая изменчивые узоры на тенте, пока наконец не вышел из воды и, вытершись полотенцем, не пошел в дом, прихватив пустую бутылку.
Когда солнце опускалось за дюны, Сера увидела, как началась вечерняя миграция ориксов. Небольшая группа этих антилоп весь день лежала неподалеку на маленьком изрытом копытами клочке дернины вокруг водопоя. Поднявшись, ориксы отряхнулись и тронулись в долгий путь, неизвестно куда. То, что ориксы и газели отдыхали во время дневной жары, а все свои передвижения совершали в ночной прохладе, имело большой смысл, и если Сера хотела их сфотографировать, то должна была это учесть. Но это же делало вечерние и ночные часы хорошим временем, чтобы погулять по пескам, не опасаясь встретить этих крупных животных с острыми рогами, слонявшихся вокруг отеля с риском закончить свою жизнь на вертеле.
Какое-то время она развлекалась тем, что, отойдя всего на несколько футов от своего сьюта, фотографировала невероятный звездный ковер над головой, будто кто-то рассыпал по его черноте целую бочку сверкающего серебра. Столько звезд она не видела никогда в жизни. Однако, обнаружив, что никак не может надежно установить оборудование, она сбегала в домик, вернулась с путеводителем, журналом и пустой тарелкой и начала подкладывать все это под ножки штатива. Потом устроилась на дюне в метре от оборудования и стала ждать, пока делаются долгие снимки с открытой экспозицией. Приятно будет просматривать их на ноутбуке днем, когда слишком жарко, чтобы выходить на улицу.
Занятый ум – здоровый ум.
Чем дольше она сидела и чем выше поднималась луна, тем меньше мог разглядеть ее несовершенный человеческий глаз. Сере казалось, что все вокруг кишит существами, которые видели ее ясно, как днем, в то время как ей они казались лишь бледными тенями. В конце концов, она расхрабрилась настолько, чтобы отойти еще дальше и сделать несколько красивых ночных снимков, в том числе своего сьюта. Она тут же пожалела, что выключила все лампы в домике, потому что нежный свет из номера одиннадцать создавал по-настоящему красивую композицию. Однако вернуться и зажечь свет показалось лишней возней, когда она увидела, что в таком же, но полностью освещенном сьюте Брэда никого нет. Сейчас она могла потренироваться на нем, чтобы завтра ночью сфотографировать свой.
Сера сняла зеркалку со штатива, сложила вещи аккуратной кучкой у бассейна и пробралась по глубокому песку на двадцать метров влево, чтобы щелкнуть домик Брэда. Быстрый взгляд через объектив подтвердил, что его нет, хотя на террасе она заметила пустую бутылку. Наверное, выпил перед тем, как пойти в ресторан.
В одиночестве, как недавно неуклюже заявила она.
Уф.
С такими манерами вообще странно, что ей удавалось найти друзей. Не говоря уже о том, чтобы сохранить их. Хотя, как выяснилось, некоторые друзья намеренно провоцировали ее неловкость. Когда это было им на руку. Когда они могли извлечь из этого выгоду для себя. Так было в детстве, так продолжалось и теперь.
Правильно выбранный ракурс означал, что на снимке не будет бутылки, только потрясающий маленький бассейн и залитый мягким светом домик. Изнутри домик Брэда был выкрашен в зеленый цвет, в отличие от ее голубого. Определившись с ракурсом, Сера сделала снимок, потом поменяла некоторые настройки, чтобы получить максимально насыщенные цвета, и приготовилась снова щелкнуть затвором. Но когда ее палец уже лежал на кнопке, вода в бассейне вдруг забурлила и извергла мужское тело.
Да тут вовсе не пусто!
Сера сдержала удивленный возглас и опустила руку с фотоаппаратом. Но не перестала видеть, как Брэд перевернулся в воде на спину и остался лежать. Тихий и мирный. Совсем не похожий на того, каким она видела его до сих пор. Из вежливости она инстинктивно попыталась отвернуться, но глаза тормозили. Между тем Брэд вышел из бассейна – вода потоком стекала по его спине – и завернулся в большое полотенце.
В конце концов, Сере удалось призвать чувство приличия, и она опустилась на песок, спиной к нему, с трудом сдерживая нервный смех.
Сера, неужели тебе мало одного приговора за проникновение? Хочешь добавить к своему криминальному досье обвинение в преследовании?
Че-е-рт!
Брэд не видел, как она кралась сюда в темноте. Он не мог этого видеть. Хотя от того, что ее не поймали, подглядывание не становилось более приличным.