— Надеюсь, что с леди Гудвин все в порядке, — прервала молчание Катарина, потирая руки в черных перчатках.
— Как это ужасно, — с состраданием произнесла графиня. — Он не слишком хорошо выглядел, уже когда приехал к нам с визитом.
— Он выглядел откровенно плохо, но мне не хотелось говорить об этом, — сказал граф. — У него был вид человека, которому жить осталось недолго.
— Леди Гудвин, должно быть, убита горем, — заметил Джон.
Блэйк хранил молчание. Он смотрел в окно кареты, но не видел ничего. Он думал о том, что вчера вечером обидел леди Гудвин. Страшно подумать: она уехала из Хардинг-Холла только для того, чтобы обнаружить, что супруг ее скончался.
Конечно, сэр Томас был глубоким стариком. Каждому приходит свой срок, а он пожил достаточно. Не только пожил, но и перед смертью взял себе в жены молодую красавицу.
Карета свернула с наезженной дороги и повернула направо, туда, где виднелась скромная деревенская церковь. Сразу за ней начиналось кладбище. Блэйку показалось, что вся деревня пришла проводить старика в последний путь. Всюду — куда ни кинь взгляд — виднелись черные пиджаки, черные платья, черные котелки.
Карета остановилась недалеко от церкви, где уже стояло предостаточно экипажей. Граф выпрыгнул из кареты первым, чтобы помочь дамам выйти. О том, где будет покоиться сэр Томас, можно было судить по обилию цветов возле будущей могилы. Из толпы скорбящих глаз Блэйка сразу же выхватил фигуру Джоанны Фелдстоун и ее мужа. Поддерживаемая супругом, она едва сдерживала рыдания. Но где же леди Гудвин? Она, несомненно, должна быть где-то поблизости. Впрочем, возможно, бедняжка не может от горя встать с постели.
— Господи, — с состраданием прошептала леди Катарина, и, проследив за ее взглядом, Блэйк увидел Виолетту Гудвин, стоящую по другую сторону свежевырытой могилы. Она скорбела одна, отделенная могилой своего покойного супруга от всех — без исключения — деревенских жителей.
Блэйк замер на месте, словно ему отказали ноги. Граф и графиня поспешили выразить свое сочувствие и поддержку юной вдове. За ними последовали леди Катарина и Джон. Блэйк пришел в ярость: почему никто из жителей деревни не счел своим долгом утешить несчастную?
Приняв соболезнования графа и графини, Виолетта застыла, безмолвно и безучастно глядя в сторону.
Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что последнюю ночь девушка провела без сна. Слез на ее лице не было. Блэйк решил, что это вполне объяснимо: вряд ли она вышла замуж за старика по любви.
Блэйк подошел к Виолетте и поклонился:
— Леди Гудвин, примите мои соболезнования. Она перевела на него невидящий взор. Глаза у нее были цвета неба над головой. В порыве сострадания Блэйк коснулся ее руки и тотчас поймал на себе неприветливый взгляд Ральфа Хорна. Как это ни странно, Блэйк почувствовал в этом молодом человеке соперника. Слуга был явно неприятен ему.
К вновь прибывшим подошел священник Георг Стэйн. Поздоровавшись с графом и графиней, он спросил:
— Ваша светлость, не соблаговолите ли сказать несколько слов над могилой почившего?
Граф кивнул и начал:
— Леди и джентльмены, я был знаком с сэром Томасом всю мою жизнь…
Пока отец произносил надгробную речь, Блэйк принял решение. Приблизившись к леди Гудвин, он коснулся ее руки и зашептал:
— Если вы почувствуете, что теряете силы и мужество, не бойтесь, обопритесь на меня.
Она повернула голову в его сторону, и Блэйк заметил случайную слезинку на ее ресницах.
— Я никогда не теряю мужества, — достойно ответила вдова.
Было совершенно ясно, что никто из пришедших проводить сэра Томаса в последний путь не отправится в дом Гудвина, чтобы разделить горе вдовы. Именно это обстоятельство подвигло всю семью Хардингов пойти в дом покойного, чтобы хотя бы чуть-чуть поддержать леди Гудвин.
Дверь дома открыл слуга, который был явно обескуражен прибытием визитеров. Леди Гудвин стояла в гостиной возле окна. Когда гости вошли в комнату, она повернулась, чтобы поприветствовать их. Графиня сделала шаг навстречу девушке и любезно сказала:
— Я побеседую с поварихой, и мы решим, что из прохладительных напитков можно подать.
Джон подошел к буфету, где сэр Томас хранил запасы спиртного.
