Ченс Картер - Самый достойный отец

Когда Форестер взглянул на Эль, то забыл, как дышать. Она была потрясающе прекрасным созданием, которое он когда-либо видел. Его восхищал каждый сантиметр его тела: ее прекрасные ноги, одетые в белые туфли, роскошное платье, обтягивающее ее восхитительные изгибы, тонкая фата, которая покрывала самое прекрасное лицо, о котором он когда-либо мечтал.

Это было оно самое. Это был его момент истины. Момент, о котором мечтал каждый парень, и теперь он действительно стал мужчиной. Форестер никогда не понимал этого раньше, но теперь, когда Эль медленно шла к нему, ведомая под руку Джексоном, под музыку струнного квартета, разливавшейся в воздухе, он увидел свою жизнь такой, какой она была. Такую, какой она всегда была.

И это был его путь до настоящего момента. Форестер знал больше о том, что значит быть рожденным в одиночестве, чем огромное количество людей в мире. В прямом смысле этого слова, он был более одиноким, чем большинство детей, которые пришли в этот мир. Его мать умерла в тот момент, когда он впервые сделал свой вдох. Его отец ненавидел его с самого начала за это право, данное всевышним. Он пришел в мир без любви, но у него все еще было сердце. Когда он был ребенком, он не знал, что такое человеческое тепло, но Форестер так же, как и все остальные люди в мире, жаждал его так сильно. Он искал его. Он изголодался по нему.

И сейчас наступил тот момент, когда эта жажда будет удовлетворена. Этот был момент, когда он станет полноценным.

Как и он, Эль пришла в этот мир в одиночку. Ее собственная мать не смогла ухаживать за ней, и в отчаянии отдала ее самым жестоким преступникам на юго-западе страны.

Для Форестера и Эль ужасные обстоятельства их рождения, наконец-то, обернулись в момент чистого света.

И этот свет – любовь.

Форестер затаил дыхание, когда Эль подошла к алтарю. Он просто не мог поверить, насколько она прекрасна, или как сильно он любил ее. Он чувствовал, словно не мог жить без нее. Он поднял руку к лицу и смахнул одинокую слезинку, упавшую на его щеку, затем одними губами проговорил ей слова: «Я тебя люблю».

Она улыбнулась ему в ответ, а потом повернулась к священнику.

Форестер даже не был уверен, слышал ли он все слова, что произносил священник. Это были обычные слова для классической свадебной церемонии. Форестер дал обет, когда наступила его очередь. Он услышал, как Эль произнесла свою клятву. Он надел кольцо, которое ему передал Грейди, на палец Эль, и она сделала то же самое. Кольцо Эль передала Келли.

Когда священник, наконец, произнес слова: «А теперь я объявляю вас мужем и женой», Форестер поднял Эль на руки, и в то же время вознес молитву Богу, и поблагодарил его за то, что тот даровал ему такое счастье.

Он глубоко и страстно поцеловал свою новоиспеченную жену, и пока Форестер целовал ее, заходящее солнце окрасило небо багрянцем. Он заметил, как Джексон кивнул Сэму и Люку. Мальчишки побежали куда-то в траву, и мгновение спустя по всему вечернему небу начался взрываться фейерверк.

Сказать, что Форестер был счастлив, это не сказать ничего. Невозможно описать, что он чувствовал. Стать мужем, получить жену своей мечты — это те вещи, которые определяют жизнь людей. Это сама суть жизни человека. Эль была любовью всей жизни Форестера, а теперь она стала его женой. Это означало, что он должен был любить и защищать ее до последнего своего вздоха, и что она сделает для него то же самое. Она носит его ребенка. Это означает, что будущее его крови, его наследие — все было в ее руках. Она была его призом и его королевой одновременно. Она хотела провести свою жизнь рядом с ним и сделать его счастливым, а он в то же время станет рабом ее комфорта и безопасности. Он сделал бы все, чтобы защитить и принести ей радость.

Последнее, что она видела бы каждую ночь, перед тем как заснуть, — это его глаза. Первое, что она чувствовала с утра, открыв свои глазки, — это его губы. Он любил ее в прямом смысле этого слова. Он любил ее так, как только мог любить тот, кто подвергся насилию. Он любил ее, как будто она была сама его жизнь.

