Ура! Всё прошло отлично!
Джеймс, как обычно, был счастлив меня видеть, хотя и сделал выговор по поводу моего опоздания на целых одиннадцать минут. Я пообещала в будущем компенсировать досадную задержку каким-нибудь приятным бонусом. Я готова была простить Джеймсу въедливость за его любовь к русскому языку, он на нём просто помешан.
Мы разобрали прекрасный рассказ Бунина, препарируя каждую фразу, уделяя особое внимание описаниям неба. Рассказ я уже давно подготовила в Google Docs, выделила все цветовые и сложные окказиональные прилагательные, нашла объяснения для русских архаизмов. Заставила Джеймса переводить словосочетания - дымчато-лиловая даль, матово-бледная листва, мутно-молочный туман (Бунин гениален!) – чтобы американцу жизнь мёдом не казалась, пусть попыхтит.
Мы уже попрощались с Джеймсом и договорились о следующем уроке, и я начала сворачивать на экране открытые окна, как услышала сзади потрясённый возглас:
- Катя! Ты… Ты роешься в моём компьютере?!
Катя
Я молниеносно убрала руки с клавиатуры и отшатнулась от стола, словно меня уличили в шпионаже. Злобный босс возвышался рядом, на его футболке проступили тёмные пятна, на шее висело полотенце, лицо блестело от пота. А, ну понятно! Спускался в тренажёрный зал, лелеял драгоценную мускулатуру. Не дай бог, дельтовидная мышца сдуется, или бицепс усохнет.
- Мне не пришлось бы рыться в вашем компьютере, если бы вчера вечером вы просто отвезли меня домой! – яростно огрызнулась я. – В шесть утра я должна была провести урок с учеником из Америки. Звонила вам, чтобы спросить разрешения. Но вы не ответили.
- Уф, от сердца отлегло! – расслабился Кирилл Андреевич. – Я-то решил, что ты воспользовалась моим отсутствием, чтобы скачать схему завода по производству оружейного плутония. Сам офигел, пока её раздобыл, такой труд... А телефон я в зал не брал, вон он лежит. Звук выключил, чтобы тебя не будить.
- Какая трогательная забота! – ядовито усмехнулась я. – И об одежде позаботились, всю с меня сняли!
- Нет, не всю! Я сдерживался.
- Как вы посмели?! Как вам не стыдно? Это же натуральное свинство! Я уже на секунду поверила, что вы порядочный человек! А вы такой же гадкий, мерзкий тип, как и все остальные мужчины. Похоть – вот что всеми вами движет. Вы ни о чём другом и думать не можете!
Выпалив всё это на одном дыхании, я вдруг прикусила язык и замерла, потому что мне стало очень страшно. Шеф смотрел на меня сверху вниз тяжёлым взглядом и нервно грыз губы… Вадим бы сейчас заорал: «Да ты нарываешься, маленькая дрянь!» и отвесил бы сочную оплеуху.
Я сжалась и закрыла глаза. Зря, наверное обозвала директора мерзким похотливым типом. Прямо в лицо ему выкрикнула… Это перебор.
И всё равно! Не надо было меня раздевать!
- Катюша, успокойся, - донёсся голос Кирилла Андреевича. Он легко провёл рукой по моим волосам, погладил по голове, как ребёнка. – Сейчас мне надо в душ.
Я распахнула глаза. Так, похоже, бить пока не будут.
Бессовестный босс коварно смылся в ванную, и оттуда сразу же донёсся шум воды. Спрятался от меня! А ведь мы ещё не выяснили отношения! Может, он меня не только раздел, но ещё и… то самое. По голове вон как покровительственно гладит, словно я уже его собственность, новая лошадка в стойле.
Я поёрзала на стуле, пытаясь по ощущениям выяснить, да или нет. Ничего не понятно. С этим вопросом так и не разобралась. Весь мой сексуальный опыт – это бесконечные мучения с мужем, других мужчин в моей жизни не было. Откуда мне знать, что ощущает девушка после нормального секса.
Но, безусловно, хочется верить, что шеф не опустился до изнасилования – как иначе назвать секс со спящей пьяной барышней, которая по уровню эмоциональности проиграет даже дохлому окуню?
Я метнулась к двери ванной комнаты и постучала в дверь:
- Кирилл Андреевич! Вы мне не ответили! Какая была необходимость меня раздевать?!
- Катя, я тут голый. Ты действительно хочешь, чтобы я тебя сейчас впустил?
- Нет!!! – в ужасе заорала я.
- Тогда прекрати выламывать дверь.
