Черноволосый красавец из ее снов появился, когда свечи в металлических подсвечниках уже почти догорели. Он поклонился королю и королеве, и его темные волосы красиво блеснули.

Король Гилмор сидел, откинувшись на спинку трона и потягивая вино из своего любимого кубка, выточенного из цельного куска горного хрусталя и оправленного в золото.

— Мне сказали, что вы великолепно играете на лире. Добро пожаловать ко двору, сэр бард. Сыграйте нам что-нибудь!

Тор устроился перед помостом вполоборота к королю и взял в руки лиру. Сорвавшиеся со струн звуки осветили зал, подобно отблескам огня. Он был настоящим мастером и легко поймал слушателей в сотканную из лунного света невесомую сеть. Он наполнил их души образами заснеженных горных вершин своей родины, которые сияют под солнечными лучами в таком голубом небе, что душу наполняет щемящая грусть. И люди грустили вместе с ним. Когда Тор запел о Героях Айрана, которые отдали свои жизни во имя свободы, сердца его слушателей застучали в ритме боевых барабанов древности.

Мышка слушала его с восхищением. Музыка струн была прекрасна, но ее пленил голос Тора. Глубокий и хорошо поставленный, он касался самого дна души, будил чувства, о которых она раньше и не подозревала. Отчаянное одиночество и невысказанные желания налетели на нее, как зимняя буря.

Всю свою жизнь она жила в тени, двигаясь бесшумно и не привлекая ничьего внимания. Эта ее «невидимость» была столь же привычна для нее, как и цвет глаз. Но сейчас, когда она слушала голос Тора и любовалась уверенными движениями его рук, ласкающих струны, ей вдруг захотелось, чтобы он смотрел на нее!

Только на нее.

Когда последний из прекрасных звуков затих, в огромном зале воцарилась полная тишина, которая через несколько секунд взорвалась хором восторженных оваций. Король властно поднял руку, и шум постепенно стих.

— Ваша музыка прекрасна. Как вас зовут и откуда вы родом, сэр бард?

— Меня зовут Тор, — ответил тот. — Как и мой отец, я вырос в изгнании среди диких скал Дальней Айсландии.

В зале повисла напряженная тишина. Мышка заметила, что руки охранников легли на рукояти мечей. Когда Гилмор объединил Западные земли, только своенравный народ Дальней Айсландии отказался признать его власть. Там до сих пор царили законы кровной мести, и то, что на престол взошел Гилмор, еще больше накалило отношения между двумя странами.

Король задумчиво гладил бороду, посматривая на Тора.

— Дальняя Айсландия уже добрую сотню лет, как заноза для Айрана. Нигде больше не плодится столько заговорщиков.

— Вы правы, ваше величество, — согласился Тор. — Это так. Король улыбнулся. Возможно, именно сейчас стоит сделать шаг к примирению?

— И отважных мужчин и женщин. Добро пожаловать в мой замок, Тор из Дальней Айсландии. Сыграете ли вы нам еще что-нибудь, пока ночь не вступила в свои права?

— Да ваше величество.

Тор обвел взглядом зал, и его глаза задержались на Мышке, которая сидела, положив подбородок на сложенные ладони. Он нахмурился. В-этой девушке было что-то знакомое. Что-то важное… Он попытался припомнить, где он мог ее видеть, потом с досадой тряхнул головой. Его пальцы задумчиво перебирали струны, наигрывая мелодию, которая повторялась снова и снова. Потом он опомнился, и мелодия превратилась в нежную балладу — историю о прекрасной девушке, которая полюбила слишком сильно, чтобы слушать доводы рассудка. Она верно ждала, когда любимый вернется с войны, а оказалось, что он взял в жены другую. И она умерла, подарив жизнь ребенку, о существовании которого он так и не узнал.

Вообще-то, не эту песню Тор хотел спеть. Это была совсем новая песня, и слова сами приходили ему на ум. Он чувствовал, как с каждым словом вздрагивает от боли его душа, с каждой щемящей нотой его переполняла печаль этой неизвестной девушки с разбитым сердцем. Песня потрясла даже его самого. Последние ноты поднялись к высоким, украшенным резьбой потолкам, как душа девушки, взлетевшая к небесам.

Баллада глубоко тронула всех, за исключением королевы, которая сидела, грозно нахмурившись.