И он хотел ее. Теперь она была его, и он желал забрать ее тело и душу.

Дальше был запланирован ужин, танцы, выступление людей, которых они любили, и Форестер с нетерпением ожидал всего этого. Он с интересом ждал момента разделения трапезы с Эль в качестве мужа и жены.

Но то, что он с нетерпением жаждал больше всего, это медовый месяц в отеле. Он собирался быть беспощадным.

ВРЕМЯ В ПУТИ ЛЕТИТ БЫСТРО, когда ты счастлив. Так оно пролетело для Эль и Форестера после свадьбы. Она переехала в особняк и познакомилась с Лейси, Грантом и Грейди поближе. Она помогала Лейси с ребенком, пока готовилась к рождению своего собственного. Фэйт была рядом, и его братья стали и ей родными. Во многих отношениях Братство стало для нее семьей, о которой она мечтала. Они все присматривали друг за другом, прикрывали друг друга, защищали друг друга.

Она чувствовала себя в безопасности. Даже просто зная, что Джексон сделал с Лос Лобос, заставляло чувствовать себя спокойно.

И она была счастлива. Она была счастлива и благодарна за многое. За то, что первым делом утром Форестер дарил ей любовь. Он по-прежнему завязывал ей глаза, прежде чем она просыпалась, и во время беременности она стала для него еще более привлекательной. Он был ненасытен. Он был всем, что она хотела от мужа, и он окружил ее такой заботой, что она едва могла поверить, что это все реально. Это было похоже на сон.

Он был совершенным. Или, по крайней мере, она думала, что он идеален. Она считала, что он не мог быть лучше. А потом он стал отцом, и все только приумножилось.

Не существовало простого способа объяснить, как маленькая девочка могла заставить такого мужчину, как Форестер, так чувствовать себя. Эль в шутку называла его папочкой. Она называла его самым завидным папочкой в мире для всех и знала, что ему это нравилось. Но все было намного глубже. Через три дня после рождения дочурки, Форестер сделал новую татуировку. Она представляла собой рисунок, на котором два воробушка держат знамя, на котором написано имя Ель и дочки.

Форестер каждую свободную минуту проводил либо с Эль, либо с ребенком. В течение первой недели после рождения Эль была довольно усталой и часто засыпала с ребенком на руках. В обязательном порядке, когда она просыпалась, она обнаруживала Форестера на кровати рядом с ней, мирно спящий ребенок был засунут в укромный уголок между его предплечьем и бицепсом. Было странно видеть чистое идеальное тельце спящего ребенка на татуированной руке со шрамами. Это заставляло сердце Эль хотеть плакать от счастья.

Каждый день Форестер говорил ей, что любит ее.

— Я люблю тебя, и я люблю эту малышку, — сказал он ей однажды ночью, вскоре после рождения.

— Мы любим тебя, — ответила Эль.

Она сидела на кровати с ребенком на руках и была одета в шелковую ночную рубашку.

Форестер чистил зубы и готовился ко сну. У Эль всегда вызывало улыбку, что он наносил лосьон после бритья, перед тем как лечь спать. Он говорил, что это для того, чтобы производить впечатление на нее даже во сне. Это был чудный, мирный уголок семейного спокойствия.

— Я не только говорю, что люблю тебя, — сказал он. — Я имею в виду больше, чем только это.

Эль кивнула. Она знала. Она понимала, что так мало может выразить словами, когда сердце переполнено любовью, которую они разделили.

Форестер сел рядом с ней. Она восхищалась его обнаженным телом, накаченными мышцами, татуировками. Даже теперь, когда она вышла за него замуж, она до сих пор была не в силах не восхищаться его телом.

— Ты знаешь, что случилось со мной в детстве, — сказал Форестер.

— Конечно, — подтвердила Эль.

— Это все оставило след.

— Я знаю, — произнесла Эль.

— Я думал, что это на всю жизнь, Эль. Я полагал, что никогда не смогу забыть об этом. Был уверен, что у меня никогда не будет собственных детей.

Она посмотрела в его глаза и поняла, она никогда не любила никого так сильно, как любила его в этот момент.