Наталия Левитина - Самый нежный злобный босс

- Катюша? Поговорить с ним?

- Кирилл Андреевич! Не надо, - с досадой выпалила я. – Просила же не вмешиваться в мою жизнь! А вы опять!

- Хорошо, не буду, - угрюмо буркнул босс и вернулся к омлету.

- Знаете…

- Что?

- Несмотря на то, что вы провели ночь в трепетных заботах о моей одежде, нам всё-таки придётся заехать ко мне домой, чтобы я переоделась.

- Почему?

- Если сейчас я появлюсь перед французами в том же наряде, что и вчера, они поймут, что я ночевала не дома. Да и потом, хотелось бы надеть что-то свежее.

- Хорошо. Тогда нам надо выйти из дома пораньше. Катюша… Мир?

- Короткое перемирие, - безапелляционно отрезала я. – Да, конечно, пока мы не посадим французов в самолёт, я в вашем распоряжении. Но потом – оревуар! Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся.

- Как ты сурова, Катя! А я вотдумаю… Надобы задержать Кристианау нас напару неделек. Далеконе все вопросы мы успелиобсудить, ох, не все! Отличная идея, сейчас я ему предложу.

- Кирилл Андреевич!!!

Катя

На парковке у гостиницы мы засекли автомобиль Николая, а в холле под пальмой обнаружили тело менеджера. Лежал на диване, постанывал. Цвет лица у Коли был такой, что он с блеском прошёл бы кастинг на роль болотной кикиморы.

- Ой, Коля, ты чего? – удивился Кирилл Андреевич, протягивая парню руку. – Почему зелёный? Неужто голова болит? Ты же мало вчера выпил!

- Вам-то хорошо говорить, Кирилл Андреевич, - с обидой произнёс Николай. - Вы вообще не пили.

- Не мог. Я всех контролировал. Вот, бери пример с Катюши, она как огурчик.

- А выпила вчера цистерну! – ещё больше обиделся Николай. – Это несправедливо!

- Цистерну? – испугалась я. – Правда?

- Конечно, - безжалостно подтвердила болотная кикимора. – Ох, и надралась ты, Катюшка! В дым! Такое вытворяла! У-у-у!

- Что я вытворяла? – в отчаянии воскликнула я. – Кирилл Андреевич, а вы мне ничего и не сказали…

- Коля, угомонись! – сказал шеф. - Девочку-то не пугай. Катюша, всё нормально, не волнуйся.

Боже, что я наделала?! Да расскажите же скорее! Ой, нет, лучше не надо! А вдруг я танцевала на столе в комнате отдыха? Голая!!! Охо-хо-хо! Поэтому Кирилл Андреевич так лихо меня и раздел, чего церемониться, он уже давно всё видел… Точно, наверное, танцевала на столе. Или лежала на нём грациозно, креветку изображала. Видела, что бывает с людьми, когда они напиваются в хлам на закрытом мероприятии. Расслабляются на полную катушку. Наверное, я тоже отличилась, порадовала мужиков…

Кошмар.

Да что же это! Не работа, а какой-то капкан! Сколько нервов истрачено на компанию «Импульс» за каких-то четыре дня! Ведь бывают спокойные задания – приехала, попереводила, поулыбалась. Знакомая лексика, лёгкие темы…

В начале недели отработала в областной администрации на встрече итальянских бизнесменов с губернатором – и никаких проблем, сплошное удовольствие. Сам губернатор так доброжелательно на меня посмотрел. Вероятно, тоже хотел пригласить в баню. Любит, наверное, грациозных креветок.

А тут… Какая-то бесконечная нервотрёпка! Почему?! Скорее закончить с «Импульсом» и забыть, как страшный сон!

- Катюш, ты по дороге в отель приставала к нашему Кристианчику, - радостно сообщил Николай.

- О, нет…

- Да!

Приплыли. Как я могла! Хотя… Зато не танцевала на столе.

Ура! Уже легче!

- Улеглась ты на него, Катюшка, а он и рад. Не могла, что ли, на меня прилечь? Я лет на тридцать моложе! И нос у меня нормальный, а не как межконтинентальная ракета. И всё остальное тоже хорошее.

- Ты прекрасен, - подтвердил Кирилл Андреевич. – Только болтаешь много. Дуй быстро в ресторан, проверь, как накрыли завтрак.

Николай испарился.

- Я приставала к мсье Массону? - убито посмотрела я на босса.

- Катюша, не слушай этого оболтуса, ничего страшного не произошло. Николай фантазирует. Он и сам был пьяный в дрова, а теперь тебя пугает. Всё было в рамках международного этикета.

- Правда?

- Правда, - ободряюще улыбнулся директор. – Всё в порядке.