Из ванной он вышел, подлец, в одном полотенце – обернул бёдра, как папуас, в ярко-жёлтую махровую тряпицу. Ой, да ладно, видели мы уже ваши мускулы, кубики, трицепсы и прочее великолепие… Ну, да, да, конечно, есть, что показать девушке.
Но только не девушке в состоянии бешенства.
Вытерся он очень плохо, торс блестел от воды, могучие грудные мышцы двигались под гладкой кожей. Я с трудом оторвала взгляд от полоски волос, убегающей от пупка вниз, отвернулась.
- Что вы со мной сделали ночью?!
- Катюша, я ничего с тобой не сделал, - грустно покачал головой Кирилл Андреевич. – Вообще ни-че-го!
- И рассматривать меня тоже не надо было! Вы поступили по-свински!
Он снова смерил меня взглядом - умеет он это, получается у него. Я отступила на шаг, чувствуя себя под этим взглядом воинственным мышонком, которого сейчас небрежно раздавят ногой.
Неужели сейчас он презрительно бросит: «Ой, да ладно скандалить из-за такой ерунды! Видел сиськи и получше. Скажи спасибо, что не трахнул!»
- Катюша, прости. Я очень виноват, - кротко произнёс шеф. – Пропусти, пожалуйста, мне надо одеться.
Ладно. Хотя бы признаёт свою вину. И то хлеб.
У двери спальни он обернулся:
- Катя, тебе очень идёт эта футболка!
Я злобно фыркнула.
Итак, вчера я превратилась из Кати в Катюшу, в бассейне босс, проявив невероятную зоркость, разоблачил мою страшную тайну, а ночью имел возможность во всех подробностях рассмотреть мой бюст, да и всё остальное.
Сближение идёт космическими темпами, пора завязывать.
- Знаете, Кирилл Андреевич. Я отработаю оставшийся день, но после того, как французы улетят, ко мне больше не обращайтесь. Ищите себе другую переводчицу!
- Катя, извини. Ну… так получилось. Я просто не хотел, чтобы твоя одежда помялась, - начал оправдываться директор.
Не смешил бы! Жалкий лепет.
Кирилл Андреевич жарил в тостере квадратные ломти белого хлеба, варил кофе в кофе-машине, переворачивал на сковородке омлет, наливал в стаканы апельсиновый сок – в общем, вкалывал, как золушка. Я сидела у барной стойки, гордо выпрямив спину, и презрительно наблюдала за его ловкими движениями. Он уже был в брюках от костюма и белой рубашке, выглядел элегантно и менее внушительно, чем, когда в одном полотенце. Уже не бросались в глаза все эти мышцы.
- А там ещё и колготки. Не оставлять же… Даже не знаю, как в них можно спать. Ни разу не пробовал.
- Даже удивительно! Как же вы? – хмыкнула я.
- Это яркое удовольствие меня миновало, - развёл руками Кирилл Андреевич. И поставил передо мной тарелку с половинкой омлета. Вторую половинку взял себе. – Ешь. С французами опять не успеешь.
- Я вполне могла бы поспать и в колготках. Они тонкие.
- А мне показалось – как танковая броня…
- Почему вы не отвезли меня домой?
- Я же не знаю, как отреагировал бы твой муж, если бы я принёс тебя домой пьяную, - шеф внимательно посмотрел прямо мне в глаза.
Я сразу уткнулась носом в тарелку и занялась омлетом.
- Катюша… Там, у компьютера… Ты испугалась, что я тебя ударю? Глаза закрыла.
Я промолчала.
- Давай, я поговорю с твоим мужем? Он тебя бьёт? – Кирилл Андреевич прищурился и стиснул челюсть. – Вот я ему устрою!
Он положил на стол вилку и с громким хлопком впечатал кулак в раскрытую ладонь – словно врезал молотом по наковальне. От неожиданности я выронила кусок омлета и едва не грохнулась с высокого барного стула.
Нельзя же так пугать!
Но предложение… м-м… чудесное! Как же я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь набил рожу Вадиму! Отметелил, отпинал, свернул набок его породистый прямой нос, выбил челюсть, снёс все зубы, превратил в узкие щёлочки его красивые глаза…
Теперь уже поздно. Я от него сбежала и скоро получу развод. В будущем даже планирую научиться думать о Вадиме без содрогания. Просто внушу себе, что он тяжело больной человек. А на больных не обижаются. Сейчас пока ничего не получается, слишком свежи царапины на сердце. Но я упорная. Для девушки, выучившей наизусть «Большой французско-русский словарь» на 230 тысяч слов, нет ничего невозможного!