Гилмор до боли в пальцах сжал опустевший кубок. Он долго смотрел на него, прежде чем поднял голову. В его взоре застыло изумление.

— Грустная песня, сэр бард. Ее красота величественна, а сила пугает. Но ее стоило услышать.

Внезапно Гилмор встал, являя собой воплощение королевского величия, и снял с пальца перстень с огромным изумрудом.

— Примите это кольцо в благодарность за доставленное удовольствие.

Тор встал и поклонился.

— Я простой человек, и мне ни к чему драгоценности.

— Тогда выберите себе награду, — приказал Гилмор. — Что бы вы ни пожелали, все будет исполнено. Даю вам слово верховного правителя Западных земель.

* * *

В темных глазах Тора светилось торжество. Он украдкой бросил взгляд туда, где в одиночестве стоял Броч. «Ну что я тебе говорил?» Легкая улыбка тронула его губы. Потом Тор вскинул голову и посмотрел королю в глаза.

— Я прошу позволить мне принять участие в турнире.

По залу пробежала волна возмущенных возгласов. Такая неслыханная дерзость! Никто не ожидал от странствующего музыканта такой прыти.

Взволнованная Мышка прижала ладонь к губам.

На скулах Гилмора заиграли желваки. Он уже жалел о столь поспешно данной клятве.

— Ты сошел с ума? Ты же сочинитель песен, а не воин!


Королева одарила Тора ледяным взглядом.

— Какая неслыханная наглость! Да он не достоин даже произносить имя принцессы Кэмерис!

Голос Тора перекрыл общий гомон.

— Может быть, я и бард, но в моих жилах течет королевская кровь. Я владею мечом и копьем ничуть не хуже любого из присутствующих здесь рыцарей.

Король нахмурился.

— Проси любую другую награду, — приказал он.

— Нет, сир, я не возьму обратно своих слов, — с вызовом ответил Тор. — Как и вы не можете взять ваших.

Обстановка в зале накалялась. Гилмор дал свое королевское слово, и все это слышали.

Королева схватила мужа за запястье. Ее пальцы вонзились в его тело.

— Ты должен отказать ему в этой дурацкой просьбе!

Когда Гилмор повернулся к ней, его глаза пылали гневом.

— Ты слышала, что говорит этот человек! Ты также слышала, что сказал я. Я дал слово. Теперь всем нам придется смириться с последствиями.

Никто раньше не слышал, чтобы король так грубо говорил с королевой. Опешила даже Брин. Она замерла, чувствуя, как внутри поднимается паника. Королева так сжала кулаки, что у нее побелели костяшки пальцев. Потом Брин внимательно оглядела Тора с головы до пят. Кем бы этот человек ни был, он обладал силой. Этого нельзя было отрицать. И он внушал ей страх.

Это чувство было для королевы внове, и оно разозлило ее еще больше.

Она снова повернулась к супругу, кутаясь в свою мантию, словно она могла ее защитить подобно доспехам.

— Вы поступите так, как велит вам долг короля, — сказала она. — Но позвольте вас предупредить, милорд, что я поступлю так, как подсказывает мне долг матери.

Королева Брин кивнула дочери и своим придворным дамам, вздернула подбородок и исчезла за расшитым занавесом, который скрывал лестницу, ведущую к королевским покоям. Точно так же вскинув свою прелестную головку, принцесса Кэмерис последовала за матерью.

На мгновение присутствующим показалось, что король Гилмор резко постарел. Его народ жил в мире уже восемнадцать лет, но сердце короля не знало ни минуты покоя. Он устало потер переносицу, потом собрался с силами и снова стал тем Гилмором, которого все привыкли видеть — королем до мозга костей.

— Ты глупец, Тор из Дальней Айсландии, и заслуживаешь того, чтобы умереть смертью глупца. Да смилостивится над тобой Господь!

Тор поклонился.

— Я не прошу о милости, ваше величество. Я только надеюсь, что вы сдержите свое слово. Гилмор встал.

— Что ж, ты сам выбрал свою участь. Завтра ты примешь участие в турнире.

Король покинул помост в сопровождении своих приближенных.

Принцы и лорды переглянулись и стали расходиться. В постепенно пустеющем зале люди старательно обходили Тора. Так речная вода огибает скалу…

Броч присоединился к нему, и они остановились возле одного из высоких окон.

— Они шарахались от тебя, словно ты болен проказой.