Я взглянула на него с благодарностью.

Кирилл

Было неприятно признавать, что одним из факторов, повлиявших на подписание контракта, стало участие в переговорах неотразимой переводчицы. Словно он использовал Катино очарование в качестве секретного оружия. Но так и получилось. Судьба контракта несколько раз висела на волоске, и именно Катя каждый раз меняла расстановку сил в пользу принимающей стороны. Когда она выговаривала длинные фразы на французском, Кириллу казалось, что по его венам, покалывая, несутся пузырьки шампанского. Видимо, французам тоже очень нравился её голос. Но и когда девушка молчала, она тоже влияла на процесс.

Кирилл представил на месте Кати другую переводчицу - Ларису, пышную, ярко накрашенную брюнетку, немного шумную и настырную. Предполагалось, что переводить будет именно она. Кирилл поморщился. Нет, с Ларисой мужчины вели бы себя иначе, чем в присутствии нежного сероглазого ангела.

«Нежный ангел, как же!» - усмехнулся вдруг Кирилл, вспомнив, как она наехала на него утром. Какими отвратительными словами обзывала. Смелая. Одна в квартире со здоровым мужиком, и выкрикивает ему в лицо оскорбления. Другой бы психанул и разложил прямо на столе за такие слова. Разве можно так нарываться?

Но сказала правду, всё верно. О сексе он думает постоянно, это естественный фон любых его размышлений и действий. Но ведь это нормально, ему тридцать пять, и он в свободном плавании. А уж если рядом постоянно маячит соблазнительная крошка, и вовсе деваться некуда. Так с хитростью задумано природой, инстинкт продолжения рода заложен в мужскую модель поведения, иначе жизнь на планете давно бы иссякла.

Вчера в бассейне и ночью в квартире он, конечно, капитально накосячил. Чем думал? Понятно, что не головой. Катя уже и работать с ним не хочет. Доигрался. Теперь надо как-то реабилитироваться, потому что пожать плечами и сказать «ну, и пожалуйста, скатертью дорога!» он уже не может. Всего неделю знаком с девушкой, а уже перетрясла ему все внутренности. Всё не на месте – мозги, сердце. А уж о цоколе и говорить нечего, его захлёстывает раскалённым цунами, стоит лишь приблизиться к Кате на метр. Ощутить её запах, прикоснуться. Или даже просто посмотреть на неё.

Как же сегодня утром, когда она в страхе закрыла глаза, ему хотелось стиснуть её в объятиях, прижать к себе, пообещать, что больше никому не позволит её обидеть. Ни один урод не подойдёт. И не урод тоже. Вообще никто.

Как же, обнимешь её! Да к ней и прикоснуться нельзя без бронежилета! Такой агрессивный мышонок. И она вовсе не хочет, чтобы он её защищал. Она даже и видеть его уже не хочет.

…В аэропорту Кате пришлось изрядно помучиться, потому что французы по их национальному обычаю полезли целоваться. Кирилл почувствовал, как она внутренне окаменела, но терпела изо всех сил и даже улыбалась, пока французские партнёры по очереди, один за другим, подходили с прощальными объятиями и поцелуями. Умница, драться не стала.

Вот кого не надо было заставлять, так это Николая. Яростно обнимая Жан-Люка и Пьера, он едва ли не оглашал рыданиями международный терминал аэропорта, парни сдружились за четыре дня. Особенно хороший контакт установился вчера в бане.

- Je fais quatre! – решительно объявил мсье Массон, пока Катю целовал в щёчки Жан-Люк.

- Чего скандирует? – тихо спросил Кирилл у бедной девушки. Он в этот момент, вежливо улыбаясь, обнимался и целовался с Пьером.

- Предупреждает, что он целует не три раза, как все, а четыре.

«Вот же скотина», - подумал Кирилл.

- Как это по-нашему – душевно, с размахом! – воскликнул Николай. – Мсье Массончик, дайте же я вас обниму!

Катя

Все мучения не зря, французы улетели довольные.

В аэропорту мсье Массон, стреляя маленькими глазками, интимно шепнул мне на ухо, что через неделю-другую пригласит директора «Импульса» во Францию с ответным визитом. При этом Кристиан едва не проткнул мне барабанную перепонку, а заодно и гипоталамус своим бесконечным хоботом.

Не стала расстраивать француза перед полётом, не сказала, что не собираюсь дальше сотрудничать с «Импульсом». Хватит с меня! Хочет Кристиан пригласить директора, флаг в руки, пусть приглашает. За одну-две недели Кирилл Андреевич успеет найти себе хорошего переводчика. Пусть ищет парня, ведь его он вряд ли потащит ночью к себе в норку, чтобы там виртуозно раздеть догола.