— Леди Гудвин, если не возражаете, я достану виски.
Виолетта ничего не ответила. Не отрывая глаз, она смотрела на Блэйка.
— Леди Гудвин… — напомнил о себе Джон. Блэйк подошел к девушке и взял ее руки в свои.
Дома леди Гудвин была без перчаток. Ручки у Виолетты были маленькими и очень холодными.
— Леди Гудвин, мой брат хотел бы немного выпить. Признаться, и я не прочь присоединиться к нему. Сдается мне, что все присутствующие не отказались бы прочистить горло. Не дадите ли вы нам ключи?
— Я… — дрожащим голосом пробормотала Виолетта. — Не знаю, где он может быть, ведь я не пью.
— Это довольно понятно, — улыбнулся Джон. — Как правило, леди не выпивают. Впрочем, и они иногда могут позволить себе стаканчик вина перед обедом или рюмочку шерри вечером.
Виолетта подняла на говорящего непонимающие глаза.
— А что, собственно, происходит? Что вы все тут делаете?
Блэйк слегка обнял девушку за плечи и бережно усадил ее в кресло.
— Видите ли, так принято. Друзья должны выразить свое сочувствие скорбящему.
Ответ Блэйка сразил Виолетту наповал. Кончик носа у нее покраснел, а на глаза навернулись слезы. Пока граф и Джон занимались поисками злополучного ключа, Блэйк вынул из кармана свой носовой платок с вышитыми инициалами по полю и протянул его девушке.
— Он слишком хорош, чтобы им пользоваться по прямому назначению.
— Ерунда, — ответил Блэйк.
Тогда Виолетта поднесла платок к прелестному носику и… шумно высморкалась. Блэйк сделал вид, что вовсе не заметил этой неловкости, а про себя отметил, что никогда доселе не испытывал к кому-либо столь нежных чувств и желания опекать.
Мужчины были заняты поисками ключа.
— Нашел! — воскликнул наконец Джон.
— Ну слава Богу, — удовлетворенно заметил граф, с удовольствием наблюдая за тем, как из шкафчика достают бутылку шотландского виски.
— Дайте мне два стакана виски, — распорядился Блэйк, который, сидя возле Виолетты, старался утешить девушку в ее неподдельном горе.
— Блэйк, надеюсь, ты не собираешься поить девушку виски, — с удивлением произнесла Катарина.
— Собираюсь, — ответил Блэйк и подал один из протянутых ему стаканов леди Гудвин. — Надеюсь, это вам поможет.
Она замотала головой, отказываясь.
— Вы же сами сказали, что леди не пьют ничего, кроме шерри и вина.
— В каждом правиле есть свои исключения, — слегка улыбнулся Блэйк. — А поминки — это всегда исключение.
Виолетта неожиданно резко вскочила с кресла и направилась к окну. Блэйк бросил беспомощный взгляд на брата. Джон сказал:
— Думаю, ты сам нуждаешься в стаканчике виски больше, чем леди Гудвин.
К Виолетте подошла Катарина:
— Дорогая, не стесняйтесь. Сегодня такой день, что можно и поплакать. Не хотите ли вы подняться к себе? Не прикажете ли прислать к вам горничную?
— Я не собираюсь плакать, — ответила Виолетта.
Блэйк поднес к губам стаканчик виски и опустошил его до половины. После этого он определенно почувствовал себя лучше.
В гостиную вошла графиня:
— Скоро вы сможете подкрепиться чаем с сэндвичами.
— Ради Бога, только не это, — прошептала Виолетта.
— Вы не хотите, чтобы мы перекусили? — с удивлением переспросила графиня, но, проследив взглядом за взглядом Виолетты, она все поняла: возле дома остановилась коляска, из которой медленно вышла Джоанна Фелдстоун в сопровождении супруга.
— Я не хочу видеть ее в этом доме, — расстроилась Виолетта.
— Леди Гудвин, — как можно спокойнее сказала леди Катарина, — Джоанна Фелдстоун — дочь вашего покойного мужа. Она поступила совершенно правильно, что приехала разделить горе с вами.
Виолетта с глазами, как два блюдца, повернулась к Блэйку и прошептала:
— Она ненавидит меня. Она приехала учинить какую-нибудь неприятность.
— Вам нечего бояться, — прошептал Блэйк, чтобы поддержать молодую и беззащитную вдову.
В гостиную, широко улыбаясь, вошла Джоанна Фелдстоун:
— Граф, графиня, как это мило с вашей стороны, что вы посетили наш дом.
Сочувствия и соболезнования леди Джоанне были высказаны еще на кладбище, поэтому графиня коротко ответила: